Священник Григорий Малеванский (1840–?) как преподаватель основного богословия Киевской духовной академии

E-mail:            ORCID:

Candidate of Theology, Candidate of Divinity, Associate Professor, Head of the Theology Department at the St. Petersburg Theological Academy.

E-mail:             ORCID:

После введения Устава 1869 г., когда основное богословие стало общеобязательным предметом высших духовных школ России, вполне ожидаемым было назначение на соответствующую кафедру Киевской духовной академии иером. Августина (Гуляницкого), будущего епископа Екатеринославского и Та-ганрогского1, преподавшего с 1864 г. в данной духовной школе обличительное богословие, своим содержанием с конца 1840-х гг. соответствовавшее (в большей или меньшей мере у разных преподавателей) тематике богословия основного2.

Однако преподавателем данной дисциплины был утвержден свящ. Григорий Васильевич Малеванский, младший брат известного отечественного дог-матиста еп. Сильвестра (Малеванского), начавшего свою преподавательскую карьеру в академии с 1857 г.3

Что касается иером. Августина, то в 1870 г. (уже в сане архимандрита) он был определен ректором Литовской духовной семинарии, где в течение нескольких лет подготовил и в 1876 г. издал «Руководство к основному бо-гословию»4, ставшее первым нормативным курсом по данной дисциплине для семинарий синодального периода. Отметим, что к 1914 г. «Руководство» еп. Августина, в котором были четко расписаны все формальные параметры предмета, выдержало десять (!) изданий.

Научно-преподавательская деятельность священника Григория Малеванского

Родился Григорий Васильевич Малеванский 10 января 1840 г. в семье священника села Андрушевка Житомирского уезда Волынской губернии.

Обучался в Киевской духовной семинарии, которую окончил в 1862 г. Тогда же был рукоположен во священники и определен для служения в родное село. В 1865 г. зачислен на XXIV курс Киевской духовной академии5. После окончания высшей духовной школы в 1869 г., «предназначенный бывшей Конференцией к степени магистра»6, был избран на кафедру основного богословия «со званием исправляющего должность доцента впредь до утверждения в ученой степени»7. Таким образом, начиная с 1869–1870 уч. г., свящ. Григорий приступил к чтению своих первых лекций по основному богословию для студентов III курса академии8.

В этом же учебном году «бывшей Конференцией Академии, продолжавшей свои действия по отношению к воспитанникам, окончившим курс до введения нового Устава»9, свящ. Григорий был утвержден в степени магистра за сочинение «Догматическая система Оригена Александрийского»10.

В качестве доцента кафедры основного богословия свящ. Григорий Мале-ванский трудился в академии вплоть до 15 октября 1877 г., и, таким образом, его преподавание данной дисциплины в Киевской духовной школе продлилось восемь лет11. Кроме этого, с 1873 по 1877 гг. он состоял законоучителем Киевского института благородных девиц и настоятелем институтской церкви12.

В 1877 г., в связи с желанием вступить во второй брак, свящ. Григорий обратился с ходатайством на Высочайшее имя о снятии священного сана. 25 августа 1878 г. специальным императорским указом ему было разрешено сложить священный сан и пожалованные ему ранее (соответственно, в 1873 и 1877 гг.) скуфью и камилавку.

После оставления духовно- академической службы Г. В. Малеванский, выдержав специальный экзамен на историко- филологическом факультете Киевского университета, 16 февраля 1879 г. был назначен преподавателем греческого языка в Глуховскую прогимназию13.

В 1883 г. он издал перевод диалогов Платона «Тимей» и «Критий» (с введением и примечаниями)14, небольшое и сследование по истории философии15, и в декабре того же года стал исполняющим должность экстраординарного профессора по кафедре философии в Нежинском историко- филологическом институте князя Безбородко. Сверх профессорских обязанностей Г. В. Мале-ванский также входил в состав правления института (1889–1891 и 1895– 1897 гг.), а с 1899 г. состоял в должности его инспектора16.

Точное время кончины Г. В. Малеванского установить не удалось. Определенно можно сказать, что произошла она после 1902 г., когда вышла в свет последняя публикация автора17.

Кроме указанных выше сочинений, перу Г. В. Малеванского принадлежит также ряд статьей, имеющих непосредственное отношение к его фундаментально-теологическому творчеству: «Человек в ряду существ природы, как образ Божий. Психологические очерки», «О духовной природе человека. Против материализма и дарвинизма», «Вера в Бога, как всеблагого миропромыслителя и верховного мироправителя (опыт теодицеи в виду новейших антитеистических направлений философской и богословской мысли)», «О происхождении и первоначальной форме политеизма»18.

Также Г. В. Малеванским были опубликованы: переведенное им с французского апологетическое сочинение Поля Жане (1823–1899)19 «Конечные причины»20, а также более 70-ти критико- библиографических статей на иностранные издания по разным научным дисциплинам — Св. Писанию Ветхого и Нового Завета, основному, догматическому, нравственному и сравнительному богословию, философии, педагогике, церковному праву, литургике, общецерковной и гражданской истории21.

Непосредственно к основному богословию относятся 23 такие статьи, представляющие собой критические отзывы автора на преимущественно немецкие и английские издания апологетической и религиоведческой литературы, опубликованные в период с 1869 по 1872 гг.22 Из них особо можно отметить рецензии на сочинения Ф. Делича (1813–1890) и Х. Г. Фозена (1815–1871)23, отнесенные прот. Тимофеем Буткевичем (1854–1925) к капитальным апологетическим трудам, представляющим собой цельные и стройные системы основного богословия24.

Уже будучи профессором историко- филологического института, Г. В. Ма-леванский также перевел сочинение французского философа и психолога, профессора философии в лицее Бюффона в Париже Жоржа Фонсегри-ва (1852–1917) «Опыт о свободе воле»25 и издал его под своим именем26. Данный труд был включен прот. Павлом Светловым (1861–1941) в раздел «Антропология (Учение о человеке)» третьего отделения «Христианство в своих основных истинах» его систематического указателя апологетической литературы27.

Основное богословие священника Григория Малеванского

Курс лекций по основному богословию свящ. Г. В. Малеванского опубликован не был. Однако сохранившиеся отчеты о преподавании им данной дисциплины позволяют в определенной мере восстановить предметную структуру его курса, а некоторые из статей свящ. Григория, которые тематически соответствуют данной структуре, помогают составить некоторое представление о научно- богословском уровне самих лекций.

Согласно отчету за первый год преподавания, т. е. 1869–70 уч. г., курс лекций свящ. Г. В. Малеванского состоял из вводного раздела, где автором предлагался краткий обзор «истории основного богословия как науки о религии христианской», и трех тематических: 1) психология религии; 2) метафизика религии;

3) история религии28. В последующие годы преподавания автор в целом придерживался избранной им предметной структуры дисциплины, внося лишь некоторые изменения и уточнения.

По отчетам за 1875-76, 1876-77 уч. гг. курс лекций по основному богословию читался свящ. Григорием для студентов III курса и состоял из введения, где автором определялись задачи дисциплины, и трех разделов: психологии, метафизики и истории религии.

В первом разделе предлагались результаты исследования психологического процесса возникновения и образования религии, с разбором разнообразных теорий по вопросу ее происхождения, а также проблематика внешнего и общественного выражения религии в культе, с рассмотрением различных видов последнего.

Во втором разделе (метафизика религии) освещалось учение о естественной религии, общих для нее верованиях или постулатах, а также ее основаниях в человеческом разуме. Далее лектор переходил к изучению вопроса об Откровении, его целях и формах, о признаках истинного откровения и о средствах его сохранения.

В третьем разделе, посвященном проблематике исторического изучения религии, автор акцентирует свое внимание на вопросе о первоначальной форме религии и о последующих ее видоизменениях, связанных с появлением различных форм политеизма и формированием монотеистических верований как посредством философского развития естественной религии, так и в результате Божественного Откровения29.

Из немногих вышеуказанных работ свящ. Г. В. Малеванского, относящихся к фундаментально-теологической проблематике, статья «О происхождении и первоначальной форме политеизма» своим названием полностью соответствует программе его курса основного богословия, поэтому рассмотрим ее содержание более подробно.

Достаточно пространная статья (общим объемом 187 стр.) представляет собой специальное научно-богословское исследование, посвященное религиоведческой проблематике, традиционно рассматриваемой в то время в рамках второго раздела основного богословия. Данное сочинение автора вполне может быть охарактеризовано как небольшая монография, несмотря на то что в ней полностью отсутствует рубрикация ее содержания.

Начинает свое исследование свящ. Григорий с рассмотрения тезиса «политеизм в таком же отношении стоит к монотеизму, как ложь к истине». По его мнению, такой подход делает почти невозможным изучение политеизма, поскольку «истина всегда едина, тождественна себе и неизменна, как и приобретается она всегда только на одном пути — на пути правильного, никогда в сущности неизменяющегося отношения между ее субъектом и объектом — между познающим и познаваемым, между тем, как ложь и слишком разнообразна, и слишком непостоянна и изменчива»30. Не ставя под сомнение саму идею единства и тождественности истины, автор двигается по линии ослабления вышеуказанного тезиса. Так, он утверждает, что если смотреть на истину не как на абстракцию, а «как на конкретную действительность, как на собственность, как на стоящее много труда, много пота и крови приобретение человеческого духа», то вполне допустимо говорить, что «человеческая истина, или вернее, человеческая мысль, ищущая обладания истиной, не есть сразу готовое, покойное, в себе замкнутое и вследствие этого неиз-меняющееся, безусловно единое и тождественное, но нечто вечно развивающееся, изменяющееся и движущееся, и в своем движении прокладывающее иногда и прямой путь, но иногда и очень извилистые, по-видимому никуда не ведущие тропинки, и в своем развитии полагающее иногда сходные до тождества, а иногда разнообразные и различные формы»31.

Поэтому, считает свящ. Г. В. Малеванский, если допустимо предположить, что сама по себе единая и тождественная истина может выражаться в различных формах и достигаться различными путями, то она может быть в большей или меньшей степени присуща всем этим путям, или быть более или менее имманентной всем этим формам32.

На этом основании автор формирует собственную, по его выражению, «пока еще колеблющуюся гипотезу» понимания политеизма, согласно которой последний в отношении к монотеизму «представляет не чистую абсолютную ложь, но истину в ее низшей, несовершенной форме, или, по крайней мере, некоторую долю истины»33.

При этом для свящ. Григория важным является решение вопроса о том, как представлять себе эту низшую форму или долю истины: как остаток от большей и высшей истины, или как зачаток последней, как выродившуюся низшую неправильную форму прежней высшей, или как зародыш последней? Другими словами, первостепенное значение для него имеет важнейшая проблема христианской апологетики: какая форма религии была первоначальной, или, иначе, является ли политеизм плодом естественного и нормального развития религиозного сознания человека, либо же он есть следствие позднейшего и случайного искажения чистой истинной религии монотеизма34.

Вопрос этот, по мнению свящ. Григория, не может быть разрешен путем чисто исторического исследования, поскольку отсутствуют достаточные исторические данные относительно возникновения первоначального политеизма. Точного и определенного ответа не удастся обнаружить «даже в древнейших преданиях и сагах самого язычества, потому что по смыслу их ни один из языческих народов ничего точно не знает о начале своей религии, но каждый, производя ее непосредственно от Бога или богов, считает ее нераздельной с началом собственного бытия, даже с началом мира и истории»35. Поэтому единственно возможным для изучения политеизма автор считает метод гипотетического заключения о его первоначальном доисторическом возникновении из рассмотрения его различных форм, каковые известны истории и этнологии36.

Предваряет свящ. Григорий изучение разнообразных форм политеизма рассмотрением различных теорий происхождения последнего. Начинает автор с критического обзора объяснительных моделей античных историков и мыслителей, от Эвгемера из Мессины, Палефата из Абидоса, Павсания, Геродота, Плутарха, Полибия, до Ферекида, Пифагора, Гераклита, Эмпедокла, стоиков и эпикурейцев. При этом, считает свящ. Г. В. Малеванский, всех указанных авторов объединяет то, что они считали источником содержания мифологии либо истины исторические (как воспоминания из отдаленной человеческой истории), либо истины философские (метафизические и моральные, облеченные в аллегорическую оболочку)37. Однако данные теории, как и появившиеся в Новое время концепции А. Банье (1673–1741), С. Бохарта (1599–1667), П. Д. Гуэция (1630–1721), основанные на практическом приложении эвгемеровских воззрений и метода, не имеют, по мнению свящ. Григория, научного значения, поскольку «построены не на научном изучении духа и сущности язычества и его мифологии, но простых произвольных гаданиях о возможном и невозможном»38.

Собственно научное изучение мифологии свящ. Г. Малеванский связывает с развитием институализировавшихся в XIX в. сравнительного языкознания и этнологии. Автор критически разбирает впервые примененный Г. Германом (1772–1848) филологический принцип изучения мифологии. В целом положительно оценивая сам метод и считая его едва ли не единственно возможным для изучения мифологии при отсутствии внешних свидетельств подлинного значения мифов, свящ. Григорий в то же самое время указывает, что с философской точки зрения теория лейпцигского профессора не выдерживает критики, поскольку объясняет происхождение и сущность мифов с допущением логической ошибки petitio principii39.

По свящ. Г. Малеванскому, весьма важный шаг вперед в изучении языческой символики и мифологии был сделан Ф. Крейцером (1771–1843), возводившим все мифологические религии к одному общему источнику — доисторическому религиозному первотипу, чистому откровенному монотеизму. Признавая основной тезис теории Крейцера верным, автор, тем не менее, считает его недостаточно философски обоснованным, а потому дальнейшей задачей своего исследования ставит попытку его верификации по методу reductio ad absurdum, т. е. через опровержение противоположных ему теорий40.

К основным теориям, опровергающим идею монотеизма как проторелигии на основании философской аргументации, свящ. Г. Малеванский относит концепции Д. Юма, О. Конта и Г. В. Ф. Гегеля. После подробного изложения ключевых положений указанных теорий41 автор — усматривая в них некую общность, которая может быть сведена к стремлению обосновать психологическую невозможность монотеизма как первоначальной формы религии — переходит к критическому анализу представленной в них аргументации.

По свящ. Григорию, для данных философских концепций идея изначаль-ности монотеизма несостоятельна по следующим причинам.

Во-первых, понятие о едином Боге могло образоваться исключительно спекулятивным путем, в рамках беспристрастного и спокойного философского исследования, к которому первобытные люди, подчиненные исключительно чувственным потребностям и эгоистическим интересам, были совершенно неспособны42.

Во-вторых, монотеистическая идея есть не просто теоретическая, но и самая высшая научная идея, которая может возникнуть только в результате научного миронаблюдения, когда уже все предметы и явления природы связаны в одно общее понятие мира как бытия, с одной стороны, упорядоченного, а с другой — несамобытного и случайного. Но такое никак нельзя допустить на первоначальном этапе истории, который характеризуется поверхностным и бессвязным знанием о природе первых людей и неспособностью их объединять все единичное и разнообразное в общем представлении единого целого43.

В-третьих, идея единого Бога — самая абстрактная из всех идей, поэтому первобытный человек, будучи «младенческого» уровня развития и обладая только воспринимающими и представляющими познавательными способностями, не мог составить никаких абстрактных понятий. Древний человек, имея возможность только лишь воспринимать внешний мир аналогически со своим миром внутренним или субъективным, многочисленные предметы природы сначала олицетворял, а затем обожествлял, что и приводило к возникновению многобожия44.

В-четвертых, если допустить историческую первоначальность монотеизма, то необъяснимым остается факт последующей потери человечеством чистого и высокого понятия о Боге и появления политеистических верований. Если люди при помощи натуральных принципов разума однажды могли образовать истинную монотеистическую идею, то тем легче было им при помощи тех же принципов навсегда сохранить ее невредимой, однако они ее не сохранили, а значит, и вовсе не имели45.

В качестве контраргументации свящ. Г. В. Малеванский предлагает следующие доводы.

Во-первых, в первом силлогизме, даже если согласиться с истинностью его посылок, заключение как логически, так и психологически не вытекает из них с необходимостью. Невозможно понять, почему именно из чувственных и эгоистических мотивов первоначально сразу образовалась идея о множестве божеств, а не об одном. Вполне можно допустить и обратное, т.е. то, что первобытные люди первоначально могли прийти к представлению о высшем существе, могущем восполнять их слабость, ограниченность и беспомощность, а уже впоследствии этот первобытный всеобъемлющий образ божества раздробить на множество частных46.

Более того, неверными автор считает и сами посылки. Бесспорно, что в образовании каких-либо частных религиозных черт низшие чувственные влечения человеческой природы могут принимать участие, но никак нельзя утверждать, что из последних возникает сама религиозность как таковая, поскольку, «как никакая вещь никогда не возникает из совершенно чуждых ее сущности задатков, так и религия никогда не возникла бы из задатков чисто безрелигиозных»47;

Во-вторых, в следующем умозаключении вывод по меньшей мере поспешен. Также как и в первом случае, если допустить неоспоримость посылок (идея божественного приобретается исключительно путем наблюдения за не-божественным), остается непонятным, почему из такого наблюдения должно непременно родится представление о многих богах, а не об одном. Можно согласиться со сторонниками анти-монотеистической гипотезы в том, что в первобытное время религиозная идея не имела научного обоснования. Но из одного этого еще не следует, что эта идея должна была быть непременно политеистической. Например, монотеистическая идея патриархов еврейского народа — Авраама, Исаака, Иакова, нисколько не теряет в своей чистоте от того, что не имеет ничего общего со строго научным убеждением. Данный факт приводит автора к более общей мысли, опровергающей основы самой критически рассматриваемой им теории, что вера и научное убеждение — две не только различные, но и относительно независимые друг от друга области48.

В-третьих, не все посылки, на которых основывается третий довод, являются истинными. Допустим, что первым людям не была свойственна сила абстрактного мышления, а преобладающей была сила представления, воображения и олицетворения воображаемого. Но монотеистическая идея не есть абстрактнейшая изначально. Она становится таковой лишь в ходе работы философствующего ума, когда последний: 1) ставит ее в конце процесса мысли, чтобы завершить все то мироизъяснение, которое построено отвлеченной мыслью длинным индуктивным путем восхождения от случайного к постоянному, от многого к единому и объединяющему, от низших и частных законов и причин к более и более общим; 2) ставит ее в самом начале мыслительного процесса как самую первую, исходную, наивысшую идею абсолютного бытия, сразу конструируя все ее содержание таким образом, чтобы из нее, этой идеи, можно было вывести всю систему низших понятий, относящихся к условной и конечной реальности. В обоих случаях эта идея действительно становится абстрактной не только в логическом, но и метафизическом смысле, при этом лишенной как образа, так и бытия. В первом случае идея Бога предстает только постулатом индуктивного мышления, во втором — наивысшим и необходимым понятием дедуктивной философии. Однако религиозная идея, предстоящая сознанию человека, есть нечто совсем отличное от чисто философского ее варианта (постулата или необходимого понятия), она — образ Бога как живого Существа, обнаруживаемого сознанием без посредства сложных операций индукции и дедукции.

Данное положение подтверждается исторически. Мы напрасно будем искать у еврейских праотцев и пророков какой-либо философии или обоснования идеи Бога логическими предикатами абстрактной философии. Между тем религия, которую они проповедовали, изначально была и впоследствии оставалась чистым монотеизмом. Но если такое было возможно во времена Авраама и Моисея, почему нельзя допустить такого же в самом начале человеческой истории? Психологически это вполне допустимо49.

В-четвертых, данные истории свидетельствуют не о совершенном отсутствии или исчезновении монотеистической идеи у языческих народов, а о том, что эта идея была у них в большем или меньшем забвении, существуя нередко лишь в форме неясного инстинктивного предчувствия. Отсюда можно говорить не о совершенно моментальной потере монотеизма и появлении политеизма неизвестно откуда, а о постепенном и законосообразном переходе одной формы веры в другую, и о совместном их существовании в истории с большим или меньшим преобладанием одной из них у разных народов50.

Следующая часть исследования свящ. Г. В. Малеванского посвящена критическому рассмотрению современных ему наиболее известных и значимых (по его мнению) религиоведческих концепций происхождения религии и ее первоначальной формы.

Начинает свящ. Григорий с разбора теории известнейшего в то время ориенталиста Эмиля Бюрнуфа (1821–1907), двоюродного брата одного из основоположников западной буддологии Эжена Бюрнуфа (1801–1857), изложенной им сочинении «Наука о религиях»51. По словам свящ. Григория, Бюрнуф полагает, что благодаря развитию исторической науки, сравнительного языкознания и сравнительной этнологии уже никто из ученых не придерживается учения о том, что все религии проистекли из первобытного откровения и представляют собой только различные виды его искажения. Согласно французскому ученому, не существует никаких научных оснований утверждать, что какая-либо из религий явилась на земле единственно по мановению высочайшей силы, но напротив, все они имели чисто историческое происхождение, которое восходит к единому азиатскому центру — ведической религии. Все религии без исключения суть произведение людей в связи с историческими условиями, и в своем появлении следуют естественным законам. Их развитие представляет собой кривые геометрические линии, которые постоянно пересекают друг друга в тех пунктах, где исчезает одна религия и где ее сменяет другая, новая. Поэтому задача религиоведческой науки, по Бюрнуфу, состоит в описании этих линий исторического развития религий и определении исходного общего пункта, из которого они исходят, т. е. в том, чтобы показать первоначальнейшую сущность религии, которая в своем историческом развитии приняла формы разных исторически известных религий. При этом для Бюрнуфа основная аксиома науки о религии состоит в том, что сущность всех религий есть метафизическое созерцание, направленное на синтетическое изъяснение видимой и невидимой Вселенной, соединенное с соответствующим культом. Христианские вероучение и культ для него ничто иное, как простое повторение индийской теории тройственного огня52.

Критический анализ концепции французского ученого заставляет свящ. Г. В. Малеванского прийти к выводу, что в действительности она не имеет серьезного научного значения, поскольку основана на чисто произвольных и никак фактологически не обоснованных обобщениях53.

К наиболее значимым с научной точки зрения, взаимно поддерживающим и восполняющим друг друга свящ. Григорий относит типологические теории фетишизма С. Бэринг- Гулда (1834–1924) и Х. Раденгаузена (1813– 1891), тотемизма Г. Спенсера (1820–1903) и анимизма Э. Тайлора (1832–1917). После подробного изложения основных положений данных теорий54 автор намечает проведение критического их анализа. Но, к сожалению, заключительная часть сочинения свящ. Григория, в которой предполагалось дать обстоятельную критику указанных теорий и уже далее завершить обоснование собственной гипотезы первоначальной религии, по невыясненным причинам опубликована не была.

Характеристика фундаментально-теологического наследия священника Григория Малеванского

По своей структуре курс лекций по основному бо гословию свящ. Г. В. Ма-леванского отличается от традиционной четырехчастной рубрикации данной дисциплины. При разработке своего курса автор особое внимание уделил ре-лигиологической проблематике, а именно изучению психологии, метафизики и истории религии, которые приобретают у него статус специальных разделов основного богословия.

В целом, новаторский для Киевской Духовной шко лы подход о. Григория в преподавании рассматриваемого предмета, нацеленный преимущественно на научное изучение религиозного феномена, тематически вполне вписывается в рамки двух традиционных разделов основного богословия — О религии и Об Откровении . Но, поскольку разделы О Церкви и О принципах богословского знания остались вне сферы научного интереса автора, говорить о создании им полноценной системы основного богословия не приходится.

При этом можно с уверенностью утверждать, что свящ. Григорий стал одним из первых представителей духовно- академического основного богословия, кто поддержал применение историко-философского метода фундаментально-теологической работы, введенного в отечественную богословскую науку еп. Хрисанфом (Ретивцевым; 1832-1883). Данный метод, направленный на критическое богословское осмысление религиоведческой проблематики и изучение внутренних исторических процессов возникновения тех или иных заблуждений в области религии, позволял более успешно, в отличие от традиционного схоластического или супранатуралистического метода, решать одну из главных задач христианской апологетики, состоящую в рациональном обосновании истинности христианской религии55.

Следует отметить необычайное трудолюбие свящ. Григория, прорабатывавшего в течении года порядка десяти монографий зарубежных авторов, касающихся широкого спектра богословской проблематики. Сформировавшийся благодаря такому усердию ученого высокий уровень научно-богословской эрудиции, во-многом требуемый и самим междисциплинарным характером основного богословия, позволил, на наш взгляд, проводить свящ. Г. В. Мале-ванскому вполне самостоятельные фундаментально-теологические исследования в рамках разработки курса преподаваемой им дисциплины.

Заключение

Проведенный в статье анализ одного из сочинений свящ. Г. В. Малеван-ского, посвященного рассмотрению важной апологетической проблемы обоснования первоначальности монотеизма, обнаруживает не только прекрасное знакомство автора с результатами исследований современных ему западных ученых, но и, что особенно важно, критическое их осмысление. Несмотря на то, что данный труд свящ. Григория остался неопубликованным в своей главной результирующей части, представленные им по ходу статьи критические замечания выглядят вполне обоснованными и аргументированными с философской точки зрения.

В заключение отметим, что указанные факты позволяют высказать предположение о достаточно высоком научном уровне лекций по основному богословию свящ. Григория, а его самого охарактеризовать как внесшего несомненный вклад в развитие данной теологической дисциплины в Киевской духовной академии. К сожалению, из-за обстоятельств личной жизни богословский потенциал свящ. Г. В. Малеванского остался не реализованным в полной мере, но, тем не менее, автор был отнесен прот. Т. Буткевичем к числу оригинальных русских апологетов56.