Трансформированный фразеологизм в художественном тексте как средство отражения авторской оценки (на материале "деревенской" прозы)



Следующие по частоте в составе русских УС образы домашних животных -это лошадь и конь. Лошадь - символ скорости и грации. Конь - символ силы, быстроты и неутомимости, бесстрашия. Лошадь является эмблемой статности, красоты, грациозности, мужества и благородства, но с другой стороны, атрибутивные знаки дьявола традиционно передаются через лошадиную гриву и зубы. Например, зубы как у лошади крупные, большие.

В русских УС образу лошади приписываются следующие характеристики: резвость - как лошадь бегать, топать; невежество, грубость - как лошадь / жеребец ржать, гоготать; трудолюбие, сила, выносливость, здоровье - как ломовая лошадь работать, как кобыла здоровая, сильная, как жеребец/битюг рослый, здоровый, сильный, бодрый, но и одновременно медлительность, измученность, изнуренность, усталость (чаще всего от непосильного труда или старости - как водовозная/обозная кляча тащиться-, как загнанная лошадь/конь дышать; как водовозная/разбитая кляча тащиться, плестись; безмерность, бездонность - как лошадь пить; неутомимость, нетерпеливость - как застоявшийся/сто-ялый конь; своенравность, горячность, упрямство - как норовистый конь своенравный; глупость - как сивый мерин глупый.

Во французском языке есть несколько выражений с этими образами, которые с символикой русских образов совпадают лишь частично. Ср.: cheval - лошадь, конь: Ktre a cheval sur le service - быть пунктуальным в делах; быть служакой; xtre a cheval sur les principes - упорно придерживаться своих принципов; c'est pas le (un) mauvais cheval - он неплохой человек; он не злой.

Как показывает языковой материал, в содержании УС русского языка находят отражение как универсальные представления человека о тех или иных животных, так и те их свойства и качества, которые отмечены только русским языковым сознанием и вызывают у носителей русского языка особые ассоциации.

Исследованный материал в полной мере подтверждает кумулятивные возможности языка. Устойчивые сравнения как культурно нагруженные языковые знаки характером базовых образов и своим содержанием в целом транслируют специфику мироощущения русского народа, осо бенности его мировосприятия, отраженного языковым сознанием и воплощенного в языковом знаке особого рода.

Литература

• 1.    Гак, ВТ. Новый французско-русский словарь / ВТ. Гак, К.А. Ганшина. М., 2002.

• 2.    Лебедева, Л.А. Устойчивые сравнения русского языка / Л.А. Лебедева. Краснодар, 2001.

• 3.    Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. М.: Яз. рус. культуры, 1996.

• 4.    Фоли, Дж. Энциклопедия знаков и символов / Дж. Фоли. М., 1997.

• 5.    Шейнина, Е.Я. Энциклопедия символов / Е.Я. Шейнина. М., 2001.

• 6.    Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М., 1999.

• 7.    Энциклопедия сверхъестественных существ. М., 1997.

• 8.    Энциклопедия суеверий. М., 1997.

Е.А. МОСКВИЧЁВА (Волгоград)

ТРАНСФОРМИРОВАННЫЙ ФРАЗЕОЛОГИЗМ

В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ КАК СРЕДСТВО ОТРАЖЕНИЯ АВТОРСКОЙ ОЦЕНКИ

(на материале «деревенской» прозы)

Рассмотрены проблемы аксиологического характера фразеологии, необходимости оценоч-ности во фразеологических единицах, а также особенности функционирования и употребления фразеологических единиц в трансформированном виде.

Язык не просто отражает и обозначает мир, но и интерпретирует все то, что так или иначе зафиксировано, осмыслено в сознании человека, в том числе и его эмоциональное состояние. В арсенале средств вербализации эмоций особая роль принадлежит фразеологическим единицам.

Своеобразие контекстуальной семантики фразеологической единицы обусловлено коннотативными компонентами фразеологического значения - оценочностью

и эмоциональностью. Анализ материала показал активность фразеологической единицы в произведениях «деревенской» прозы. Особую совокупность языковых форм «индивидуального говорения» представляют собой оценочные слова в идио-стиле каждого автора [1. С. 3 -4].

По нашим наблюдениям, писатели используют самые различные типы устойчивых сочетаний: идиомы, фразеологические сочетания, пословицы и поговорки, цитаты, крылатые выражения и др. Употребление фразеологических единиц более характерно для прозы, т. к. это является ярким сигналом разговорности: как бельмо на глазу, душу отвести, на своем веку, метаться как угорелый, черт его поймет, брать в оборот и др. Благодаря этим средствам построения текста в творчестве писателей очень ярко проявляется связь с живой разговорной речью.

В изображении жизненных явлений авторы идут от конкретной картины - видимой, слышимой, осязаемой. Речь простого люда, усыпанная пословицами, поговорками, фразеологизмами, служит ярким примером народного красноречия.

Пословицы и поговорки являются тем слоем языка, в котором непосредственно сосредоточено культурно-национальное ми-ровидение народа, осознаваемое в контексте культурных традиций.

Пословицы, по мнению В.Н. Телия, представляют собой мощный источник интерпретации, поскольку они и есть по традиции передаваемый из поколения в поколение язык веками формировавшейся обыденной культуры, в котором в сентен-ционной форме отражены все категории и установки этой жизненной философии народа - носителя языка [6. С. 241]. Из них во многом складывается языковая картина мира, определяющая восприятие мира носителями данного языка.

Пословицы и поговорки отражают и формируют те свойства человека, которые ценятся или осуждаются в соответствующем обществе и соответствующей культуре. Можно сказать, что в них запечатлены характерные черты менталитета народа: жизнь ‘Жизнь прожить - не лапти сплесть’; любовь ‘Не мил и белый свет, когда милого нет’; знание ‘Век живи - век учись’; счастье ‘На счастье грех роптать’; семья ‘Яблоко от яблони недалеко падает’; дружба ‘Верному другу цены нет’; добро ‘Доброе семя - добрый и всход’;

бог ‘Бог-то бог, а не будь сам плох’; труд 'Была бы охота - заладится всякая работа’; родина ‘Всякому мила своя сторона’ж др.

Аксиологический характер фразеологии предопределяет необходимость присутствия в ней оценочной лексики. Представляется несомненным тот факт, что именно присутствие оценки в значении общеупотребительного слова обусловливает его включение во фразеологические единицы.

Оценка обязательным компонентом входит в процесс познания человеком действительности. Она затрагивает свойства предмета, его качественные характеристики, связи и отношения с другими объектами.

Многие из фразеологических единиц употребляются в трансформированном виде, что обусловлено поиском наиболее точного, уместного словоупотребления. В любом случае несистемной замены компонентов фразеологизма это определяется отношением автора к художественной ситуации. Любое замещение в составе фразеологической единицы должно быть мотивировано контекстом. Контекст «приспосабливает» фразеологизм, который обладает в языке отвлеченной семантикой, к единичной ситуации, конкретизирует фразеологическую единицу, сужая ее широкий смысл, поскольку в речи всегда существует взаимоограничение понятий, выражаемых номинативными единицами языка [2. С. 85], [7. С. 200 - 218].

Художественный текст - это та среда, где возникают новые фразеологизмы, откуда поступают в речевой обиход неизвестные и малоупотребительные выражения и где обогащается смысловая и структурно-грамматическая природа устойчивых оборотов. Одним из средств реализации экспрессии в художественном произведении является индивидуально-авторская трактовка речевых средств, в том числе фразеологизмов, которые обладают неисчерпаемыми возможностями употребления, т. е. самые стершиеся, примелькавшиеся обороты могут приобрести ярко выраженную экспрессию.

Обращают на себя внимание семантические преобразования оценочных фразеологизмов, в структурных трансформациях которых проявляется особенность «деревенской» прозы.

В языке произведений наблюдаются замены различного характера. Данные трансформации способствуют актуализации, усилению оценочного значения, подчеркивают отношение автора (либо героя) к объекту оценки. Наиболее яркое эстетическое впечатление создается в результате замены компонента словом, появление которого является неожиданным, особенно если оно не связано с компонентом фразеологизма никакими семантическими отношениями: А ну вон, к чертовой матери с реки! Чтоб ни духу, ни вони вашей здесь через час не было! (В. Астафьев. Летит черное перо). Семантика нормативной фразеологической единицы «ни слуху, ни духу» (никаких известий, сведений) претерпевает изменения вследствие замены стилистически нейтрального компонента «слуху» разговорным «вонь». При замене компонента к семе ‘неизвестность’ добавляется сема ‘неприязнь’, поскольку в словаре русского языка слово «вонь» трактуется как «дурной запах». Таким образом, усиливается экспрессивный накал выражения, его отрицательная оценочность.

Фразеологизм напустить туману, имеющий традиционное значение «вносить неясность во что-либо, запутывать что-либо, вводить в заблуждение кого-либо», в результате трансформации приобретает менее отрицательную оценку, оттенок высокомерия, например: Напустил на свой лик дымку значительности (В. Астафьев. Сон о белых горах). А также за счет уменьшительно-ласкательного суффикса -к- в слове «дымка» заменяемый компонент смягчает отрицательную оценку.

Все приемы структурно-семантического обновления фразеологизмов в той или иной мере способствуют повышению образности единицы, усилению ее выразительных возможностей. Особенно в этом плане выигрывают те фразеологизмы, где автор преобразует общеупотребительный фразеологизм.

Замена компонента связана и с кон-таминированием. Например, контаминироваться могут фразеологические единицы, не имеющие общих компонентов, с одинаковой структурой и различной семантикой. Условия реализации фразеологических единиц могут быть такими, при которых оборот воспринимается в значении, отличном от привычного нормативного. Например, фразеологический словарь русского языка определяет значение фразеологизма «крестная сила» следующим образом: «восклицание при испуге, изумлении». В авторском контексте фразеологизм претерпевает из менения за счет слова «час» и наполняется большей экспрессивностью и эмоциональностью: Пробил крестный час, пришла пора отчитаться за грехи (В. Астафьев. Царь-рыба). В сознании читателя оборот «крестный час» противопоставляется значению «звездный час». Таким образом, семе ‘страх’ соответствует отрицательная оценка, противоположная исходной положительной - семе ‘радость’. Благодаря такой трансформации значение ‘высшее напряжение’ сохраняется.

Расширение фразеологизма «стимулирует недостаточность семантики, необходимостью усилить утраченную словом (или словосочетанием) экспрессию, обновить мотивировку» [3. С. 103]. Во веки вечные женщина была и не перестала быть причиной неспокойствия в миру, - отправной точкой ко всем почти злодейским преступлениям, она и вино - вот яблоко человеческого раздора (В. Астафьев. Поминки) -ср.: яблоко раздора. «Яблоко раздора» ассоциируется с древнегреческим мифом о яблоке, преподнесенном Парисом богине Афродите как приз за красоту и послужившим причиной раздора между нею и богинями Герой и Афиной. В авторском преобразовании фразеологизм приобретает иное значение с помощью расширения компонентного состава фразеологической единицы. Употребив слово «человеческий», автор акцентирует внимание именно на жизни людей, людей простых и обычных, на их восприятии мира, речевом окружении, среде, «море» житейском.

Итак, в употреблении фразеологической единицы проявляется стремление к максимальной детализации художественной ситуации. Благодаря структурно-семантическим трансформациям актуализируются образно значимые оттенки оценочного значения (положительного/отрицательного знака, логического вида оценки).