Участие педагога и психолога в уголовном процессе по делам в отношении несовершеннолетних

Бюллетень науки и практики / Bulletin of Science and Practice

УДК 343.1                                           

Вопросы борьбы с преступностью среди несовершеннолетних имеют особую актуальность. Подростки являются наиболее уязвимой категорией граждан в силу того, что

[(cc)   ®   | они не имеют необходимого жизненного опыта, позволяющего ориентироваться в критических ситуациях. Их психика является неустойчивой, зачастую они подвержены негативному влиянию окружающих.

В Плане мероприятий, проводимых в рамках Десятилетия детства, на период до 2027 года, предусмотрено совершенствование механизмов профилактики правонарушений несовершеннолетних, включая мероприятия по противодействию криминализации подростковой среды (1).

Не вызывает сомнений, что при производстве по уголовным делам в отношении несовершеннолетних особое значение должно уделяться не карательному, а воспитательному воздействию.

Уголовное судопроизводство в отношении несовершеннолетних имеет специфику, что нашло отражение в Уголовно-процессуальном кодексе Российкой Федерации (далее «УПК РФ») (2). Глава 50 УПК РФ содержит специальные нормы, посвященные производству по делам в отношении несовершеннолетних.

Как известно, в соответствии с ч. 3 ст. 1 УПК РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство.

Минимальными стандартными правилами Организации Объединенных Наций, касающимися отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), установлено, что правосудие в отношении несовершеннолетних должно осуществляться так, чтобы уважать правовой статус несовершеннолетнего, содействовать его благополучию и избегать причинения ей или ему ущерба, с должным учетом обстоятельств дела (п. 10.3) (3).

Законодатель, исходя из повышенной уязвимости данной категории подозреваемых и обвиняемых, предусматривает дополнительные гарантии соблюдения их прав, включая участие педагога или психолога в их допросе (ст. 425 УПК РФ).

Такой подход продиктован тем, что у несовершеннолетних лиц отсутствует должный уровень социально-психологической зрелости. Участие педагога или психолога при вовлечении ребенка в производство по уголовному делу служит дополнительной гарантий защиты его прав.

Анализ действующего уголовно-процессуального законодательства позволяет констатировать, что, к сожалению, многие организационные вопросы не получили должного регулирования. Прежде всего, обращает на себя внимание то обстоятельство, что в ч. 3 ст. 425 УПК РФ предусмотрено обязательное участие педагога или психолога только в допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не достигшего возраста шестнадцати лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии.

Тем самым несовершеннолетние, подозреваемые и обвиняемые фактически лишены данной дополнительной гарантии при производстве иных процессуальных действий, кроме допроса. Так, при проведении очной ставки, осмотра, освидетельствования, обыска, следственного эксперимента, при проверке показаний на месте, предъявлении для опознания, участие педагога или психолога не является обязательным, хотя ряд из перечисленных следственных действий содержит элементы допроса. В таком подходе есть определенное противоречие. Ведь если законодатель исходит из того, что при допросе несовершеннолетнего требуется помощь педагога или психолога, то почему она не требуется в рамках проведения других следственных действий с элементами допроса?

Более того, в соответствии с действующим законодательством применительно к несовершеннолетним потерпевшим и свидетелям установлено требование об участии педагога или психолога в ряде перечисленных выше следственных действий. В соответствии с ч. 1 ст. 191 УПК РФ участие педагога или психолога обязательно при проведении допроса, очной ставки, опознания и проверки показаний с участием несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, не достигшего возраста шестнадцати лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии. В литературе справедливо отмечено, что процессуальный статус несовершеннолетнего не влияет на его возрастные особенности, которые должны учитываться при производстве следственных действий, и помощь в учете эих особенностей могут оказать педагог или психолог [1].

Обращаясь к опыту регламентации участия педагога и психолога в других странах можно констатировать наличие разных подходов. В частности, согласно ч. 1 ст. 538 УПК Казахстана участие педагога или психолога обязательно во всех процессуальных действиях с участием несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, не достигших 16-летнего возраста, а также достигших этого возраста, но имеющих признаки отставания в психическом развитии. Такая регламентация, по мнению С. В. Тетюева, имеет преимущество по сравнению с подходом отечественного законодателя [2].

Одним из важных нерешенных вопросов в действующем российском законодательстве является вопрос о процессуальном статусе педагога (психолога). Является ли педагог (психолог) самостоятельным участником уголовного судопроизводства либо он обладает процессуальным статусом специалиста?

Данный вопрос имеет практическое значение, в частности относительно возможности отвода педагога (психолога) в соответствии со ст. 71 УПК РФ. Предъявляются ли к педагогу (психологу) требования незаинтересованности, компетентности?

В классификации участников уголовного судопроизводства в разделе 2 УПК РФ педагог и психолог не указаны. Спорным является мнение О. В. Добровляниной, которая считает, что педагог или психолог не указаны отдельно в классификации участников уголовного судопроизводства, потому что являются специалистами [3]. Во всяком случае какие-то аргументы в пользу такого подхода не приведены.

Представляется, что формально закон не позволяет отнести педагога или психолога к специалисту применительно к ст. 58 УПК РФ. Что касается совершенствования законодательства, то при выработке подхода должны учитываться те задачи и функции, которые стоят перед педагогом и психологом как участниками уголовного судопроизводства.

Действующее законодательство не разделяет педагога и психолога, рассматривая их как единую процессуальную фигуру по делам в отношении несовершеннолетних подозреваемых и обвиняемых. Кого пригласить (педагога или психолога) отдается на усмотрение лица, осуществляющего допрос несовершеннолетнего. Такой подход законодателя вряд ли можно считать оправданным. Очевидно, что педагог и психолог обладают разными профессиональными компетенциями, поэтому их роли не должны быть тождественными в уголовном процессе, и они не могут быть признаваться взаимозаменяемыми.

Понятие педагога содержится в ст. 5 УПК РФ, в соответствии с которой педагог – это педагогический работник, выполняющий в образовательной организации или организации, осуществляющей обучение, обязанности по обучению и воспитанию обучающихся.

cc ) ® I

Профессиональный стандарт педагога, утвержденный приказом Минтруда России (4) , не содержит в перечне необходимых умений и знаний педагога тех, которые могли бы быть использованы при допросе подозреваемого и обвиняемого. Трудовые функции педагога не предполагают освоение им каких-либо знаний и овладение какими-либо навыками, необходимыми для участия в уголовном процессе. Очевидно, что возбуждение уголовного дела в отношении подростка является для него глубоко травмирующей ситуацией, влияет на его психику, на его поведение, на способность объективно воспринимать и оценивать информацию, адекватно реагировать на вопросы следователя или суда, понимать степень последствий от занимаемой позиции по делу. В литературе справедливо ставится под сомнение обоснованность привлечения педагога с учетом того, что от педагога нельзя требовать знания психологических особенностей поведения несовершеннолетних в связи с совершением преступления [4].

Ответ на вопрос о том, насколько обоснованно привлечение педагога к следственным действиям с участием несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого, зависит от того, какая цель стоит перед педагогом. Закон, к сожалению, не дает ответа на этот вопрос.

Исходя из специфики профессиональной деятельности, педагог должен выполнять, прежде всего, функцию защиты прав подростка и было бы справедливым отнести его к числу участников со стороны защиты. При этом нецелесообразно возлагать на него функции психолога. Психолог должен оставаться отдельной фигурой в уголовном судопроизводстве.

Интерес представляет опыт Кыргызской Республики. В Уголовно-процессуальном кодексе Кыргызской Республики в числе участников уголовного процесса со стороны защиты назван сотрудник уполномоченного государственного органа по защите детей (ст. 55) (5).

Е. Ю. Алонцева приходит к выводу, что его можно сопоставить с педагогом или психологом [5]. С ее мнением относительно психолога согласиться сложно, а вот сопоставление с педагогом вполне убедительно.

Что касается психолога, то он в силу специальных познаний в области психологических особенностей личности несовершеннолетних в большей степени соответствует статусу специалиста в контексте ст. 58 УПК РФ. К нему должны предъявляться требования незаинтересованности, наличия специальных знаний и т.п.

Представляется обоснованным высказанное в литературе мнение о том, что педагога целесообразно признать самостоятельным участником уголовного процесса, а психолога специалистом со всеми вытекающими отсюда последствиями [6, 7].

Изложенное позволяет сделать вывод, что совершенствование уголовнопроцессуального законодательства в части участия педагога и психолога в следственных действиях в отношении несовершеннолетних подозреваемых и обвиняемых является насущной задачей, решение которой позволить усилить гарантии прав и законных интересов подростков, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.