Традиционные гендерные модусы в научном дискурсе

,

,

,

,

,

,

Проблема природы основных типов гендера может быть отнесена к числу вечных проблем, поскольку отношения между мужчинами и женщинами составляют одну из важнейших интриг социокультурного исторического процесса. Эта проблема актуализировалась в научном дискурсе в контексте трансформаций гендерного поведения и гендерных ориентаций в современном обществе. Введенное Д. Мани в 1955 г. понятие «гендер» обусловило постановку проблемы соотношения биологической и социокультурной половой идентичности человека, поскольку в отличие от биологического пола, данного природой, гендер характеризует социальный пол человека. Различение пола и гендера продолжила Д. Лорбер, рассматривая пол как биологическую категорию (сочетание генов, гениталий, гормонов), а гендер – как социальный статус индивида и связанную с ним структуру межполовых социальных отношений (Лорбер, 2000: 75–80).

В дальнейшем дискурсе, в контексте неоднозначной интерпретации взаимосвязи между биологическим и социальным полом человека, сформировалась проблема природы и соотношения традиционной и нетрадиционной гендерной идентичности, в процессе обсуждения которой были опробованы все возможные логические ходы мысли.

Несмотря на бурное обсуждение темы гендера в научной мысли с середины XX в., консенсуса в понимании природы его традиционных типов пока не сложилось. Единственным общепринятым пунктом альтернативных концепций гендера является разделение, а также разграничение гендера и биологического пола. Понятие «гендер» не может быть отождествлено с биологическим полом, поскольку характеризует социокультурную определенность или социальный пол человека, проявляясь в системе социальных, культурных норм и образцов, социальных ролей, предписываемых обществом представителям того или иного пола. Однако трактовка биологического и социального пола, в особенности их соотношения в современном научном дискурсе, является неоднозначной.

Вследствие этого сами понятия традиционного и нетрадиционного типов гендера являются дискуссионными. Традиционный тип гендера можно интерпретировать как тип межполовых отношений, характерный для доиндустриального общества, и такой подход уведет нас далеко в историю межгендерных отношений и их социокультурной регуляции в традиционном социуме. В рамках традиционного типа гендера половая и социокультурная идентичность личности совпадают. На наш взгляд, ключом к пониманию традиционного гендера является именно соотношение биологического и социального пола, поскольку гендер, как социальная половая роль, не задается автоматически биологическим полом человека, а формируется в процессе социокультурного воспитания и самовоспитания личности.

Целью нашей статьи является выяснение сущности традиционного типа гендера. Методологическая основа работы – критический анализ основных концептуальных подходов к определению сущности гендера и соотношения гендера и биологического пола.

Анализ проблемы соотношения биологического пола и гендера вследствие многозначности основных понятий, используемых для характеристики межгендерных отношений и типов гендера, предполагает уточнение основных категорий. Гендер можно определить как социальный пол, в отличие от анатомического или биологического пола. Он включает в себя совокупность социальных и культурных норм, образцов и ролевых ожиданий, предписываемых представителям разного пола в конкретной культурно-исторической социальной среде. По мнению А.Г. Дугина, гендер образует первичный социальный статус личности в обществе: «Разделение на мужское и женское в социуме напрямую связано с фундаментальными основами общества и предопределяет его строение. Можно сказать, что деление социальных статусов на мужские и женские первичнее, чем сами мужчины и женщины»1.

На основе взаимодействия биологического пола и гендера формируется гендерная идентичность личности. Ее можно рассматривать как самосознание личностью своей социальной половой принадлежности, опосредованное пониманием своей анатомической принадлежности. Причем гендерная идентичность, как внутреннее самоощущение личности, может находиться в неоднозначных отношениях с биологической – от взаимного соответствия до полной противоположности. Лиц, чья биологическая и гендерная половая идентичность соответствуют друг другу, называют цисгендерными, а те, чья биологическая и гендерная идентичность противоположны, именуются трансгендерами.

Отсюда выводится различение двух основных типов гендера – традиционного и нетрадиционного. Традиционный гендер основан на цисгендерной индентичности, а нетрадиционный – на различных формах трансгендерной идентичности либо на андрогинном типе гендера.

Традиционный гендер образуется сложными взаимоотношениями двух основных социальных и биологических полов – мужского и женского, определяемых обычно терминами «маскулинность» и «феминность». Для характеристики этих двух составляющих элементов традиционного гендера мы считаем возможным ввести понятие гендерного модуса как конкретного социокультурного типа гендера. При этом мы опираемся на понятие модуса, разработанное А.А. Мёдовой: «Модус – форма бытия, образ, проявление и обнаружение. Но главная особенность данного понятия в том, что, фиксируя проявления чего-либо, модус одновременно фиксирует и то, что проявляется. Поэтому модус отсылает к явлению как к сущности» (Мёдова, 2015: 227).

Хотя термин «гендерный модус» пока не распространен в научном дискурсе, мы считаем, что он позволяет достаточно точно интерпретировать сущность и различия двух основных традиционных типов гендера – маскулинности и феминности. Конечно, полное и исчерпывающее описание этих модусов, на наш взгляд, является комплексной задачей научного сообщества. «Целостный и наиболее близкий к реальному образу личности мужчины и женщины конструкт маскулинности и феминности может быть получен только в многоуровневом исследовании, использующем разные методы» (Грошев, Давыдова, 2009: 31).

Введение понятия «гендерный модус» дает возможность более детального описания различных социокультурных типов гендера и гендерных отношений как социокультурных систем взаимодействия различных гендерных модусов. Доминирующей в истории человечества и современном обществе является бинарная гендерная система, как единство двух традиционных гендерных модусов – маскулинности и феминности. «Обобщенно можно сказать, что гендерная дуальность является фундаментальной формой для таксономии всех типов общества. Пара мужское-жен-ское – самая глубокая и изначальная, и может применяться для структурирования самых различных объектов, отношений, культурных и природных явлений»1.

Однако возможны и альтернативные гендерные системы, элементы которых складываются в современном постиндустриальном информационном обществе. Небинарная гендерная система выходит за границы бинарной системы традиционного гендера путем включения в гендерные отношения нетрадиционных типов гендерных модусов, таких как, например, андрогинность, гендерная нейтральность, агендерность и трансгендерность и т. п.

Определившись с базовыми понятиями, рассмотрим альтернативные подходы к интерпретации сущности и содержания традиционного типа гендера как бинарной системы традиционных гендерных модусов – маскулинности и феминности.

Поскольку основу традиционной бинарной гендерной системы образуют маскулинность и феминность как два биологически обусловленных традиционных гендерных модуса, анализ сущности традиционного типа гендера предполагает уточнение не только характерного для него соотношения биологического пола и гендерных модусов, но также сути и свойств этих модусов.

Несмотря на разнообразие определений, теоретическое осмысление этих категорий обычно вписывается в рамки одной из двух основных концептуально-методологических парадигм: эссенциализма (также известного как биологический детерминизм) и социального конструктивизма (Глазырина, 2015: 19). Эссенциализм рассматривает феномен гендера и, в том числе традиционные модусы гендера, как нечто фундаментальное, неизменное, глубоко укорененное в природе человека (биологической и психологической) и общества. Социальный конструктивизм рассматривает гендерные модусы как продукт социального конструирования, подверженный социокультурной динамике (Слобцова, 2015: 56).

Эссенциализм в современном дискурсе выступает в форме различных дисциплинарных подходов. Наиболее устойчивой формой эссенциализма в интерпретации гендера является биологический эссенциализм, апеллирующий к неизменности биологической природы человека, ее разделению на два анатомических пола.

Биологический эссенциализм рассматривает два традиционных модуса – маскулинность и феминность с точки зрения биологической парадигмы «как совокупность природных качеств, отличающих мужчин от женщин» (Севелова, 2011: 45). Например, опираясь на труды Ч. Дарвина, М.А. Севелова интерпретирует два основных гендерных модуса – маскулинность и феминность через призму врожденных, генетически определяющих поведение у индивидов образцов. Автор считает, что маскулинность – это основная, ведущая «доминантная стратегия поведения», а феминность – второстепенная, то есть «подчиненная стратегия, включающая пассивность» (Севе-лова, 2011: 45).

Детализируя биологическую парадигму, С.И. Слобцова отмечает феномены маскулинизации и феминизации как формирование отдельных биологических признаков противоположного пола в результате «неправильной работы желез внутренней секреции» (Слобцова, 2015: 55).

Л.В. Евсеева связывает традиционные гендерные модусы с природной необходимостью диморфизма для биологического воспроизводства потомства (Евсеева, 2010: 20).

Биологический эссенциализм, несмотря на все усилия описать подробности и механизмы биологической дифференциации полов, страдает принципиальной ограниченностью редукционизма гендера как социального и культурного явления к биологической основе.

Другой разновидностью эссенциализма является психологический, психоаналитический эссенциализм. Основными представителями психоаналитической парадигмы гендерности являются З. Фрейд, К.Г. Юнг, Ж. Лакан, Г.С. Салливэн. В психологическом подходе гендер и его традиционные модусы – феминность и маскулинность – рассматриваются как некие социально установившиеся либо заложенные генетически в строении нервной системы психологические различия женщин и мужчин. Психологический подход нередко склонен, однако, отрицать влияние биологических факторов на становление гендера.

Психологический подход, акцентируясь на различиях психологических качеств мужчин и женщин, сталкивается с неразрешимой проблемой удовлетворительного описания этих различий, ибо количество возможных психологических характеристик маскулинности и феминности является трудно поддающимся какой-то систематизации. Однако и сама интерпретация психологических качеств, образующих маскулинность или феминность, не имеет однозначной унификации и точного определения. Возьмем для примера Ч. Райкрофта, который, пытаясь дать определения маскулинности и феминности в психоаналитическом контексте, сводит их к психологическим вторичным половым признакам мужчины и женщины. К вторичным психологическим признакам маскулинности он относит активность, агрессивность, садизм, соперничество, сексуальный эдипов комплекс; к вторичным психологическим признакам феминности – пассивность, мазохизм, беспомощность1.

В то же время сам Ч. Райкрофт отмечает трудности понимания «того, какие психические характеристики являются врожденно маскулинными, а какие – феминными»2.

Но у психологического подхода к природе гендера есть еще одна слабость. С одной стороны, он подчеркивает, что гендерная идентичность личности формируется в процессе ее психического развития и социализации. М.А. Севелова утверждает, что традиционные гендерные модусы фе-минности/маскулинности детерминированы «процессом индивидуального развития человека под воздействием социальных отношений» (Севелова, 2011: 45). С.И. Слобцова в контексте психоаналитической парадигмы считает, что черты личности и личностные качества человека «формируются индивидуально посредством общения родителя и ребенка» (Слобцова, 2015: 55). С другой стороны, психологический подход стремится обосновать определенную устойчивость гендерных модусов. В нем мы видим иллюстрацию не слишком удачной редукции гендера к психологическим качествам и различиям мужчин и женщин.

Ярким примером социологического эссенциализма в интерпретации гендера является концепция, предлагаемая А.Г. Дугиным. По его мнению: «Гендер есть пол, взятый как социальное явление. Анатомический пол относится к социальному полу как возможность к действительности, или вероятность к фактическому положению дел. Мужчина и женщина становятся сами собой – то есть мужчиной и женщиной – только в обществе, в процессе гендерной социализации»3. Развивая эту мысль, А.Г. Дугин рассматривает пол как «социальный статус, частично врожденный, частично приобретаемый»4.

Социология пола, несмотря на формальную стройность и четкость ее тезисов, по сути, также является редукцией гендера к социальным статусам и социальным отношениям, сопряженной с попыткой выделить некие инвариантные структуры маскулинности/феминности, якобы составляющие одну из фундаментальных основ всякой социальной организации. Но этот редукционизм, во-первых, обедняет и упрощает интерпретацию гендера, во-вторых, не придает должного значения взаимодействию биологических, культурных, психологических аспектов и факторов гендера.

К одной из необычных, но радикальных форм эссенциалистского подхода к гендеру относится метафизика пола Ю. Эволы. Мыслитель укореняет пол не столько в теле, сколько в душе человека, причем не в феноменальной и изменчивой душе, погруженной в поток текущей жизни, а в душе, как субстанциональном, данном богом духовном начале: «Пол, существующий в теле, – существует также и с самого начала в душе, а в некоторой мере и в духе. Человек является мужчиной или женщиной, прежде всего, внутри себя, до и прежде себя внешнего; мужское и женское первоначально растворено во всем бытии, видимо и невидимо, подобно краске, растворенной в жидкости» (Эвола, 1996: 35).

Гендер в жизни человека, согласно Ю. Эволе, проявляется во внутреннем, сокровенном духовном плане и во внешнем, погруженном в социокультурную конкретику. «Человеческая жизнь разделена как бы на две половины. Одна является имманентно присущей себе самой. Другая – внешней, искусственной, приобретенной, социальной. Она и составляет “персону” индивида, что, как известно, означает ларву, маску актера в противоположность “лицу”, которое, напротив, присуще человеку изначально. В зависимости от индивидов, но также и от типа цивилизации, та или иная сторона может быть более развитой» (Эвола, 1996: 35).

Естественно, что внешний план гендера не представляет ценности и лишь препятствует реализации его внутреннего содержания. «Цивилизация же современная, социально-интеллектуальная и чисто практическая, вообще не имеет никакой связи с внутренней, существенной стороной человеческого бытия, то есть является неограниченной в принципе; ее ценности глубоко упадочны и ориентированы только на упадок» (Эвола, 1996: 35).

Гендерный дуализм Ю. Эвола выводит из духовной, божественной природы человека. В своей работе он доказывает, что «пол есть неполное, половинчатое бытие, которое некогда было целым, полным и самодостаточным, но впоследствии разделилось на две части, два начала – мужское и женское. Однако, несмотря на разделение, эти два начала в своем райском измерении были прямыми проводниками божественной воли, находившимися в состоянии гармонии, счастья, притяжения и не знавшими вражды. После грехопадения мужское и женское начало пришли в совершенно иное состояние, исполненное своеволия и взаимной вражды, продолжающееся доныне» (Ключников, 1996: 12).

Метафизика пола, явно опирающаяся на библейскую антропологию, в принципе трудно совместима с научными стандартами гуманитарного знания при всей их относительности и расплывчатости. Она опирается, по сути, на веру и не может апеллировать к научным достоверным аргументам. В этом ее слабость, но, как ни парадоксально, в этом же и ее сила.

Переходным от гендерного эссенциализма к гендерному конструктивизму можно считать культурологический подход. Первыми авторами данного подхода были Э. Дюркгейм (1991) и Р. Линтон, которые считали, что маскулинность и феминность – это общественные роли личностей, которые обязательно дополняют друг друга. Гендерные роли начинают формироваться в семье через гендерные взаимоотношения между родителями. В результате у ребенка формируются представления о различии гендерных модусов и формируется первоначальная гендерная идентичность. Затем ребенок попадает в социум (детский сад, школа). В образовательных и воспитательных учреждениях он становится главным участником гендерных взаимоотношений с другими людьми. При этом социальные гендерные роли и личная гендерная идентичность продолжают развиваться в сознании и поведении ребенка, образуя продолжение заложенного в семье гендерного конструкта. Таким образом, с точки зрения социокультурного подхода модусы феминности и маскулинности выступают как «системы гендерных ролей, которые ребенок усваивает в процессе социализации» (Белинская, 2012: 180).

В контексте культурологического подхода А.В. Чернышева для характеристики гендера использует термин «гендерная ментальность» как «интегративно-демаркационную символическую систему, определяющую особенности маскулинности и феминности» (Чернышева, Спирюгова, 2021: 9).

А.В. Чернышева сводит гендерную ментальность к архетипам коллективного бессознательного. «Основой гендерной ментальности выступают протономические структуры – архетипы коллективного бессознательного, которые возникают в древности и, сохраняясь в сознании современного человека, обусловливают универсальность его мышления с позиции маскулинности или феминности» (Чернышева, Спирюгова, 2021: 9).

Гендерная ментальность детерминируется преимущественно социокультурными, а не биологическими факторами, постольку «… понятие “гендерная ментальность” минимизирует противоречия пола как природного фактора и гендера, как социокультурного феномена» (Чернышева, Спирюгова, 2021: 9).

В социокультурной парадигме исследователи подчеркивают именно социальную обусловленность формирования маскулинности и феминности у индивидов. Считается, что маскулинность и феминность – это общественные роли личностей, которые обязательно дополняют друг друга.

Итак, с точки зрения культурологического подхода, понятия «маскулинность» и «феминность» – это не биологические характеристики индивидов, не генетическая предрасположенность организма, а социальный конструкт, формирующийся в обществе, в котором развивается личность. При правильном воспитании и в психологически-здоровом социуме традиционные гендерные мо- дусы не должны претерпевать кризисные изменения и подвергаться глобальным изменениям современного мира, но оставаться характеристиками личности, подтверждая ее биологический пол «гендерной ментальностью».

Культурологический подход, на наш взгляд, также страдает односторонним редукционизмом, сводя гендер к культурным образцам, нормам и ценностям и недооценивая психологические и биологические основы гендерных различий.

Кроме того, культурологический подход, связывая гендерные типы c социокультурными факторами, открывает потенциальную перспективу для конструктивистского подхода к гендеру, поскольку изменчивость, пластичность социокультурной среды и возможность ее сознательного переформатирования, перестройки открывает перспективу произвольного, сознательного конструирования гендерной системы и гендерных модусов.

Конструктивистский подход стремится разрушить биологические, а также психологические и социокультурные субстанциональные основания гендерных модусов, представляя их как относительные, условные, динамичные конструкты, формирующиеся в межличностных отношениях. В данном подходе традиционные гендерные модусы маскулинности/феминности выступают как «процесс развития феноменов межличностного взаимодействия» (Севелова, 2011: 46).

Чтобы описать гендерные роли как условные конструкции, используются понятия «гендерные проявления», «гендерные представления» и «гендерные практики». Таким образом, предлагается рассматривать различия между традиционными представлениями о мужественности и женственности как разнообразие структур и типов половой идентичности у мужчин и женщин (Се-велова, 2011: 46).

Описывая конструктивистский подход, М.А. Севелова выделяет три ключевых аспекта, определяющих сущность маскулинности и феминности: разнообразие, изменчивость во времени и зависимость от контекста.

Многообразие подразумевает наличие множества гендерных моделей, которые могут варьироваться от доминирующих до маргинальных, в соответствии с конкретным социальным окружением.

Историчность отражает способность традиционных гендерных моделей меняться в различные исторические периоды.

Ситуативность понимается как возможность изменения содержания и баланса между мужественностью и женственностью в зависимости от текущей обстановки в обществе (Севелова, 2011: 46).

Мы считаем, что при всех недостатках и ограничениях многочисленных версий гендерного эссенциализма, гендерный конструктивизм заслуживает более серьезной критики, чем эссенциализм. Во-первых, он десубстанционализирует и размывает фундаментальные гендерные модусы, отрывая их и от биологической, и от социокультурной основы, превращая в объект свободного творчества автономной личности. Во-вторых, в результате этого происходит обесценивание традиционных гендерных модусов и гендера вообще. В-третьих, – что вытекает из первого и второго – конструктивизм не скрывает того, что стремится разрушить базовую бинарную традиционную гендерную систему и заместить ее множеством искусственных, произвольных гендерных модусов и плюральной гендерной системой, в которой эти модусы образуют хаотическое скопление. Таким образом, претендуя на конструктивность и гендерное творчество, конструктивизм оказывается последовательной деструкцией традиционного гендера.

В дискурсе традиционного гендера и его основных модусов – маскулинности и феминности – большую роль играет проблема их баланса в рамках бинарной гендерной системы. А.Г. Дугин подчеркивает, что традиционная бинарная гендерная система основана на доминировании маскулинности. «Социум устроен на принципе симметричности и неравенстве двух полов – мужского и женского. Мужской пол как гендер всегда означает социальное превосходство, доминацию, господство, управление, обладание, экспансию, вертикаль, публичность. Женский гендер – подчинение, согласие, исполнение, относительно объектный статус, горизонталь, приватность. Гендерное неравенство не историческая акциденция, о социообразующий закон, без которого общество не возможно»1.

Такая позиция встречает жесткое сопротивление и критику со стороны феминисток. По мнению Лизы Бем, «маскулинность и феминность являются конструкциями исключительно культурной схемы (cultural schema) или линз (lens), которые поляризуют гендер, придают ему определенное направление» (Бем, 2004: 28). Критикуя традиционную гендерную систему, основанную на власти и доминировании мужчин, Л. Бем видит причины или основы этой несправедливости в действии трех линз гендера: «на уровне культуры фактически внедрены три линзы гендера: гендерная поляризация, андроцентризм и биологический эссенциализм. Эти три линзы создают фундамент теории о том, как биология, культура и сознание каждого отдельного человека взаимодействуют в историческом контексте, чтобы системно воспроизводить власть мужчин» (Бем, 2004: 28–29).

Выход к гендерному равенству Л. Бем закономерно видит в деконструкции традиционной гендерной системы путем разрушения порождающих ее линз, в особенности линзы гендерной поляризации: «Наиболее эффективный путь развенчивания гендерной поляризации лежит в направлении развенчивания андроцентризма (не говоря уже о необходимости покончить с любыми формами дискриминации против лесбиянок, гомосексуалистов и бисексуалов). В конечном итоге, гендерная деполяризация может потребовать даже больших мер, чем социальная революция, направленная на переустройство социальных институтов и создание новых дискурсов культуры. Гендерная деполяризация также потребует психологической революции на уровне личности (что же мы все-таки собой представляем как мужчины и женщины?), так же как и глубоких изменений на уровне чувств по поводу того, что для нас значит наш биологический пол и как он связан с нашей психикой и сексуальностью» (Бем, 2004: 266–267).

Нужно признать, что удар Л. Бем направлен непосредственно на главного врага феминизма – традиционную бинарную гендерную систему. То, что разрушение традиционной гендерной системы связано с многообразными и многочисленными критическими рисками для современной культуры и общества, в особенности для демографических процессов, гендерную революционерку не волнует.

Феминистка Энн Фаусто-Стерлинг пытается дискредитировать стандартный научный нарратив о двух полах. Она предлагает заменить его новым нарративом о пяти полах1. Развивая эту идею, Мэри Хоксворт и Лиза Диш ссылаются на своеобразный, хотя и крайне сомнительный биологический аргумент, согласно которому ни один из традиционных биологических половых признаков не позволяет четко идентифицировать биологический пол и провести четкое различие биологических полов (Hawkesworth, Disch, 2016).

Аргументация феминисток основана на акцентуации крайне редких случаев гендера и биологического пола. Ограниченность этой аргументации обесценивает ее научную значимость.

Однако проблема баланса маскулинности и феминности в традиционной гендерной системе, тесно связанная с идеей гендерного равенства, ставшей крайне популярной в наше время, до сих пор не имеет однозначного решения. Эта проблема пока решается простым выбором ценностной позиции между тремя возможными альтернативами: 1) патриархатом с доминированием в гендерной системе маскулинности; 2) матриархатом с доминированием феминности; 3) проблематическим и дискуссионным гендерным равенством.

В заключение подведем итоги анализа различных концептуальных интерпретаций традиционного типа гендера. Вопрос о природе гендерных модусов, образующих традиционную бинарную гендерную систему, как видим, имеет различные концептуальные и дисциплинарные интерпретации. Задача критериев и полноты описания содержания самих гендерных модусов пока не решена. Остается дискуссионной проблема баланса маскулинности и феминности в бинарной системе традиционного гендера. Сущность традиционного типа гендера, на наш взгляд, продуктивно можно рассматривать как единство модусов маскулинности и феминности. Но отношения между ними являются проблематическими и культурно изменчивыми. Плодотворным подходом к преодолению концептуальной и дисциплинарной фрагментации в трактовке гендера является, как мы полагаем, междисциплинарная интеграция в контексте парадигмы эссенциализма.

Оценивая плюрализм подходов к анализу сущности традиционного типа гендера и его основных модусов, мы считаем, что попытки феминистов и критиков традиционного типа гендера дискредитировать или разрушить традиционный тип бинарной гендерной системы, противопоставить ему нетрадиционные гендерные модусы и небинарные типы гендерной системы основаны на возведении в норму гендерных и половых аномалий и являются деструктивными для всей социальной и культурной системы общества и особенно системы демографического воспроизводства. С нашей точки зрения, социальная стабильность современного общества обеспечивается, в том числе, сохранением и защитой традиционной бинарной гендерной системы и традиционных гендерных модусов, а не их деформацией и переконструированием.