Своеобразие русской сказки «Фёдор Бермятин» в контексте мифотворчества юкагиров

Юкагиры относятся к коренным малочисленным народам Севера. Согласно переписи населения 2010 г., в Российской Федерации юкагиров насчитывается 1603, из них в Якутии проживает 1281 [1, с. 39]. Этнокультурная ситуация у юкагиров, как и у других малочисленных народов Севера, характеризуется утрачиванием родного языка и этнической культуры, исчезновением фольклорных традиций. В начале XXI в. круг знатоков народного фольклора ограничен людьми старшего поколения – носителями родного языка и культуры [2, с. 8]. С учетом этих обстоятельств представляется актуальным изучение бытования и жанровой специфики словесного творчества юкагиров в условиях дву- и многоязычия, в поликультурном пространстве.

Первые комплексные и самые масштабные по охвату данных исследования по духовной и материальной культуре юкагиров Верхней Колымы провел в конце XIX – начале XX в. выдающийся ученый-северовед В.И. Иохельсон. Записанные им более ста фольклорных текстов вошли в его фундаментальные труды.

Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе [3]. Ценные сведения о фольклоре верхнеколымских юкагиров содержатся в статье первого юкагирского ученого Н.И. Спиридонова-Одулы (юкагиры) Колымского округа», изданной в

1930 г. [4]. В 1959 г. у лесных юкагиров работала научная экспедиция, организованная Институтом языка, литературы и истории Якутского филиала АН СССР. Три из зафиксированных участником экспедиции А.Н. Лаптевым текстов были напечатаны в коллективной монографии «Юкагиры» [5], другая часть, 21 текст из рукописного архива ЯФ СО АН СССР, издана в хрестоматии «Фольклор юкагиров Верхней Колымы» [6].

Нынешние материалы повествовательного фольклора при сопоставлении их с первыми записями могут продемонстрировать заметную трансформацию составляющих фольклорного сюжета, заимствования из фольклора других народов, что обусловлено социально-культурными изменениями в обществе, тенденциями к сближению разных народностей.

В юкагирском фольклоре за последние 300 лет появилось немало сюжетов, в которых фигурируют христианский Бог, рай, ад и т.п. При этом реакции героев на все это – очень специфические и порожденные именно юкагирской культурой. Приводим одну из таких историй. Главный ее герой зовется Петр Бэрбэкин, и в цикле историй о Бэрбэкине можно найти множество элементов, заимствованные из русскоустьин-ской сказки [7] о Федоре Бермятине. Элементы заимствований, их преломления в юкагирской сказке и являются предметом нашего изучения.

Сказки о Фёдоре Бермятине вообще -это комплекс вариантов единого (это важно подчеркнуть) сюжета, повествующий о хождении героя по велению царя в Вавилонское царство за символами власти -скипетром и державой [8]. Тематически они относятся к вавилонскому циклу сказаний. По классификации «Сравнительного указателя сюжетов» - под номером №485, «Борма-Ярыжка» [9].

Согласно «С.у.с», имеет 14 русских и 3 опубликованных белорусских варианта, но не имеет параллелей у других восточнославянских народов. Распространены почти по всей территории России, что делает затруднительным установление «материнского» варианта. Тем не менее, можно предположить, что в Русское Устье сказка проникла с первыми группами мигрировавших крестьян-помор из Архангельской губернии [10].

Также важно отметить, что русская волшебная сказка о Вавилонском царстве имеет позднее книжное происхождение. Сказки о Федоре Бермятине рассматривают [11] как позднюю фольклоризацию древнерусской Повести о хождении героя в Вавилонское царство за скипетром и державой для московского царя и переводной Повести о королевиче Брунцвике, где сказочный герой добивается цели, обманув Вавилонского змея, Кривого разбойника, Деву- воительницу (типа амазонки) и Льва. Таким образом, у этой сказки долгий путь оформления, и эта деталь раскроется далее.

Обратимся к названию юкагирской сказки. Становится очевидно, что имя героя - это юкагирский вариант русского имени, освоенного фонетически. Так, в имени Фёдор изменяется ‹Ф›, которой нет в системе юкагирского языка, и ‹О›, которая выражена звуком [Ъ], также ему несвойственного (также имена Фёдор и Пётр в принципе созвучны). Фамилия «Бэрбэкин» же отображает закон сингармонизма, начиная с замены ‹Е› на ‹Э›, затем, определяя по гласному первого слога основу переднего ряда, заменяет сочетание [м’a] на [бэ]. Учитывая устную передачу сказок, тесные контакты с русским этносом, такое освоение оправдано (ср. рус- ские же варианты названий: Фёдор Бурмакин, Хёдор Бермечин).

Отметим также, что фамилия главного героя в русском варианте имела конкретную семантику. Ярыжками назывались те, кто исполнял черную работу по двору -колол и таскал дрова, носил воду и т.д. Борма-Ярыжка же исполнил поручение царя доставить ему регалии. Бермята - по сути, "беремя" - тяжесть, тоже связывает героя с обязанностью. В юкагирском варианте же эта семантика утрачивается, оставляя чисто номинативную функцию.

Несмотря на инородную фольклорную основу, материал юкагирской сказки глубоко своеобразен и отображает культуру своего народа.

Главный герой не берёт на себя обязанности извне, он исходит из собственного интереса - спастись от смерти. Отправитель здесь также характерный: вместо царя - шаман. Здесь нужно обратиться к религиозным верованиям народа: представление о трёх Мирах и их функционирование различно, чем, например, в христианстве. После смерти человек в любом случае попадал в Нижний мир, но имел возможность переродиться. Однако сделать это можно, прежде всего, внутри своего рода. Судя же по сюжету, родни у Петра нет, возможно, он опасался навсегда остаться в Нижнем мире. Недостача [12] в данном случае выражается опасностью умереть.

Закономерно, что Пётр в поиске спасения попадает именно в Нижний мир. Этим походом очищается сама опасность смерти, поскольку явление её становится понятным. Сразу вспоминается поход Одиссея (а после - Энея) в царство мёртвых. Образ одноглазого великана (Кривого Разбойника) во многом схож с образом циклопа Полифема, противостоящего Одиссею. Впрочем, этот миф можно рассмотреть как общий для индоевропейских народностей: Кудзиева С.О. (1) примечает схожесть сюжета с нартской мифологией (Урызмаг), а О.А. Плахова - с английской. Кривой Разбойник - это вариация Полифема, получившая значительную обработку. Тем примечательнее, что юкагирская сказка “Пётр Бэрбэкин” выстраивает образ полнее, как бы сплавляя русский и индо- европейский сюжеты в один (сохраняя собственную мифологическую основу). Приведём сравнительную таблицу обра- зов. Мотивы выделены произвольно, но достаточно    отображают    сходства- различия.

Таблица 1. Различия в вариантах сказания о Циклопе

Далее Пётр встречается с Оплетаем, адаптацией русского Заплетая, изначально – одного из змеев Вавилонского царства. Своеобразие эпизода в способе спасения: Оплетай боится шиповника. Если в русском варианте главному герою нужно было просто расслабиться, чтобы спастись, то здесь материал обогатился народным верованием. В условиях Крайнего Севера растёт преимущественно две ягоды – брусника и шиповник, причем юкагиры отдают предпочтение последней. Например, есть такое блюдо: вычищенные, вымытые потроха перемешивают с ягодами шиповника и заливают рыбьим жиром. Шиповник имел важное, почти сакральное значение.

Примечателен и глубоко оригинальный эпизод о попадании героя в Верхний мир. В Среднем мире ему уже запрещено жить, в Нижний он не желает идти сам, а в

Верхнем его могут убить. Чтобы спастись, Петр Бэрбэкин берет бычью шкуру, разрезает её по кругу узкой ленточкой и ограждается. Внутри нее рассыпает землю, прихваченную с собой и по четырем углам ставит кресты. Так он сотворил «срединную» землю. В странном (на первый взгляд) способе измерения земельной площади бычьей шкурой отразилось древнее мифологическое воззрение юкагирского народа, где бычья шкура и сам бык/земля равнозначные символы по принципу: pars pro toto, т.е. часть (бычья шкура) заменяет целое (землю).

Таким образом, сказка «Пётр Бэрбэкин» – необычайный, глубоко народный памятник юкагирского фольклора, который хотя и использовал заимствованную основу, обогатил её собственным разработками и углубил содержание.