Триггеры деструктивной социально-политической активности населения в сетевых сообществах

Кемеровский государственный университет, Кемерово, Россия, ,

,

Деструктивная активность населения в сетевых сообществах характеризуется интенсивностью и диверсифицированностью форм. Уникальность виртуального пространства с латентным характером социального контроля формирует особый стиль коммуникации, который отличается экспрессивностью, ситуативностью, доминированием разговорного взаимодействия (преимущественно межличностного характера) и нарастанием эффекта «диванной активности», когда пользователь имеет возможность высказывать и транслировать личные взгляды и убеждения в онлайн-среде, но к проявлению социально-политического участия в реальной действительности не готов. Активность населения в сетевых сообществах может быть различной направленности: конструктивной, нейтральной и деструктивной (при этом формы могут переходить из одной в другую).

С точки зрения классического бихевиоризма поведение личности является отражением и определенным сочетанием стимулов и реакций (Торндайк, 1998: 17). В данном понимании ключевым принципом выступает объективность, которая рассматривает активность человека в условиях внешних социальных изменений и наблюдаемых реакций. Структурообразующими элементами поведения считаются импульсы (события, нестандартные ситуации и явления современности, которые, с одной стороны, являются привычными, но одновременно в контексте массового общества придают жизни смысл и цель) и отклики (те ответные реакции, которые помогают исследователю считывать «точки напряжённости», ключевую повестку коммуникации, готовность личности к консервативным или оппозиционным действиям и др.).

Социально-политическая активность населения в сетевых сообществах характеризуется реактивностью и слабопрогнозируемыми векторами развития, что активизирует исследовательский интерес к изучению данного процесса. Деструктивная направленность такого участия характеризуется отклонением от норм (коммуникативных, моральных, правовых и т. д.) и является последствием рассогласованности между представлениями пользователей о состоянии определенных социальных противоречий и требованиями внешней социальной среды (в том числе институционально регулируемой). Изучение социально-политической активности в современных исследованиях сфокусировано на следующих значимых аспектах. Во-первых, она рассматривается в соотношении с глубинными системами социальных представлений, что влияет на формирование кризисного, катастрофического, стабилизационного сознания и сознания развития (Савин, 2024). Это восприятие социальной действительности задает триггерность взаимодействия в том числе и в сетевых сообществах, так как социальные изменения и системные вызовы в таком контексте напрямую влияют на социализационную и жизненную траекторию личности. Во-вторых, социально-политическая активность «вынужденно адаптировалась» (в период пандемии), а теперь интенсивно развивается в сетевом пространстве. Подобное участие имеет противоречивую природу, когда одновременно появляются новые возможности транслирования идей (инициатив, проблем и т. д.), «стираются территориальные границы» между субъектами активности, но одновременно личность освобождается от многих социально значимых функций, таких как хранение и анализ информации, навыки конструирования сложных интеллектуальных объектов и др. Такое упрощение и делегирование обработки информации сетям, согласно современным социологическим исследованиям, может привести к «информационной интоксикации» (Орлова, 2020: 134). В-третьих, выражение социально-политической позиции и соответствующей активности приобретает новые формы. Так, политические мемы как ответ на определенные властные решения, распространенные в сетевых сообществах, являются сигналом обратной реакции пользователей на их оценку, но этот ответ не требует глубинных рассуждений и поиска решений, а скорее характеризуется легкостью и простотой (Овчинников-Лысенко, 2025: 103–109).

Сетевая активность осуществляется в пространстве слабоструктурированных возможностей пользователей, воспроизводится в онлайн-режиме и транслирует пользовательский контент в рамках сложно организованной информационной системы. При рассмотрении активности населения в сетевых сообществах следует учитывать следующие ключевые особенности:

• –    интересы пользователей , которые структурируют запросы, а также вхождение в сообщества и их фильтрацию. Так, по результатам 2024 г. «ВКонтакте» является самой востребованной социальной сетью. К концу третьего квартала 2024 г. количество пользователей составило 88,1 млн (что выше показателей 2023 г. на 4 %)¹. При этом в структуре пользовательских интересов «традиционно» доминируют сообщества из категорий «развлечения», «знакомства» и «здоровье»;

• –    влияние сетей искусственного интеллекта (ИИ) . В настоящее время возможности ИИ в модерации коммуникации достаточно широки: отбирая приоритетные запросы, формируя повестку «по интересам», осуществляется конструирование коммуникативного поля, которое с

точки зрения возможных последствий может наполняться различным, в том числе и деструктивным контентом, что, в свою очередь, будет негативно влиять на общественное сознание (потенциально ‒ на поведение);

• –    сетевая активность личности, рассматриваемая в современных исследованиях как инновационная и информационная деятельность , которая отражает стремление личности к реализации потребностей, принадлежности и самоидентификации с определенными сообществами (Прюс, Тишкова, 2022: 77);

• –    повышенная подвижность и гибкость сетевой коммуникации , когда пространственно-временные границы активности пользователей одновременно представляют значимые содержательные параметры (маркируя локализацию модерационной активности, интенсивность определенной повестки взаимодействия), но при этом формируется иллюзия доступности и стираются границы общения. Сетевое пространство становится полем запросов пользователей (обращений, жалоб, комментариев), отражающих общественное настроение и меру адаптивной реакции на определенные социальные изменения;

• –    триггерность сетевого взаимодействия . Триггер отражает точки напряженности, которые вызывают особую реактивность обратной связи пользователей в сетевых сообществах. Предсказуемость раздражителей определенного характера и содержания прогнозируема, однако сознание и поведение личности в процессе данной коммуникации характеризуется определенной деперсонификацией (обусловлена потенциальной возможностью не указывать свои личные данные в Сети) и нелинейностью. В качестве триггера («сетевого раздражителя») может выступать слово, высказывание, стиль повествования, знак, который затрагивает культурные, исторические и нравственные ценности. По мнению современных исследователей, сами по себе символы или слова не будут являться триггерами, но если их деструктивно окрасить, обеспечить навязчивое повторение (в различных формах), то проявление должных ассоциаций является оперативным (Курушкин, 2015). Целью триггеров выступают не только аффективная, когнитивная, но и мотивационная сфера пользователей.

Триггеры как стимулы социально-психологического реактивного поведения многообразны. Так, автор предлагает их различать по следующим основаниям.

• 1.    По содержанию.

  • 1.1.    Сюжетные триггеры, которые отражают стимульно-реакционный материал с развернутым декомпозиционным указанием серии событий. Подразумевается, что в таком случае конструируется событие в сетевом пространстве с продолжением, когда пользователь сознательно на протяжении определенного времени следит за ходом решения определенной проблемы на территории.

  • 1.2.    События-триггеры отличаются одномоментностью, уникальностью, определенной внезапностью или обусловленностью длительным ожиданием социально-политической реакции на разрешение конкретного вопроса. Подобного вида триггеры встречаются чаще всего. Пользователи в таком случае проявляют экспрессивную реакцию без определенного сопоставления, в отличие от сюжетных триггеров.

• 2.    По направленности.

  • 2.1.    Провокационные триггеры, которые направлены на дестабилизацию эмоционального состояния пользователей. Они могут содержать «шок-контент», контрастирующий с привычной повседневной действительностью населения, которая наполняет их жизнедеятельность.

  • 2.2.    «Триггеры предотвращения» распространяются в тех случаях, когда социальные институты и организации заинтересованы в противодействии размещению недоказанной информации, которая требует опровержения или существенного уточнения событий.

• 3.    По тональности.

  • 3.1.    Положительные или конструктивные триггеры, которые по характеру сообщений и реакций на них отличаются благоприятной ассертивностью (сочувственной реакцией, содействием в решении проблем со стороны пользователей, поддержкой за действия в условиях социальнополитической мобилизации и т. п.).

  • 3.2.    Нейтральные или информационно-осведомительные триггеры, которые номинально включаются в повестку актуальной коммуникации, но не относятся к строго конструктивным или деструктивным.

  • 3.3.    Отрицательные или деструктивные триггеры, которые по содержанию, реакции и/или стимульной подаче дестабилизируют настроение, восприятие, установки пользователей. Эти триггеры характеризуются повышенной рискогенностью с точки зрения распространения деструктивных форм поведения, которые непосредственным образом влияют на качество жизни и культуру коммуникации. Однако, исходя из тематики и категорий подписок, которые выбирают пользователи, именно такие сообщества наиболее востребованы. С позиции повседневности массового человека

такие триггеры как бы «раскачивают» рутинную повседневность и задают «понятную» повестку на языке простого обывателя, так как деструктивные триггеры характеризуются простотой, эмоциональной насыщенностью в трансляции информации и зачастую потенциально «касаются каждого».

Для диагностики и описания триггеров сетевой социально-политической коммуникации деструктивной направленности приоритетным является соблюдение следующих последовательно заданных шагов: сбор и обработка первичных данных, а именно определение сетевых сообществ, которые популярны среди жителей региона; сбор и обработка обратной связи пользователей на определенные «раздражители» (диагностика их характера, тональность), сравнительный анализ рейтинговых и антирейтинговых триггерных тем. Для достижения поставленной цели были проанализированы посты пользователей сети «ВКонтакте», которые были размещены с 01 января по 01 апреля 2025 г. Парсинг был реализован с помощью сервиса vk.barkov.net, который активно используется для сбора сетевых данных. В качестве сообществ, из которых осуществлялся сбор данных, были выбраны самые распространенные среди пользователей следующих регионов (по одному сообществу соответственно): Томской (Регион-70 – 372 560 подписчиков), Новосибирской (Инцидент Новосибирск – 702 137 подписчика) и Кемеровской области (Инцидент Кузбасс – 383 310 подписчиков). Выбранные сообщества относятся к одной категории – новостной, с точки зрения модерации – внеинституциональной, с самоорганизующимся характером, когда контент создается стихийно самими пользователями, назначение групп – «для тех, кто интересуется жизнью регионов». Данные о количестве подписчиков отражают актуальную информацию на март 2025 г. Всего было проанализировано 146 946 комментариев, из них 36 631 оставили пользователи сообщества «Инцидент Кузбасс», 53 661 – «Инцидент Новосибирск», 56 654 – «Регион-70». Полученная первичная информация была ранжирована по интенсивности обратной связи (комментарии, которые чаще отмечены лайками и репостами). Также в качестве фильтра для комментариев была заявленная тематика, а именно социально-политическая активность пользователей. Из массива комментариев были отобраны те, которые по содержанию относятся к категории социально-политической. При этом множество комментариев носит развлекательный характер, не соответствующий цели данного исследования. Приведенные виды триггеров иллюстрируют тональность взаимодействия и оценку социально-политического характера изменений, относятся к категории рейтинговых, так как «раздражители» действуют реактивно и отражают обратную связь «здесь и сейчас».

Исходя из полученной информации, для исследуемых территорий характерны следующие актуальные, рейтинговые виды триггеров деструктивной сетевой активности пользователей:

– события-триггеры, которые характеризуются определенными социально-политическими изменениями и влияют на социальную безопасность в жизненном пространстве (пост на тему: «Сотни новосибирцев вышли на митинг против закона об умерщвлении животных» , Инцидент Новосибирск). Деструктивная активность пользователей направлена на реактивную оценку с позиции угроз, связанных с распространением данной проблемы. Так, жители отреагировали на данную информацию с позиций: «Нет бродячих собак - нет проблем» (788 лайков); «Получается, прав у собаки больше, чем у человека. Собака укусить человека может, а вот собаку человеку трогать нельзя - статья» (374 лайка); «Они такие добрые, пока бродячая собака не схватит» (201 лайк). Также к данной категории относятся вопросы комфортной и безопасной социальной среды, например, пост на тему: «Прихожане мечети паркуют машины как попало, преграждают выезд со двора, создают затор во дворе дома, ходят огромными толпами» (Инцидент Новосибирск, 588 комментариев);

– сюжетные триггеры, направленные на многоуровневую развернутую композицию причинно-следственных связей. Например, пост о том, что «в Совете Федерации призвали запретить абитуриентам из регионов поступать в вузы Москвы, Петербурга и Казани» (Регион-70). Ответная реакция пользователей характеризуется отрицательной оценкой инициатора социальных изменений: «Сказала урождённая в Укр. ССР, обучающаяся в Ленинграде Валентинка» (210 лайков) и дополнением с точки зрения обеспечения доступности предоставляемых услуг на определенной территории: «Ну тогда надо запретить студентам других стран учиться у нас, они тоже многие не хотят уезжать» (503 лайка).

Также новостные сообщества содержат посты с провокационными триггерами, которые находят реактивный отклик среди пользователей. Например, в сообществе «Инцидент Кузбасс» за указанный период внимание привлек пост на тему: «Новокузнечане пожаловались на жестокое обращение с животными в цирке» (488 лайков). В ответ на данный пост читатели негативно оценили активность посетителей данной организации, а также особое внимание уделили качеству предоставляемых услуг: «Новокузнецкий цирк - это вообще издевательство... Тёток, там работающих, надо бы культуре поучить, а не мишку» (13 лайков).

Исходя из содержательного компонента, особое место занимает деструктивная активность на посты, которые касаются таких проблем, как:

• -    адаптация мигрантов в регионе (причем различных возрастных групп). В сетевом сообществе «Инцидент Новосибирск» целая серия комментариев на данную тематику: «Может, ОМОН?? И проверить регистрацию ? » (578 лайков к комментарию); «Чтобы не стрессовали, пусть на родине в школу ходят » (515 лайков); «Жалуется на жизнь в России, ну так а чего не жилось на земле предков? Там-то лучше! Думал, здесь беззаконие можно чинить? Все, прошло то время» (488 лайков); «Если для детей мигрантов стресс писать и читать на русском языке, то, может, им не ходить просто в школу в России, и не будет для них стресса?» (243 лайка). Подобная акцентуация на данных противоречиях обусловлена условиями социально-политической мобилизации и особым вниманием к патриотическим ценностям, а также их актуализации в современном российском обществе;

• -    ресурсная поддержка населения в формате взаимодействия «власть-население» (преимущественно контекст социальной поддержки и предоставления льгот и услуг). Так, в сообществе «Инцидент Кузбасс» за исследуемый период привлекли внимание пользователей вопросы, связанные с реализацией отопительного сезона: «Яправильно понял, что Кузбасс - главная угледобывающая область России, и у нас для граждан этого самого Кузбасса нету угля? Это как если бы крестьянин добывал пшеницу с полей, и по итогу умер от голода, только у нас ‒ от холода» (978 лайков к комментарию); «Простым бюджетникам бюджет урезали, чтобы у вышестоящих он не менялся? Или это в счёт растущего у региона долга? Совсем стыд потеряли со своими замашками» (374 лайка);

• -    реализация социальной роли родителей и наказания их в случае несоблюдения обязанностей в отношении детей . В данном контексте пользователей волнует и находит реактивный отклик материальная поддержка семей с детьми: «На право иметь детей надо сертификат выдавать, а не материнским капиталом маргиналов стимулировать» (Инцидент Новосибирск, 362 лайка к комментарию);

• -    вопросы управления территориальным развитием на региональном и федеральном уровне: «Может, вообще Москве отделиться ... от остальной России? И жить на свои кровные, и не доить регионы? А мы уж как-нибудь сами, а то куда ж регионам» (Регион-70, 361 лайк к комментарию).

Региональные особенности и ресурсная специфика территории задает повестку социально-политической активности пользователей. В Новосибирской области значимыми триггерами для реактивных действий является проблема социальной безопасности в аспекте миграционных процессов, а общим для данного региона и Кемеровской области является вопрос, касающийся животных. Деструктивность «раздражителей» отражает их недовольство в личной оценке качества жизни и роста социальных противоречий. Для жителей Томска характерна реактивная и достаточно интенсивная оценка в формате «центр-периферия», когда происходит контрастное восприятие и ответная реакция на возможные институциональные изменения. Контент сетевых сообществ постоянно обновляется, что влияет на подвижность пользовательских интересов и диверсификацию предмета социально-политической активности, что стимулирует исследовательское сообщество диагностировать триггеры, которые отражают настроения пользователей и ассертивность их взаимодействия. Активность населения в популярных новостных сетевых сообществах преимущественно характеризуется деструктивным характером. С одной стороны, такая особенность может рассматриваться в положительном ключе, так как, высказывая свою точку зрения, личность снижает социальную напряженность, и оппозиционность взглядов компенсируется виртуализацией сознания и ограничивается «диванной активностью». С другой стороны, те инициативы или оценки триггерной информации (вне зависимости от видового разнообразия), которые реактивно распространяются в сетевых сообществах, могут быть при должном сопровождении использованы, например, для коррекции предполагаемых социальных изменений и вторичной профилактики для предотвращения определенных нестандартных рискогенных ситуаций, что повышает востребованность изучения заявленной исследовательской проблемы.