Тайное волеизъявление избирателей: традиционное и дистанционное

В период активного внедрения в российский избирательный процесс дистанционного электронного голосования (далее – ДЭГ) все заметнее ста‐ новится отличие сложившейся традиционной процедуры тайного голосова‐ ния избирателей с использованием бумажного бюллетеня от процедуры го‐ лосования с использованием дистанционных электронных технологий. Ин‐ терес представляет не только техническая сторона процедуры голосования с использованием технологий блокчейн, но и установление правовых гаран‐ тий тайного волеизъявления избирателей.

Принцип тайного голосования с использованием бумажного бюллете‐ ня, так называемого традиционного способа голосования, достаточно хоро‐ шо изучен в юридической литературе и закреплен в действующем избира‐ тельном законодательстве. Он означает процедуру подачи голосов, исклю‐ чающую контроль за волеизъявлением избирателей, при этом гарантируя полную свободу волеизъявления гражданина [1, с. 60].

Гарантии при традиционном голосовании с использованием бумажно‐ го бюллетеня обеспечиваются отсутствием контроля за волеизъявлением избирателя. Для этого избирательный участок оборудуется специальными кабинами для голосования, в которых отсутствует фото‐ и видеосъемка, при‐ сутствие в них других лиц исключается, бумажный бюллетень не подписыва‐ ется избирателем, не нумеруется и опускается в урну для голосования либо в технические средства подсчета голосов при их использовании (ст. 7, п. 8, 11 ст. 64 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67‐ФЗ «Об основных гаран‐ тиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Рос‐ сийской Федерации», далее – ФЗ № 67). Таким образом, проследить за во‐ леизъявлением избирателя не представляется возможным, кроме того, на‐ рушение тайны голосования членами избирательной комиссии или другими должностными лицами рассматривается как уголовное преступление, пре‐ дусмотренное ч. 1–2 ст. 141 УК РФ.

При ДЭГ складывается иная ситуация. Как видится, принцип тайного голосования избирателей достаточно условен. Это проявляется в следую‐ щем. Во‐первых, избиратель должен быть пользователем федеральной го‐ сударственной информационной системы «Единый портал государственных и муниципальных услуг (функций)» с действующей подтвержденной учетной записью. Во‐вторых, блокчейн‐технологии, применяемые при ДЭГ, позволя‐ ют сохранить всю процедуру голосования, поэтому у лиц, имеющих доступ к этой системе, есть возможность установить избирателя и результат его во‐ леизъявления. Хотя круг лиц, имеющих доступ к сохраненным данным, ог‐ раничен, их статус законодательством в полной мере не определен. Поэтому в своем особом мнении к протоколу избирательной комиссии от 11 сентября 2022 г. член территориальной избирательной комиссии с правом решающе‐ го голоса Е.В. Дроздов справедливо обозначил необходимость установления статуса работников технической службы, обеспечивающих работу данной системы голосования1.

Важно также, что система ДЭГ не гарантирует того, что голосование не будет принудительным или купленным [2, с. 53].

Кроме того, опасение о сохранении тайны волеизъявления избирате‐ лей вызывает и то, что голосование осуществляется с использованием сети Интернет и нельзя исключить несанкционированного проникновения в сис‐ тему. Надежность используемой системы от взлома и просмотра сохранен‐ ных данных пока туманна. Полагаю, что при использовании ДЭГ уровень до‐ верия к власти должен быть достаточно высок, поскольку процедуру голосо‐ вания обеспечивают органы власти и они же имеют доступ к сохраненным голосам избирателей. Как видится, способствовать укреплению доверия об‐ щества к государству позволит единообразная и достоверная информация о процедуре ДЭГ и рисках ее применения.

Получается, что при дистанционном электронном голосовании гаран‐ тия тайного волеизъявления не может быть обеспечена полностью. Как от‐ метила Т.О. Трущалова, одной из проблем применения ДЭГ является невоз‐ можность одновременного обеспечения принципа тайны голосования и достоверности учета голосов избирателей [3, с. 32].

В основе блокчейна лежат технические характеристики. Не все блок‐ чейны одинаковы по своим возможностям. Общественность, прежде всего, интересует, насколько можно доверять результатам голосования с исполь‐ зованием блокчейн‐технологий и есть ли у администрации возможность их изменить. Как пояснили в своем исследовании С.Э. Либанова и Е.В. Былин‐ кина, «судя по представленной Ростелекомом системе … можно предполо‐ жить, что система дистанционного электронного голосования ставится в за‐ висимость от централизованного управления. Эта проблема ставит под во‐ прос соответствие системы дистанционного электронного голосования в том виде, в котором она существует сейчас, основным требованиям, которые предъявляются законодательством к избирательному процессу» [4].

Действующее избирательное законодательство Российской Федера‐ ции, разработанное под традиционную процедуру голосования с использо‐ ванием бумажного бюллетеня, объективно не отвечает требованиям совре‐ менного избирательного процесса.

Как отметил в своем исследовании А.Е. Постников, получившая в по‐ следнее время распространение практика подзаконного правового регулиро‐ вания отдельных избирательных процедур ЦИК РФ, в частности ДЭГ, может носить только временный характер. Всестороннее регулирование соответст‐ вующих избирательных прав граждан необходимо осуществлять федераль‐ ным законом. Ученый допускает конкретизацию отдельных норм федераль‐ ного закона на уровне подзаконных актов избирательных комиссий [5, с. 41].

Как отмечают А.А. Ларичев и В.А. Ржановский, для устранения критики в отношении ДЭГ необходимо в федеральном законе установить требования к технической стороне ДЭГ, что позволит снизить степень напряженности со стороны общественности по поводу отсутствия обеспечения открытости го‐ лосования с использованием ДЭГ, возможности вмешательства в процесс голосования и подсчет голосов, а также нарушения принципа тайного голо‐ сования [6, с. 40]. Требования к информационным системам ДЭГ должны обеспечивать их защищенность от искажения волеизъявления избирателей с сохранением тайны волеизъявления, а также открытость для наблюдения за функционированием информационных систем [6, с. 42].

По сути, сегодня, при осуществлении ДЭГ, использовать ФЗ № 67, уста‐ навливающий гарантии избирательных прав граждан, не представляется возможным, поскольку закон не регулирует эти вопросы, лишь наделяет из‐ бирательную комиссию полномочием по регулированию технических про‐ блем данного голосования. В действительности гарантии прав и свобод гра‐ ждан могут определяться только федеральным законом (п. «в» ст. 71 Кон‐ ституции РФ) и в соответствии с ним законами субъектов Российской Феде‐ рации (п. «б» ст. 72 Конституции РФ).

Электронный след не может быть обезличен в принципе, поэтому воз‐ растают требования к доступу и хранению информации в блокчейн‐ программе.

Страны, использовавшие блокчейн для ДЭГ, отмечают как достоинства этой технологии, так и недостатки, встречается практика отказа от нее уже после первого применения [4].

К сожалению, в Конституции РФ принципы избирательного права за‐ креплены только для президентских выборов (глава государства избирается на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании – ст. 81). В действительности недостатки конституционного ре‐ гулирования избирательного права, в частности отсутствие специальной гла‐ вы об избирательной системе, восполняются в законах о выборах, и прежде всего в ФЗ № 67. Как справедливо отмечает М.В. Баглай, «основные принци‐ пы избирательного права применительно ко всем органам публичной власти и должностным лицам нуждаются не только в законодательных, но и в кон‐ ституционных гарантиях» [цит. по: 1, с. 61]. Не можем не согласиться с дан‐ ным мнением.

С одной стороны, ДЭГ привлекает рядом положительных моментов. Например, электронное голосование с помощью блокчейн‐технологии спо‐ собно зафиксировать голос избирателя, повышает явку, государство может эффективно бороться с абсентеизмом, налицо экономическая эффектив‐ ность и прозрачность процесса голосования.

Обозначенная в статье проблема является предметом научной дискус‐ сии и обсуждение возможных мер, направленных на преодоление негатив‐ ных моментов. В частности, А.В. Рыбин считает, что «наиболее эффективным средством для контроля за ДЭГ является модификация процедуры тайного голосования. В этом случае каждый избиратель должен иметь реальную возможность проследить правильный учет своего голоса в итоговом прото‐ коле комиссии» [7, с. 161].

Сегодня применяемые инновационные способы голосования, открыв новые возможности, определяют задачу государства по обеспечению гаран‐ тии избирательных прав в, казалось бы, устоявшихся принципах демократи‐ ческих выборов. Безусловно, на обеспечение гарантии тайного голосовании избирателей при ДЭГ потребуется время, поскольку необходимы новеллы избирательного законодательства и, возможно, изменения и в технической реализации ДЭГ.