Трансформация состава северо-алтайской элиты (1910-1920-е годы)

Рост национального самосознания и возрождение этнических культур на рубеже XX–XXI вв. сопровождался увеличением роли национальной элиты среди алтайцев. Одновременно возник академический интерес к данной проблематике. Одной из первых попыток поиска генезиса алтайской элиты стало обращение В.И. Эдокова [1994] к биографии и деятельности Г.И. Гуркина. Позднее появляется цикл работ Н.А. Тадиной [2009; и др.], где алтайская элита рассматривается сквозь призму возрождения институтов сеока и зайсана-та . Современной символьной элите и ее деятельности по формированию этнонационального движения посвящена монография Е.В. Самушкиной [2009]. Поверхностно, на наш взгляд, рассмотрел истоки алтайской интеллигенции Д.А. Михайлов [2013], связав ее становление с деятельностью областников.

Таким образом, внимание исследователей в большей степени сосредоточено на современных процессах, а история формирования алтайской элиты зачастую остается вне рамок исследований. Попытаемся проследить трансформацию состава североалтайской элиты (кумандинцев, тубаларов, челканцев) в 1910–1920-е гг.

Наша работа основана на архивных изысканиях в Государственном архиве Алтайского края. Интересующие нас сведения содержались в документах, аккумулированных в фондах Алтайской духовной миссии (ГААК. Ф. 164), Каракорум-Алтайской уездной земской управы (ГААК. Ф. 239), отдела народного образования Алтайского губисполкома (ГААК. Ф. 141).

Основание в 1828 г. Алтайской духовной миссии (далее – АДМ) стало важным шагом на пути христианизации коренного тюркоязычного населения Алтая. В ходе структурирования данной организации, а также определения ее целей и задач, руководство миссии уделило особое внимание формированию новой лояльной элиты из числа автохтонного населения подотчетной территории.

Данная задача переплелась с другими потребностями миссии: 1) развитием школьной сети, которая рассматривалась как инструмент христианизации автохтонов; 2) привлечением в ряды сотрудников миссии представителей коренного населения. В записках священника Бачатского отделения Г. Оттыгашева за 1907 г. говорится: «…проповедь и школа вот два главных двигателя просвещения инородцев» (ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 129. Л. 1 об.).

Первая церковно-приходская школа была открыта в 1830 г. в с. Улала (современный г. Горно-Алтайск) – центре АДМ (ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 61. Л. 6). В последующие годы количество школ стабильно увеличивалось, поставив перед руководством миссии проблему решения кадровой проблемы. Для этих задач создали Улалинское миссионерское центральное училище, в 1883 г. преобразованное в Катехизаторское училище и переведенное в г. Бийск (ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 37. Л. 5). В 1887 г. в училище числилось 15 алтайцев, 10 шорцев, 9 телеутов, 6 киргизов, 4 черневых татарина, 1 сойот, 4 абаканских инородца и 1 русский (ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 37. Л. 23 об.). Уровень востребованности выпускников училища был высок. По воспоминаниям С.С. Ильтеева, восемь из двенадцати его одноклассников стали сотрудниками АДМ: миссионерами, учителями, причетниками и др. (ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 46. Л. 5 об.). Кроме того, в целях улучшения качества преподавания в 1916 г. были созданы педагогические курсы при Чемальской двухклассной школе для всех учителей миссии (ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 157. Л. 11 об.).

В результате АДМ была обеспечена собственными квалифицированными специалистами. По данным на 1918–1919 учебный год из 90 из 95 учителей указали свой образовательный ценз: 43 чел. окончили или учились в Катехизаторском училище, 24 чел. завершили обучение в Чемальской второклассной школе. Остальные сотрудники учебных заведений Алтая прошли профессиональную подготовку вне миссионерской структуры региона или за пределами региона (ГААК. Ф. 239. Оп. 1. Д. 19. Л. 20). Таким образом, 70,5 % учителей были подготовлены силами АДМ, большую их часть представляла автохтонное население.

Именно в стенах миссионерской школы стала формироваться североалтайская интеллигенция, основную массу которой составляли учителя, миссионеры и иные сотрудники АДМ. Администрация миссии умело использовала новый ресурс, закрепляя в местных органах различного уровня лояльных ей новокрещенов.

Базой, на основе которой складывалась национальная элита, стала грамотная часть коренного населения. Ее численность в течение XIX – начала ХХ в. росла, составив к 1917 г. 6,1 % всего автохтонного населения североалтайского региона (см. таблицу ). Грамотность вкупе с усвоением христианских норм благоприятствовала более активным ассимиляционно-аккультурационным процессам в этой среде. В данной связи выглядит вполне закономерным появление сотрудников миссии из инородческого сословия, не владевших родным языком. По данным на 1920 г. среди учителей «слабо знающих алтайский язык» числилось 10 чел., среди которых были В.И. Калана-ков, Е.И. Параев, М.И. Ялбачев и др., вышедшие из инородческой среды (ГААК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 274. Л. 59 об.).

В целом, на наш взгляд, североалтайская элита до конца 1910-х гг. находилась в фарватере миссионерской политики АДМ. Структурообразующим элементом в ее формировании стала миссия, обусловившая просветительскую задачу национальной элиты.

Политические события 1917 г. изменили положение элиты. Деятельность АДМ в регионе была постепенно свернута. На Алтае возникло и нарастало национальное движение, среди участников которого были и северные алтайцы, в частности, торговец и бывший зайсан тубаларского сеока комдош Д. Тобоков. Большая же часть североалтайской элиты, как и территория традиционного проживания кумандинцев, оказалась вне данного процесса. В новых условиях элита, состоявшая в основном из сотрудников АДМ, оказалась

Уровень грамотности в домохозяйствах коренного населения по волостям Бийского уезда (по данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 года)

Сост. по: ГААК. Ф. 233. Оп. 1а., 1б., 5.

невостребованной. Алтайская Горная дума в лице лидера национального движения Г.И. Гуркина обратилась в миссию, чтобы выяснить «содержимые ею учреждения, материальные средства, суммы специальных и неприкосновенных, и недвижимых имуществ», затем возбудила «ходатайство о передаче Бийского Катехизаторского училища в ея (Алтайской Горной Думы. – В.Н. ) ведение для преобразования его… в Учительскую семинарию для подготовки учителей алтайских школ» (ГААК. Ф. 239. Оп. 1. Д. 28. Л. 1, 4).

Руководство АДМ и алтайская элита в период борьбы за суверенитет придавали особое значение созданию школьной сети для формирования лояльности населения и условий воспроизводства национальной интеллигенции.

Установление советской власти сопровождалось дальнейшим вытеснением «старой» элиты, а также сохранением внимания к образовательной сфере. Так, в с. Чемал на базе миссионерской двухклассной школы в 1920 г. открыли «краткосрочные курсы инородческих учителей». При подборе курсантов и преподавателей требовалось исходить из «классовой их принадлежности и проявляемой идеологии» (ГААК. Ф. 144. Оп. 1. Д. 274. Л. 66 об.).

Аналогичные условия устанавливались при формировании советских органов власти на местах. В результате новой власти приходилось опираться на необразованные или малограмотные слои населения. Так, в 1923 г. членами сельсоветов в Солтонской, Тайнинской и Урунской волостях были 19 представителей коренного населения, из которых только 7 имело «домашнее образование», а 1 – «сельское» (ГААК. Ф. 768. Оп. 1. Д. 168. Л. 17; Д. 169. Л. 8; Д. 179. Л. 8, 13, 18, 44, 50, 80). Членами верхнебийского волисполкома являлись два брата Ильтеевых, обучавшихся в Катехизаторском училище, но не закончивших образование и не имевших в дальнейшем никакого отношения к миссии (ГААК. Ф. 768. Оп. 2. Д. 9. Л. 136, 137).

Представители североалтайской элиты оказались вытеснены из общественно-политической жизни региона, часть из них подверглась репрессиям. Так, известные кумандинские торговцы Назар Чинчикеев и Александр Набутов были признаны кулаками, а их имущество (дом, ам- бар и лавку) предполагалось перевести из д. Ку-бия в с. Сузоп «для сдания волисполкома и столярной мастерской» (ГААК. Ф. 768. Оп. 2. Д. 4. Л. 87).

Новое поколение учителей рекрутировалось со всей Советской России, проходило переподготовку в г. Бийске и в большинстве случаев не имело никакого отношения к миссии. Лишь в Елейской школе национальных меньшинств в 1923–1924 учебном году преподавал выпускник Катехизаторского училища Н.К. Уканаков, которого в силу возраста (25 лет) сложно было отнести к «старой» элите (ГААК. Ф. 212. Оп. 1. Д. 95. Л. 43).

Таким образом, истоки североалтайской элиты восходят к сторонним задачам миссионерской деятельности в регионе. Взращенная миссией элита была лояльна и основной задачей видела просвещение сородичей. В период Гражданской войны местная интеллигенция находилась в сфере влияния алтайского национального движения, играя в основном второстепенную роль. Распространение советской власти нивелировало успехи АДМ в деле формирования североалтайской элиты, приведя к вытеснению ее из общественнополитической жизни региона. Опора новой власти на малообразованных представителей коренного населения, привлекаемых в волисполкомы и другие региональные руководящие органы в начале 1920-х гг., по-видимому, носила декларативный характер. Начался новый этап формирования североалтайской интеллигенции, но уже лояльной советской власти.