Субъекты злоупотребления правом в корпоративных отношениях

Правомерность и эффективность корпоративной деятельности в отношениях с другими участниками гражданского оборота напрямую зависит от того, насколько урегулированы внутрифирменные отношения между акционерами (отдельными участниками) и органами управления корпорации. Злоупотребляют корпоративным правом непосредственно его носители, то есть, когда происходит злоупотребление корпоративными правами внутри организации, недобросовестное осуществление прав проявляется в деятельности органов управления или ее исполнительных органов, которые направляют внешнюю деятельность корпорации. Таким образом, во внешних своих отношениях корпорация в итоге может предстать неким самостоятельным зло- употребляющим субъектом в коммерческих корпоративных отношениях.

В соответствии с п. 1 ст. 65.2 ГК РФ [1] участники вправе принимать участие в управлении корпорацией, входить в состав органов управления корпорации, в общее собрание участников, исполнительные органы, органы, осуществляющие управление текущей корпоративной деятельностью. При наличии факта злоупотребления корпоративными правами со стороны самой корпорации фактически такие действия она совершает через свои органы. На практике в эти органы нередко входят сами участники корпорации, которые, превышая функциональные пределы своих субъективных прав, злоупотребляют своими корпоративными правами. При этом ни один из участников органов управления не обладает самостоятельной компетенцией по руководству деятельностью общества, так как все решения совета директоров и коллегиального исполнительного органа могут приниматься только коллегиально путем голосования, в котором могут участвовать только члены соответствующего органа. Самостоятельно принимать решения в рамках своей компетенции вправе только лицо, которое наделено функциями единоличного исполнительного органа общества, которое может действовать в интересах общества и совершать сделки от имени общества без доверенности (ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах» (ФЗ «Об ООО») [2], ст. 40 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» (ФЗ «Об АО») [3]).

Члены исполнительных органов объединяются понятием должностного лица общества. Основанием возникновения и прекращения прав и обязанностей каждого отдельного члена совета директоров является соответствующее решение общего собрания участников. Юридическое лицо осуществляет свою деятельность на основании учредительных документов. Устав, определяющий правила, имеет особое значение и регулирует «внутреннюю жизнь» организации, определяет сущность организации и правила ее деятельности.

Кроме фирменного наименования, порядка распределения прибыли устав описывает круг полномочий учредителей организации и исполнительного органа.

В п. 2 ст. 12 ФЗ «Об ООО» среди требований к содержанию устава названы права и обязанности участников обществ с ограниченной ответственностью. Пункт 3 ст. 11 ФЗ «Об АО» перечисляет только права акционеров применительно к каждой категории акций, но не говорит об обязательном содержании в уставе обязанностей участников акционерного общества.

Рассматривая законодательство Республики Казахстан, мы находим склонность к более строгому формальному регулированию прав и обязанностей участников обществ; так, закон РК «Об акционерных обществах» [4] в ст. 14 кроме прав акционеров перечисляет и их обязанности, которые определяют порядок оплаты акций, извещение общества о намерениях заключения крупной сделки, соблюдение конфиденциальности коммерческих тайн общества. При этом данная статья ограничивает возможность включить в устав какие-либо другие обязанности, которые могут ограничить права акционеров.

В акционерном обществе и обществе с ограниченной ответственностью в соответствии с действующим законодательством предполагается наличие таких органов управления, как общее собрание акционеров (участников) общества. Общее собрание является высшим органом управления общества, к компетенции которого относится избрание совета директоров (наблюдательного совета), а также образование исполнительного органа, если это не отнесено к компетенции наблюдательного совета (п. 4, 8 ст. 47 ФЗ «Об АО»). Совет директоров осуществляет общее руководство деятельностью общества, в том числе по определению приоритетных направлений деятельности общества (ст. 64, 65 ФЗ «Об АО»). Интересно отметить тот момент, что член совета директоров (наблюдательного совета) общества может и не быть акционером общества (п. 2 ст. 66 ФЗ «Об АО»).

Диспозитивная норма ст. 69 ФЗ «Об АО» предлагает возможность выбора, когда управление текущей деятельностью общества может осуществляться единоличным или коллегиальным исполнительным органом. Единоличный исполнительный орган, действуя без доверенности, может представлять интересы общества и заключать от его имени сделки. Если уставом общества предусмотрено наличие одновременно единоличного и коллегиального исполнительных органов, в этом случае лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора), осуществляет также функции председателя коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции).

Как видим, законодательство РФ предлагает полную трехзвенную и сокращенную трехзвенную структуру управления обществом. Двухзвенная модель управления обществом возможна в небольших акционерных обществах, где функции совета директоров (наблюдательного совета) может исполнять общее собрание акционеров.

Рассматривая систему управления обществами в странах ближнего зарубежья, мы снова отмечаем склонность к более строгому формальному регулированию деятельности юридических лиц. Так, в Казахстане и Беларуси в акционерных обществах действует только трехзвенная система органов управления, которая предполагает наличие общего собрания акционеров, совета директоров и исполнительных органов, единоличного или коллегиального [4, 5]. В Кыргызстане и Таджикистане применяется четырехзвенная модель, где в императивном порядке требуется наличие отдельного контрольного органа за финансово- хозяйственной деятельностью общества, ревизионной комиссии [6, 7].

Проблема корпоративного конфликта связана с недостаточным разграничением собственности и контроля, когда собственники корпоративного капитала сами им и управляют через исполнительный орган, определяя, таким образом, свое доминирующее положение среди других участников корпорации и, соответственно, имея возможность злоупотреблять своим положением.

Потому следует обратить внимание на возможность отделения участия от управления. Так, принцип отделения участия от управления используется в германских хозяйственных обществах [8, с. 314]. В странах Европейского Союза этот же принцип является основным в корпоративном законодательстве [9, 10, 11, 12].

Отделение участия от управления обеспечит сохранение единства интересов, поскольку проблема злоупотребления корпоративным правом сопровождается возникновением различных, иногда противоположных целей участников корпорации. Отделение участия от управления и передача его в профессиональное управление позволит минимизировать корпоративные конфликты, обеспечить осуществление прав всех участников корпорации и повысить стоимость самой корпорации в долгосрочном плане.

Так, например, участники корпорации, получая доход в форме дивидендов, заинтересованы в высоком уровне прибыли корпорации, из-за чего могут быть склонны к принятию решений, которые ведут к получению компанией более высоких доходов, но сопряженных с определенным риском. Это может привести как к внутреннему, так и к внешнему корпоративному конфликту.

Члены управления, в свою очередь, не являющиеся участниками корпорации, получают основную прибыль в виде гарантированной заработной платы и заинтересованы в первую очередь в прочности своего положения, устойчивости компании и снижении опасности воздействия от непредвиденных обстоятельств. Участвуя в управлении, они имеют свой отдельный интерес в сохранении стабильности общего корпоративного интереса, устойчивости корпорации в ее внешней деятельности как показателей их профессиональной квалификации, роста заработной платы, а потому, взаимодействуя с большим количеством участников корпоративных отношений (члены общего собрания, кредиторы, клиенты, органы государственной власти), вынуждены принимать во внимание интересы всех. Все это, безусловно, должно способствовать гармонизации внутренних и внешних корпоративных отношений.

Судебная практика рассмотрения корпоративных споров из недобросовестных действий участников организации обильна и противоречива. Это наводит на мысль, что ст. 53 ГК РФ, предусматривающая ответственность лиц, уполномоченных выступать от имени юридического лица, членов коллегиальных органов юридического лица, и лиц, определяющих действия юридического лица, не возымела полноценного воздействия на правосознание участников юридического лица. Таким образом, более результативно было бы ввести в корпоративные отношения теорию передачи «власти» над корпорацией наемному персоналу, подотчетному совету директоров, избранных среди участников на общем собрании. Совет директоров, состоящий из участников корпорации, в свою очередь, подотчетен общему собранию участников по вопросу эффективной реализации стратегических корпоративных решений. Думается, в данном случае ст. 53 ГК РФ, предусматривающая ответственность уполномоченных лиц юридической организации и личную субъективную заинтересованность наемного персонала в устойчивости своей профессиональной квалификации на рынке труда, обеспечит реальную гармонизацию корпоративной деятельности, а в итоге – соблюдение прав всех ее участников.

Еще Г.Ф. Шершеневич говорил, что «акционерная форма представляет собой невыгоду вследствие затруднительности контроля. Потому как многочисленность товарищества, разбросанность акционеров, их незнакомство не только с делом, но и с уставом, приводят к тому, что ведение всего дела сосредотачивается в руках правления, не опасающегося серьезного контроля со стороны собрания акционеров» [13, с. 368].

Как видим, относить организацию к самостоятельному субъекту злоупотребления правом не совсем верно. Формально в такой ситуации происходит злоупотребление корпоративным правом не только самой организацией, но и другим субъектом (участником коммерческого юридического лица, его органа управления).

Говоря о злоупотреблении правом со стороны органов коммерческого юридического лица, следует обратить внимание на то, что законодательство прямо указывает на злоупотребление правом со стороны органов юридического лица. Так, в ст. 53 ГК РФ, ст. 71 ФЗ «Об АО» и в ст. 44 ФЗ «Об ООО» содержатся требования к органам управления общества, которые при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно.

Однако, с теоретической точки зрения, органы юридического лица не являются самостоятельными субъектами гражданского права. Данная точка зрения основана на прямом указании закона, который не наделяет органы юридического лица правоспособностью [14, с. 307–311].

Таким образом, субъектом злоупотребления правом в коммерческих юридических лицах являются его участники. С практической точки зрения, следует также исследовать вопрос о злоупотреблении корпоративными правами самим юридическим лицом и его органами, но только при той оговорке, что такое злоупотребление не является самостоятельным. Оно фактически и формально совершается другими субъектами.