Траектории развития методологии исследования доверия в трансформирующейся экономике в феноменологии К.Э. Лёгструпа

Финансовый университет при Правительстве РФ, Москва, Россия, ,

Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, ,

глобальные вызовы, затрагивающие практически все сферы жизнедеятельности (пандемия, цифровизация, искусственный интеллект, изменение мирового политического ландшафта и т. д.), так и специфичные для экономики – становление инклюзивной парадигмы, изменение ценностных ориентаций потребителей, укрепление принципов ESG («Environment», «Social», «Governance») и DEI («Diversity», «Equity», «Inclusion»). Согласно Edelman Trust Barometer1, в последние три года наблюдается рост доверия граждан к сфере бизнеса наряду с признанием его этичности и компетентности, однако доверие государственным институтам и СМИ, напротив, снижается. Растут социальные ожидания от работодателей в решении глобальных проблем, будь то изменение климата или социальная дискриминация. При этом можно согласиться с выводом исследователей о том, что доверие представляет собой «обширную» социально-экономическую категорию, «распространяющуюся от ожидания изолированными индивидами значений важных для них экономических переменных до ожидания честного, соответствующего совместно выработанным правилам поведения со стороны других участников» (Зеленков, Тюриков, Чжан, 2022: 75).

В последние десятилетия усиливается интерес к работам датского философа и теолога Кнуда Эйлера Лёгструпа (1905–1981). Исследователи отмечают, что его концепция, в центре которой лежит интерес к этике жизненных миров (Mellema, 1999: 267), открывает новую методологическую перспективу в исследовании доверия. Её новизна заключается в том, что доверие приобретает характер интерсубъективного феномена, воспроизводимого в коммуникативных ситуациях, что позволяет применять данную концепцию в рамках деятельностно-феноменологического подхода.

Понятие доверия в теории К.Э. Лёгструпа . Анализируя концепцию К.Э. Лёгструпа, выделим ключевые особенности доверия. Во-первых, оно рассматривается как естественное «отношение по умолчанию» (natural trust). Доверие относится к так называемым суверенным выражениям жизни (sovereign expressions of life) – доморальным и интуитивным взаимодействиям индивидов, наделенных человекоориентированной природой, поскольку изначально они реализуются «во благо другого». Так, любая коммуникативная ситуация между незнакомыми людьми зарождается в условиях доверия, поскольку оно является базовым основанием, «вести себя иначе было бы враждебно по отношению к самой жизни» (Løgstrup, 2020: 9). В то же время суверенные выражения жизни обусловлены контекстуальными условиями, в частности восприятием жизненного мира «другого», в связи с чем доверие «не вызвано и не создано» индивидом, а является «влиянием или впечатлением, вызванным другими людьми», в которых он «растворяется», освобождаясь от «собственного эгоцентризма» (Vēvere, 2021: 134). Всем суверенным выражениям жизни – открытости, откровенности, верности, любви, надежде, милосердию, прощению, искренности, состраданию, сочувствию и доверию – присущи свобода и непосредственность. При этом доверие рассматривается как условие интерсубъективности жизненных миров, поскольку все человеческие отношения существуют только во взаимосвязи и взаимозависимости. В итоге доверие выступает как естественное и базовое условие взаимодействия, основанное на заинтересованности в «другом». Во-вторых, с категорией доверия непосредственно связан этический императив, предложенный К.Э. Лёгструпом. Одно из фундаментальных условий его воспроизводства – открытость жизненных миров, несущая для них определенную уязвимость, подчиняя власти «другого» (to show trust is to deliver oneself up – «показать доверие, значит сдаться»). Согласно этическому императиву, взаимодействия индивидов упорядочиваются не столько «внешним» нормативным обязательством (диктатом морали и права), сколько внутренним, неосознанным проявлением доверия и ответственности в отношении «другого» – «Мы как объекты этического требования находимся во власти других, в то же время другие находятся в нашей власти» (Vēvere, 2021: 137). Недоверие порождается в ситуациях превалирования эгоистических мотивов, ущемления интересов «другого», т. е. нарушения этического императива. В то же время в качестве барьеров воспроизводства доверия могут выступать дефициты интерсубъективных ресурсов, приводящие к искаженной интерпретации действий – ценностей, смыслов, экзистенциа-лов и др. (Тюриков, Дягилев, Кулешов, 2022: 71). Природа дефицитов может быть обусловлена как различием жизненных миров индивидов, так и последствиями культурных травм. Согласно К.Э. Лёгструпу, нарушение доверия может привести к «навязчивым состояниям», которые способствуют тому, чтобы жизненные миры замыкались «в себе». В-третьих, доверие рассматривается в контексте воссоздания общего коммуникативного пространства, первичного в отношении жизненных миров: «Когда мы обращаемся к кому-то, мы предъявляем к нему требования. Это не требование немедленного ответа или реакции, скорее – мы погружаемся в разговор и больше не принадлежим только себе» (Løgstrup, 2020: 15). В процессе коммуникации индивид «выходит» за пределы своего эгоцентризма (самоотдача): если это стремление взаимно, то формируется открытое коммуникативное поле, происходит взаимная отдача и взаимопонимание – фундамент доверия (рис. 1).

СПОНТАННОСТЬ

СВОБОДА ВЫБОРА

Заинтересованность в «другом», открытость к «уязвимости

Заинтересованность в «другом», открытость к «уязвимости

Речевое действие как этическое требование, самоотдача А

Принятие требования, самоотдача В

НЕПОСРЕДСТВЕННОСТЬ

КОНТЕКСТУАЛЬНОСТЬ

---- ВОСПРОИЗВОДСТВО ДОВЕРИЯ ---- ВИНТЕРСУБЪЕКТИВНОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ

Рисунок 1 – Схема воспроизводства доверия в интерсубъективных коммуникациях

Figure 1 – Scheme of Trust Reproduction in Intersubjective Communications

Если одна из сторон пытается избежать этой «открытости», то доверие не воспроизводится. Обобщая выделенные особенности подхода К.Э. Лёгструпа, можно отметить, что воспроизводство доверия характеризуется спонтанностью, свободой выбора, непосредственностью и контекстуаль-ностью, как показано на рисунке 1. Индивиды должны опираться на общеразделяемые этические требования, обладая такими качествами, как заинтересованность жизненным миром «другого», открытость и уязвимость. Этические требования проявляются в коммуникативных ситуациях, в связи с чем особое внимание должно уделяться анализу речи взаимодействующих сторон. Это, в свою очередь, актуализирует применение в конкретных социологических исследованиях принципов логико-семантического анализа, герменевтики, интерпретативно-феноменологических методов и таких частных инструментов, как дискурс-анализ, конверсационный анализ, интент-анализ и др.

Применения подхода К.Э. Лёгструпа. В феноменологических исследованиях экономики противоположный подход представлен У. Уильямсоном и М. Фридериксоном. В его основе лежит теория действия Дж. Коумана и этнометодология Г. Гарфинкеля. При этом доверие – однопорядковая категория наряду с «риском» и «случайностью», причём основой взаимодействия индивидов, в первую очередь, является расчетливость, основанная на знаниях (Frederiksen, 2014: 35). Если для К.Э. Лёгструпа доверие является «естественным», суверенным проявлением жизни, зарождающимся и воспроизводящимся в коммуникации, то М. Фридериксон отмечает, что в экономических отношениях доверие одинаково наделено и «естественным», и рациональным началом. В качестве примера им анализируется процесс принятия решения о сотрудничестве в банковской сфере. Имея возможность детально изучить репутацию и положение друг друга, партнёры, как правило, оставляют принятие окончательного решения до переговоров. В таком случае используются два механизма и типа доверия, основанных на знаниях (рационального) и на знакомстве (естественного). В зависимости от соотношения естественного доверия (natural trust) и расчетливости (calculativeness) М. Фридериксоном, на основе синтеза концепций К.Э. Лёгструпа и У. Уильямсона, выделяются четыре типа доверия (Frederiksen, 2014: 40): 1) «доверие в контексте знакомства» (trust within familiarity), характеризуется одновременно некоторой настороженностью и открытостью в обращении к «другому», которая инициирует доверие; 2) «расчетливость без знакомства» (alculativeness without familiarity), когда доверие формируется «заочно» через оценку надежности партнеров, институциональных условий и гарантий; 3) «расчетливость в контексте знакомства» (calculativeness within familiarity) – сочетает предыдущие стратегии и включает анализ репутации партнера (доверяй, но проверяй); 4) абсолютно «близкое доверие» (trust without familiarity), гипотетический тип, предполагающий взаимную открытость для суверенного выражения доверия в ситуации, когда партнеры не знают ничего друг о друге. Таким образом, в анализе экономических феноменов теория К.Э. Лёгструпа подвергается критике из-за недостаточного раскрытия роли рациональных механизмов в формировании доверия. Однако она позволяет анализировать социальные и этические основания доверия, проявляющиеся в ситуации взаимодействия, что часто остаётся без внимания в классических теориях экономической социологии.

Эмпирические исследования на основе подхода К.Э. Лёгструпа немногочисленны, и опираются на традиции интерпретативно-феноменологических методов. Так, в работах В. Вевере используется конверсационный анализ, позволяющий выявить специфику воспроизводства доверия в медицине, при общении пациента и доктора. Подход применяется не только как исследовательский инструмент, но и как способ преобразования практики, поскольку доктор «обязан чувствовать, слышать, разъяснять и интерпретировать то, что требуется» (Vēvere, 2021: 127). Применение теории К.Э. Лёгструпа предполагает анализ контекста взаимодействия, создание условий для «открытости» жизненных миров, реализации самопознания и саморефлексии в процессе коммуникации, разрешение разногласий. В другом исследовании схожей тематики применяется теория А. Шюца и метод глубинного интервью (Brown, 2009). На основе анализа высказываний пациентов сделан вывод, что в формировании доверия важным является конкретный интерсубъективный опыт жизненных миров. В частности, для актора-доверителя важна типизация, основанная не на абстрактном знании, а на непосредственном субъективно-переживаемом опыте.

Выводы . Концепция К.Э. Лёгструпа открывает новые возможности в исследовании социально-этических механизмов доверия , сопряженных с оценкой ценностных и этических действий экономических акторов на основе качественных методов. Социально-этические механизмы не тождественны репутационным, несмотря на их тесную взаимосвязь. Так, источником формирования репутации выступает результат взаимодействия (личный или опосредованный), закрепление нормативных гарантий, поручительство третьей стороны. Если репутационные механизмы имеют рациональную основу, как это показано У. Уильямсоном и М. Фридериксоном, то социально-этические – коммуникативную, деятельностную природу, характеризуясь готовностью к открытости, прозрачности, соблюдению взаиморазделяемых интересов и ценностей. Они основаны не на расчётливости, а на доверии «по умолчанию», подчиненности лёгструповскому этическому императиву, где главным становится достижение общего блага, личностно-значимого для доверителей.

Данный подход может найти применение как на микро-, так и на макросоциальном уровне. Так, к социально-этическим механизмам доверия на макроуровне можно отнести открытость, прозрачность, социальную ответственность экономических акторов (в т. ч. в рамках ESG и DEI) – такие механизмы предполагают, что акторы не только выполняют закрепленные функции-обязательства перед доверителями, но транслируют и разделяют соответствующие ценности. Международные исследования доверия показывают, что такие механизмы приобретают всё большую актуальность в трансформирующихся экономических отношениях. Так, согласно выводам PwC1, компании, не уделяющие внимания социально-значимым вопросам, имеют меньше шансов на экономический рост и доверие. По данным McKinsey2, 14 % клиентов откажутся от взаимодействия с компанией, если её политика будет противоречить их этическим принципам. Эти тенденции ярко выражены для «миллениалов» и «зетов», поскольку их социализация протекала в условиях активного обсуждения социально-этической повестки в экономике. Вероятно, тренд будет усиливаться по мере дальнейшего вовлечения «зетов» в управленческие процессы. Кроме того, можно говорить о формировании нового типа социального доверителя в экономических отношениях, имеющего коллективную природу, за счёт влияния глобальных движений. Активными участниками формирования политики рыночных институтов становятся социально-уязвимые группы населения (люди с инвалидностью, этнические меньшинства, пенсионеры и др.), активистские движения (феминизм, экоактивизм, зоозащита и др.). Наглядным примером является влияние феминизма и бодипозитива, на бьюти-рынок – с 2020-х годов развивается тренд на уход от неэкологичных косметических средств в сторону натуральных ингредиентов, поддержку естественности и индивидуальности потребителей. На основе этого формируются «женские» модели бизнеса, основанные на соблюдении принципов устойчивого развития, прозрачности и экологичности, под лозунгом: «Бизнес может стать моделью нового социально-экономического порядка» (A Business can be a Model for a new Social and Economic Order)3. Таким образом, формируется запрос на инклюзивные отношения в экономике, где механизмы доверия усложняются, включая не только рациональную, но и социально-этическую составляющую.