Тематический анализ проблематики социальной памяти в современной социальной философии: хранение и транслирование смыслов и значений культуры в информационном обществе, «умная социальная память»

систем так и не была эксплицирована во всей целостности; в каждой философской системе, школе, традиции за длительную историю формирования мировой философской рефлексии мы сталкиваемся с тем, что конкретные мыслители зачастую сосредотачивались лишь на какой-либо одной стороне феномена памяти. Это обстоятельство не могло не привести к тому, что философское понимание социальной памяти, учитывая длительную историко-философскую традицию, стало напоминать конгломерат идей, состоящий из рассыпанных по разным школам и подходам взглядов на память, ее природу и роль в теории познания и бытия, социальной философии, этике, когнитивных науках.

Тем не менее разнородность взглядов при всей ее пестроте намечает некоторые основные тенденции в понимании социальной памяти. Во-первых, социальная память не всегда совпадает с процессом хранения, защиты и транслирования культурной информации вообще; социальная память - это элемент социальной природы, правда, очень важный элемент - самопознания, распознавания и идентификации не только социальных сообществ, но и человечества вообще. Во-вторых, память - это одновременно продукт интеллектуальной деятельности человечества и процесс, обеспечивающий функционирование генетической связи между прошлым, будущим и настоящим. В-третьих, некая «идеальная память» как «идея всех идей» в философии всегда он-тологизировалась (идея Блага и анамнезис), а на ранних этапах персонифицировалась (Мнемозина), и теперь в информационном обществе она, безусловно, технизируется и цифровизируется как кибернетическая система в форме универсального хранилища (Всемирная паутина) информации и знаний о жизни социума, культуры, цивилизации, к которому человек обращается на новом уровне доступа к информации, выстраивая сложные отношения с прошлым и планируя свое будущее в данной культуре или цивилизации.

Условно можно представить память в субстанциональном, инструментальном, интенциональном планах. Понятно, что социально-философской рефлексии в большей степени имманентны субстанциональный и интенциональный подходы, ориентирующиеся на выяснение онтологических оснований памяти (субстанции памяти) и ее феноменологической природы (феномены памяти), т. е. ее данности человеку. Однако в условиях современного информационного общества, технологий индустрии 4.0, новых способов коммуникации, транслирования и сохранения информации, новых технологий обработки данных инструментальный подход к памяти занимает все большее место, так как он напрямую ассоциирует память с технологиями ее цифрового хранения, обработки и трансляции (субстрат, механизм, алгоритм памяти).

Следует также отметить сложность феномена памяти и невозможность ее однозначной интерпретации, особенно если речь идет о социально-философской методологии. Как справедливо замечает И.А. Корсаков, «разнобой в определении памяти приводит нас к предположению, что ученые исследуют различные типы памяти. Это происходит уже в пределах одной научной дисциплины. И уж вовсе невозможно перечислить разделы науки, подключенные к изучению памяти» (Корсаков, Корсакова, 1984).

Загадка памяти, видимо, заключается в том, что она является непременным спутником бытия, т. е. реальности в ее объективном и целостном существовании, таким же спутником, каким являются для бытия пространство и время. Примечательно, что социальное бытие имеет собственное мнемоническое время и свое пространство. Особые отношения существуют у памяти и с небытием, последнее представлено в форме забвения или некой социальной амнезии. В известном смысле еще со времен платоновского анамнезиса память «вшита» в социальную природу человека и общества как процедура восстановления их разорванной связи с неким универсальным хранителем и источником всей информации - идеей Блага. Сегодня мы знаем, что социальная память - это ключевое свойство процесса передачи информации, кибернетическое отражение прошлого опыта; процессы памяти в цифровую эпоху протекают одновременно, соединяя физическое и цифровое (фиджитал-мир), ментальное пространство и время в их мозаичных трансформациях, где есть как последовательности и переходы из одного состояния в другое, так и скачки и незапланированные «сюрпризы» в социальном развитии.

Что касается человека и социума, то во множестве областей индивидуальной и социальной деятельности память латентно присутствует на физическом (естественном), физиологическом, психическом, ментальном и социальном и, конечно, техническом (искусственном), информационном уровнях, она одновременно действует как в частной сфере, так и в публичной, также функционирует относительно автономно, если речь идет о цифровой составляющей. Парадокс памяти заключается в том, что она одновременно является данностью и задана самими условиями бытия, однако она также эволюционирует. По мере развития технических средств и цифровых технологий возникло огромное количество ранее неизвестных форм и типов памяти, которые лишь условно напоминают классическую память в изначальном значении.

Роль философии, по нашему мнению, заключается в том, чтобы сообщить этому многообразию смыслов, механизмов и проявлений памяти некое единство, удобное для нужд социальнофилософского анализа. Первым таким импульсом будет идея о том, что без мнемосферы, видимо, не были бы возможны и другие сферы, т. е. антропо-, техно-, ноосфера и др.

Несомненным в данном случае представляется предположение, что память предназначена и предопределена для социальной природы, а если говорить шире, то бытие и память тяготеют к совпадению в условно парменидовском плане, бытие, чтобы оставаться самим собой, помнит все свои состояния и трансформации, иногда возвращаясь к ним, благодаря чему уже в древности умы мыслителей захватила идея цикличности, возращения всего на круги своя. Именно память превращает «бессмысленный набор бессвязных фрагментов» в осмысленную целостность, хотя нельзя здесь не отметить и эффект, который можно назвать мнемонической апофенией, когда в хаосе припоминаемого видится некая структура, которой там может и не быть. Попытка выстроить прошлое, а именно – изменить его, заставляет человека попадать в ментальную ловушку, которую канадский исследователь А. Кукла определил как «реверсию», т. е. ситуацию, когда человек «яростно трудится над решением уже не существующей задачи» (2007).

Следовательно, человек часто конструирует прошлое, глядя на него из настоящего. Так, например, выстраивание ранних этапов истории науки всегда наталкивается на презентизм (Платон кажется нам профессором, а идея Блага – универсальным сервером, к которому можно подключиться, чтобы «скачать» необходимые «истинные данные»), т. е. попытку взглянуть на прошлое через призму сегодняшних знаний, это автоматически не дает понять точку зрения того, кто жил тогда и видел мир иначе. Однако было бы неправильно полагать, что существует только настоящее, скорее всего, лучше говорить об относительной цикличности (спиралевидности) времени и памяти (все новое – это хорошо забытое старое). В XX в. постмодерн, разорвавший все связи с линейностью, бинарностью, рациональностью, традициями, также актуализировал проблему памяти на новом уровне1.

Анализируя современное состояние проблемы памяти в социальной философии, следует отметить, что данная тема часто становится предметом изучения, о чем свидетельствует несколько десятков защищенных диссертационных исследований. Ключевая проблематика заключается в следующих направлениях анализа: пространство социальной памяти (Д.А. Аникин2), соотношение социальной памяти и времени (Т.И. Барсукова3), социальная память как основа нравственности человека (Д.Г. Давлетшина4), реминисценции и ценностно-смысловое содержание социальной памяти (С.В. Дементьева5), социальная память и современная российская идентичность (А.С. Живой6), память и забвение (Е.Н. Костина7, К.Я. Коткин8), семейно-родовая память как программа социального наследования (Л.Ю. Логунова9), онтология социальной памяти (О.Т. Лойко10, О.С. Федоров11), научное знание и механизмы социальной памяти (М.А. Розов12), традиция как форма социальной памяти (Е.В. Романовская13), роль ритуала в трансляции содержания социальной памяти (А.Н. Уткина14), социальная память и картина мира (И.А. Ромащенко15), структура и феномены социальной памяти (И.Ю. Соломина1), социальная память как продукт и фактор исторического развития (Н.А. Терещенко2), историческое время и историческая память (П.А. Заклинский3), методологический анализ категории «социальная память» (С.Ю. Чехлов4), социальная память в закрытых и открытых обществах (Н.С. Шаповалова5), конструирование воображаемых сообществ в структурах социальной памяти (И.С. Яндараева6).

Помимо диссертационных исследований, закрывающих широкий пласт методологических и социально-философских аспектов феномена социальной памяти, следует отметить новейшие темы, имеющие вес и актуальность в дискурсе о памяти. На общем фоне заслуживает внимания тематика так называемых разразившихся «войн памяти» (Шарова, 2020) и «войн с памятью», «мобилизованной памяти», т. е. истории как информационного оружия7, «множественности памятей» (Нора, 2010), роли «мемориальных групп», жаждущих переписать историю и память.

Проводя тематический анализ проблемы памяти в современной социально-философской литературе, сложно осуществить обобщение и сравнение всего ряда исследований в рамках линейного текстуального описания. Наиболее удобным способом, решающим проблему экономии времени при построении тематического многообразия, по нашему мнению, представляется метод визуального табличного моделирования (Макулин, 2016а) и комбинаторики (Макулин, 2016б). Визуальное представление данных является удобным приемом компактирования информации и позволяет извлекать новую информацию (Макулин, 2019).

Понятно, что аспекты памяти, затронутые в указанных исследованиях, посвященных проблеме памяти, образуют сложную систему отношений с уже закрытыми пробелами в исследовании феномена памяти, тематическими вариациями (комбинациями) тематик и вероятностным полем исследования.

Наиболее интересной, по нашему мнению, представляется идея визуального тематического анализа проблемы социальной памяти за счет построения графических моделей, которые позволили бы, минуя длинный процесс описания подходов, сразу получить многообразие исследовательского поля. Гипотетические виды памяти без определения их названий можно дать с помощью табличного выражения (таблица 1).

Таблица 1 – Классификация видов памяти

Для построения модели необходимы основные понятия, фигурирующие в исследованиях социальной памяти. Анализ показывает, что категориальный ряд выглядит следующим образом. Во-первых, родовым понятием является память. В зависимости от оснований классификации в памяти можно вычленить многочисленные ее виды. В социальной философии, направленной на изучение предельных категориальных оснований социальной природы, речь в большинстве случаев идет о таких широких областях, как индивидуальная и коллективная память, что подразумевает количество носителей информации. Память всегда связана с двумя функциями: накопление и использование. Они могут реализовываться как пассивно, инертно, так и активно, сознательно. Также важно понимать, что память всегда опредмечена в объектах материального наследия или текстах (внешняя память) и сопровождается идеальными характеристиками-смыслами (внутренняя память). Ситуация, когда присутствует культурный материальный объект без смыслового содержания, также может встречаться. Яркий пример – история и культура древних цивилизаций, язык которых стал мертвым, а ключ к нему в переводоведческой традиции был утрачен (см. розеттский камень, дешифровка письменности майя и др.).

Также саму память можно рассматривать лишь как информацию или ценность. Социальную природу памяти в целом можно понимать двояко: как некий атрибут социального либо фундаментальную сущность или «каркас» социального. Анализируя социальную статику и динамику, необходимо признать, что ни то ни другое невозможно без памяти, т. е. генетического сохранения наследования витальных основ культуры без критических разрывов или дизрупций ее информационной структуры. Именно отсутствие критических разрывов обеспечивает относительную самоидентичность и самораспознавание трансформирующегося объекта, коллективного или индивидуального субъекта в пространстве и времени, будь то человек или человечество, научная школа или ее представитель, город или страна, географический регион или его часть. В условиях индустрии 4.0 проблема существования традиционной памяти актуализируется именно так называемыми дизруптивными технологиями, которые подрывают традиционные механизмы передачи памяти, отдавая их на откуп цифровым технологиям. В связи с этим намечающиеся разрывы в памяти могут приводить к социальной (исторической) амнезии представителей так называемых «умных толп», т. е. членов социальных сетей, жителей виртуальной реальности, пользователей всевозможных умных устройств, проживающих в «умных городах», обучающихся в «умных университетах» и работающих на «умных производствах». Социальная амнезия, как известно, сопровождается почти тотальной утратой памяти об исторических событиях, вырабатывает индифферентность к социальным суждениям о важности этих событий и явлений (Иван, не помнящий родства). В такой ситуации происходит переписывание истории. Так, П. Нора отмечает: «Всеобщая тенденция переписывать прошлое в свете памяти и судить его от ее имени прямо ведет к упразднению любых форм исторического мышления» (2010: 186).

В условиях вызовов, диктуемых индустрией 4.0, общей латентной основой указанных трансформаций являются процессы цифровой глобализации и унификации. Классические механизмы культурного наследования содержания памяти сталкиваются с новыми технологиями. С одной стороны, они позволяют эффективно защитить материальные носители памяти: оцифровка текстов и материальных объектов культуры, технологии по их обработке в рамках Big Data, создание виртуальных музеев и выставок, 3D-моделирование. С другой стороны, декларируемое в рамках индустрии 4.0 массовое внедрение киберфизических систем во все сферы жизнедеятельности человека, а также Интернет вещей (англ. Internet of things, IoT) предполагают построение сетей передачи информации без участия человека. В подобной ситуации можно говорить о необходимости внедрения понятия «умная память».

Подключение понятия «умная память» к традиционному тематическому категориальному ряду в социально-философских исследованиях формирует совершенно новый пласт тем и проблем, изучение которых позволит понимать судьбу социальной памяти в цифровую эпоху. Среди основных новых тематик можно выделить следующие. Загрузка сознания (также называемая переносом сознания, англ. Mind uploading) – гипотеза, имеющая статус научной фантастики, предполагает сканирование и картирование головного мозга в целях переноса сознания и, соответственно, памяти человека в вычислительное устройство (например, компьютер). Машина будет копировать биологический оригинал. В случае с человеческим обществом таким носителем социальной информации и, следовательно, памяти уже являются Всемирная паутина (англ. World Wide Web), искусственная нейронная сеть и проект искусственного интеллекта.

Также социальная память в рамках информационного общества сталкивается с феноменом мема и меметики. «Опорные места» памяти (Матусевич, 2012), ранее привязанные к географическим объектам, переносятся за счет оцифровки в виртуальную реальность. Опорным пунктом коллективной памяти все больше становится Интернет.

Особенное значение приобретает цифровой (электронный) след. Любые действия человека в Интернете – сознательные и бессознательные – активно или пассивно создают собственный цифровой след, который можно отследить и восстановить вплоть до мельчайших подробностей, что говорит о становлении так называемого «цифрового паноптикума».

Итак, глубокая имманентность социальной памяти процессу воспроизводства культуры может служить в качестве одного из главных источников витально-социальной энергии общества, направляющей его усилия, ведущие к сохранению непреложного и созданию нового социального содержания. Эта имманентность все больше дополняется цифровыми стимулами, вызовами и ловушками, которые могут быть освоены и успешно преодолены в рамках нового типа социальной памяти – «умной социальной памяти», интегрирующей ценности традиционного воспроизводства и цифровых инноваций.