Трактовка предикативности на материале турецкого языка

Предикативность - это универсальный термин теоретической грамматики, который лингвисты понимают субъективно. И естественно, что вокрут данного термина уже на протяжении многих лет идут оживленные споры. Однако задача нашей работы состоит не в том, чтобы изучать полемику относительно предикативности, а в том, чтобы изучить те характерные особенности данного понятия, которые помогут глубже проникнуть в теорию синтаксиса любого языка. Однако следует отметить, что наиболее полная историческая картина относительно развития понятия предикативности можно наблюдать в книге Ю.В. Левицкого, где автор подробнейшим образом анализирует множество работ, посвященных предикативности и смежным понятиям. В итоге предикативность определяется как «форма приписывания признака предмету в соотнесенности с моментом коммуникации» [Левицкий, 2002, с. 49]. Затем перечислены значения, которые образуют общее значение предикативности. К ним относятся значения лица, времени и наклонения. Также отметим, что в классических трудах, в частности в работе Пешковского, предикативность может быть обозначена как сказуемостпость [Пешков-ский, 2001, с. 165], явление, которому присущи все те признаки, приписываемые в настоящее время предикативности. Однако сказуемостность в большей степени может рассматриваться в качестве свойства сказуемого как члена предложения, отсутствие сказуемостности вовсе не означает отсутствие предикативности.

Для устранения терминологической путаницы следует сказать несколько слов и о предикации, которую, в свою очередь, можно обозначить как функцию предложения в целом; предикация, на наш взгляд, не должна отождествляться со сказуемостью, ведь предикат (как носитель предикации) и сказуемое (как носитель сказуемостности) не одно и то же. Для раскрытия такого сложного понятия как предикативность необходимо четко обозначить ее границы. Так, например, знаменитый исследователь грамматики английского языка Смирницкий в своей работе говорит о том, что «отнесение высказывания к действительности можно назвать предикацией» [Смирницкий, 1957, с. 105], то есть он называет предикацией то, что мы обозначили предикативностью, то есть признаком, свойством. Однако здесь нами уже было отмечено, что предикация - это функция предложения, функция, скажем, «соединения независимых предметов мысли, выраженных самостоятельными словами, с целью отразить «положение дел», событие...» [ЛЭС, 2002, с. 393]. Таким образом, становится видно, что Смирницкий не разграничил эти два понятия.

В то же время предикативность как наиважнейший признак предложения, который соотносит предложение с действительностью, не следует также путать с референцией и предикацией, кроме этого, при теоретическом анализе синтаксической структуры языка исследователь встречается с такими понятиями, как денотация и коннотация. Задача референции заключается в том, чтобы показать о чем, о ком говорится, а задача предикации - это отразить то, что говориться о предмете, лице или явлении.

Денотация понимается как сфера значения, ориентированная на отражение объективной действительности, предикативность, как мы видим, также является, в некоторой степени, отражением окружающих нас предметов и явлений. Такие понятия, как референция, денотация и коннотация, относятся к коммуникативному аспекту синтаксиса (прагматический синтаксис) и важны при рассмотрении теории интертекстуальности. Однако предикативность является неотъемлемой частью формального и семантического синтаксиса. Так, например, с точки зрения формального синтаксиса предикативность помогает исследователю различить сложное и простое предложение, в рамках про-

М.Н. Тунч. Трактовка предикативности на материале турецкого языка стого позволяет разграничить осложненное и неосложненное, а также выделить конструктивный минимум предложения и т.д. Действительно, благодаря четкому разграничению таких понятий, как предикативность, полипредикативность, предикация и предикат, возможна точная формулировка ослож-нснности или неосложнснности (простого) предложения.

Предикативность является настолько универсальным явлением, что она характерна для языков всех типов и типологий. Так, например, в языках номинативного строя, в синтаксисе которых наблюдается единая номинативная конструкция предложения, предикативность, по мнению большинства исследователей, выражается с помощью соответствующих форм глагола, важными являются также значения времени и наклонения. То есть то же самое можно сказать о языках флективного и агглютинативного типов.

Большинство исследователей, занимающихся вопросами синтаксиса русского и некоторых других индоевропейских языков, в том числе и английского, в один голос утверждают, что одним из отличительных признаков предложения является предикативность, которая соотносит содержание высказывания (предложения) с действительностью. Предикативность выражается в предложении с помощью морфологических и синтаксических средств, например, таких как глагольные формы, значения времени, порядок слов и т.д. То есть предложение, основным признаком которого является предикативность, должно иметь определенную соответствующую форму.

Кроме этого, необходимо отметить, что предложение представляет собой синтез разного рода синтаксических отношений между его компонентами. Так, в теории можно выделить атрибутивные, копулятивные, аппозитивные и предикативные отношения или синтагмы. Более всего нас интересуют предикативные отношения, которые возникают между субъектом и предикатом, не следует путать их с подлежащим и сказуемым, ведь данные единицы относятся к разным уровням, первые - к логическому, а вторые - к грамматико-синтаксическому и в предложении они могут нс совпадать. Так, в индоевропейской и русской лингвистической традициях субъект и предикат чаще всего соотносят с главными членами предложения, то есть с подлежащим и сказуемым соответственно. Однако данное положение является, на наш взгляд, не совсем верным, такое понимание возникает тогда, когда в поле зрения лингвиста попадают языки со схожей синтаксической структурой (например, русский и английский языки, где предикативность чаще всего выражается с помощью глагольных средств). Однако при исследовании языка другого типа, в нашем случае таковым является агглютинативный турецкий язык, становится ясно, что возникают некоторые несоответствия, то есть при анализе турецкого предложения или, скажем, предложения любого другого агглютинативного языка субъект и предикат вступают в предикативные отношения, будучи не только подлежащим и сказуемым. Так, например, В.Г. Гузев, исследователь староосманского языка, в своей работе отождествляет субъект с его грамматическим выражением, то есть подлежащим, однако, говоря о предикате, отмечает, что в его качестве могут выступать как личные (сказуемое), так и неличные формы глаголов (причастные и деепричастные обороты) [Гузев, 1979, с. 76].

Далее следует сказать и том, что в большинстве индоевропейских языков, в том числе в русском и английском, субъект и предикат наиболее четко выражены, чем, скажем, в языках агглютинативных. В турецком же языке, несмотря на то, что понятие субъекта и предиката в некоторой степени размыто, их можно выделить из общего контекста. Например: тур. Kogu^lardan birinin penceresinden has la bir gocugun sdyledigi tiirku geliyor «Из окна палаты доносится песня (тюркю), которую поет больной ребенок». В данном предложении главная субъектно-предикативная пара, которая является «носителем» первичной предикации, - это грамматические подлежащее и сказуемое Шгкй geliyor. Второстепенная субъектно-предикативная пара, или «носитель» вторичной предикации, - это причастный определительный оборот hasta bir gocugun soylediga в котором также можно наблюдать наличие субъекта и предиката. В русском же переводе, мы видим, что используется сложное предложение, то есть присутствуют два независимых субъекта и два самостоятельных предиката.

Во-первых, необходимо отметить созданные российской тюркологической школой те немногочисленные работы по грамматике турецкого языка и синтаксиса в частности. Однако сразу пометим отсутствие работ, посвященных конкретно нашей теме, теме предикативности, полипредикативности, предиката, предикативного центра, предикативных отношений и т.д. Имеются некоторые труды, о которых нужно сказать несколько слов, во-первых, это уникальная книга Гаджиевой и Серебренникова, в которой подробнейшим образом описан исторической синтаксис тюркских языков в сопоставительном аспекте. Однако историческая направленность данной работы нс позволяет пролить свет на семантику турецкого предложения. Хотя авторами и введены некоторые интересные термины, которые мы не можем оставить без внимания, речь идет о так называемых зависимых трансформах и шифтерах 11986, с. 30]. В другой грамматике турецкого языка Л.Н. Кононова, являющейся фундаментальным трудом в области туркологии, собраны практически все без исключения языковые явления, формы и конструкции. Не оставлена без внимания ни одна из частей речи, рассмотрена фонология, морфология, синтаксис турецкого языка. Дана общая характеристика каждой языковой единицы, приведены многочисленные примеры из произведений художественной литературы. Ведь ученому лингвисту недостаточно просто знать языковой материал, важно и правильно его интерпретировать, а также адаптировать, сделать понятным для читателя.

Однако из недостатков данной работы, на наш взгляд, следует отметить, например, то, что, хотя автор и проделал колоссальную работу, однако 60 лет - это довольно большой срок и поэтому следует все-таки пересмотреть многое из написанного. Кроме того, современная российская лингвистика построила вполне серьезную теоретическую базу, в частности и в области синтаксиса, поэтому необходимым также является включение многих новых научных терминов.

Также автор часто буквально и как бы «по-своему» переводит многие языковые единицы, что делает текст малопонятным и приводит к путанице. Здесь нам кажется, что, во-первых, следует указывать, какие термины предлагают и другие ученые, таким образом, читателю, ознакомившемуся с работой одного исследователя, станет намного проще и, наверное, интереснее работать с новой книгой, когда он, читая работу, будет видеть, какие термины предлагаются взамен старых или наоборот.

Автор должен принимать во внимание тс концептуальные и методологические расхождения, которые имеются между российской туркологией и туркологией в Турции. Так, например, А.Н. Кононов выделяет в своей работе определение как один из второстепенных членов предложения, однако совершенно ничего не говорит о том, что в турецкой лингвистике такого члена предложения нс имеется, что так называемое определение относится к тому члену предложения, признак которого оно выражает. Эти серьезные расхождения, по нашему мнению, должны быть отмечены.

Однако ничего из вышесказанного нс преуменьшит значение данной книги, без которой российская туркология не могла бы продвинуться дальше, ведь такой серьезный труд, как написание грамматики, практически первой, невозможен без ошибок и недочетов. На основе уже имеющейся грамматики, при некоторых исправлениях, со временем станет возможным и создание теоретической грамматики, что будет иметь большое научное значение.

Однако в настоящее время многие ученые ограничиваются лишь написанием статей в различных сборниках, что делает их малодоступными другим исследователям.