Уголовно-правовые и психологические аспекты побуждения к самоубийству

Актуальность, значимость и сущность проблемы. В уголовном законе сформулированы нормы, направленные на борьбу с побуждением к самоубийству. Статьи 110, 110¹ и 110² УК РФ активно обсуждаются учеными, демонстрирующими различные подходы к пониманию их содержания. По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, за совершение «новых» преступлений в 2018 и 2019 гг. в России осуждено всего по семь человек. Поэтому утверждать, что в УК РФ содержится эффективная и непротиворечивая система уголовноправовой охраны жизни от побуждения к совершению самоубийства, пока рано. Запрещены, собственно, доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ), склонение к совершению самоубийства (ч. 1 ст. 110¹ УК РФ), содействие совершению самоубийства (ч. 2 ст. 110 УК РФ) и организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства (ст. 110² УК РФ). Составы, описывающие перечисленные деяния, не являются конкурирующими, они не соотносятся как общие и специальные нормы или как часть и целое. Сложно согласиться и с тем, что «ст. ст. 110¹, 110² УК РФ в настоящий момент представляют собой не что иное, как нашедшую самостоятельную криминализацию деятельность отдельных соучастников доведения до самоубийства» [1, с. 11]. Предмет исследования составляют нормы, предусматривающие ответственность за общественно опасное побуждение к самоубийству (ст. ст. 110, 110¹ и 110² УК РФ), практика их применения и научное толкование.

Теоретические предпосылки и обзор проблемы. Достаточно сложный и противоречивый текст ч. 1 ст. 1102 УК РФ, предусматривающей ответственность за «организацию деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства путем распространения информации о способах совершения самоубийства или призывов к совершению самоубийства», традиционно вызывает интерес ученых. О. В. Артюшина пишет, что «ст. 1102 УК РФ введена для при- влечения организаторов любых неформальных сообществ, групп, сект (в том числе к ответственности администраторов соответствующих виртуальных групп и сайтов), деятельность которых сопряжена с ”неперсонифицированным“ побуждением к совершению самоубийства, когда подобные действия направлены против массы, неопределенного или неограниченного круга лиц» [2, с. 13]. «В соответствии с буквой закона, — отмечает А. Ю. Сичкаренко, — ответственность по ст. 1102 УК РФ предусмотрена лишь за организацию деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства, но не за саму организацию содействия совершению самоубийства» [3, с. 39].

• Н.    А. Егорова, напротив, отмечает, что «уголовно наказуемой в ч. 1 ст. 110² УК РФ признается только организация такой деятельности, но не сама эта деятельность. Распространение информации о способах совершения самоубийства и призывы к совершению самоубийства, не направленные на конкретных лиц, не образуют состава преступления» [4, с. 12]. «Побуждение может быть эксплицитным, явным, — разъясняют Ф. С. Сафуанов, Т. Н. Секераж, — а может быть выражено намеренно скрыто, завуалированно, психологическими средствами, без прямых призывов — особым способом подачи информации, формированием определенного эмоциональносмыслового отношения к самоубийству, инициированием интереса, мыслей, а потом и желания, и намерения лишить себя жизни или поиграть со смертью» [5, с. 40].

Не познанными еще в теории уголовного права особенностями характеризуется содержание такого отягчающего обстоятельства доведения до самоубийства, а также склонения и содействия самоубийству, как беспомощное состояние потерпевшего. Его содержание отличается от аналогичного квалифицирующего признака убийства и изнасилования. Применительно к доведению до самоубийства и склонению к самоубийству «понятие ”беспомощности“, — по мнению Р. Д. Шарапова, — следует толковать ограничительно, имея в виду в качестве таких потерпевших лиц, пребывающих лишь в физической, но не в психической беспомощности» [6, с. 80]. М. А. Малетина соглашается с Р. Д. Шараповым, но далее подменяет «беспомощность» «невменяемостью» и предлагает квалифицировать склонение к самоубийству невменяемых как убийство. В свою очередь «лица, имеющие психические расстройства, не исключающие вменяемости, — продолжает М. А. Малетина, — обладают способностью правильно воспринимать значение собственных действий и частично ими руководить. На основании ч. 1 ст. 22 УК РФ такие лица являются вменяемыми, что означает их исключение из категории беспомощных и, следовательно, невозможность применения ст. 105 УК РФ. Воздействие на выделенную категорию потерпевших должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 1101 УК РФ» [7, с. 62]. С. В. Филипова, напротив, утверждает, что «совершение рассматриваемых преступлений возможно исключительно в отношении тех лиц, которые способны осознавать значение совершаемых действий» [8, с. 18].

Обоснованное критическое замечание Т. Д. Устиновой вызывает ужесточение ответственности за совершение склонения или содействия «в публичном выступлении, публич- но демонстрирующемся произведении, средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть Интернет)». «Как представляется, — пишет Т. Д. Устинова, — ст. 1101 УК РФ рассчитана на конкретного потерпевшего, а не на абстрактных граждан, которые могут присутствовать на собрании, пользоваться средствами массовой информации и т. п. Поэтому приведенные способы являются ненужными, перегружающими уголовный закон» [9, с. 156].

Изложенное свидетельствует о существовании теоретических предпосылок и актуальности решения следующих задач:

• 1.    Раскрыть содержание запрещенной в ст. 110² УК РФ организации деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства.

• 2.    Охарактеризовать беспомощное состояние потерпевшего как оценочный признак доведения до самоубийства (п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ) и склонение к самоубийству (п. «а» ч. 3 ст. 110¹ УК РФ).

• 3.    Обосновать повышенную общественную опасность склонения к самоубийству в сети Интернет.

Материалы и методы

Для достижения поставленных целей изучались судебная практика по делам о доведении до самоубийства, научная литература, посвященная уголовно-правовым и психологическим проблемам борьбы с побуждением к суициду. Использовались нормативный и социологический подходы, позволяющие оценить социальную обусловленность уголовной ответственности за побуждение к совершению самоубийства. Применение формальнологического и структурного методов способствовало уяснению содержания признаков составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 110, 1101 и 1102 УК РФ.

Результаты и обсуждение

Решение проблемы соотношения доведения до самоубийства со склонением и содействием самоубийству. Доведение лица до самоубийства путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего (ст. 110 УК РФ) не является квалифицированным видом склонения к совершению самоубийства путем уговоров, предложений, подкупа, обмана (ч. 1 ст. 1101 УК РФ). Хотя перечень способов склонения и остается открытым, ч. 1 ст. 1101 УК РФ прямо исключает из сферы своего действия доведение до самоубийства, предусмотренное ст. 110 УК РФ. Таким образом законодатель дифференцирует ответственность за деяния, имеющие целью самоубийство другого человека, в зависимости от характера воздействия на него. В исследуемом аспекте интересно разъяснение Верховным Судом РФ термина «склонение» применительно к ст. 230 УК РФ. «Склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов… может выражаться в любых умышленных действиях, в том числе однократного характера, направленных на возбуждение у другого лица желания их потребления (в уговорах, предложениях, даче совета и т. п.), а также в обмане, психическом или физическом насилии, ограничении свободы и других действиях» 1. Получается, что под «склонением» к потреблению наркотиков понимается не только возбуждение желания, но и психическое, а также физическое принуждение.

Склонение — это всегда целенаправленная деятельность. Доведение человека до самоубийства будет и в том случае, когда виновный осознавал только возможность такого результата своего жестокого обращения с потерпевшим и безразлично относился к самоубийству потерпевшего или его покушению на самоубийство. Жестокие и унижающие человеческое достоинство действия субъекта преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ, оправдывают использование термина «доведение», который имеет более широкую сферу применения в сравнении со «склонением». Склонение к самоубийству всегда совершается только с прямым умыслом, а доведение может быть совершено и с косвенным. Так, по уголовному делу, где потерпевший совершил самоубийство после того, как подсудимый потребовал у него деньги под угрозой распространения позорящих сведений, президиум Московского городского суда исключил из квалификации ст. 110 УК РФ, объясняя это тем, что подсудимый активно не желал смерти потерпевшего, так как надеялся получить от него вымогаемую сумму. «Согласно закону, — разъяснил президиум Московского городского суда, — уголовной ответственности за доведение до самоубийства подлежит лицо, совершившее это преступление с прямым или косвенным умыслом. Виновный сознает, что указанным в законе способом принуждает потерпевшего к самоубийству, предвидит возможность или неизбежность лишения им себя жизни и желает (прямой умысел) или сознательно допускает наступление этих последствий либо относится к ним безразлично (косвенный умысел)» 2.

Часть 2 ст. 1101 УК РФ предусматривает ответственность за содействие самоубийству советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий его совершения либо устранением препятствий или обещанием скрыть средства или орудия совершения самоубийства. Части 1 и 2 ст. 1101 УК РФ объединяет то, что они запрещают действия, характерные для соучастия, только субъекты комментируемых посягательств «участвуют» не в преступлении, исполнителем которого является другое лицо, а в самоубийстве. Возможна ситуация, когда субъект и склоняет потерпевшего к совершению самоубийства, и содействует ему. В таком случае действия виновного нужно квалифицировать как совокупность преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 1101 УК РФ и ч. 2 ст. 1101 УК РФ.

Здесь неприменим подход, характерный для соучастия, когда лицо, одновременно подстрекающее исполнителя и способствующее ему, признается подстрекателем, т. е. наиболее опасным видом соучастника. Во-первых, законодатель признал более опасным лицо, содействующее совершению самоубийства (ч. 2 ст. 1101 УК РФ), предусмотрев для него наказание в виде лишения свободы до трех лет, а виновному в склонении (ч. 1 ст. 1101 УК РФ) — до двух. Во-вторых, склонение потерпевшего к самоубийству и содействие ему в причинении себе смерти — это два различных по объективной стороне, а потому самостоятельных преступления, в связи с чем действия виновного должны быть квалифицированы по их совокупности. Другое дело в случае соучастия, когда лицо подстрекает исполнителя к совершению преступления и ему же пособничает, участвуя таким образом в одном посягательстве.

Части 3 и 4 ст. 110¹ УК РФ предусматривают ответственность за склонение или содействие самоубийству, совершенные при отягчающих обстоятельствах. Таковыми являются несовершеннолетие, заведомо для виновного беспомощное либо зависимое состояние потерпевшего, беременность, совершение преступления группой, использование средств массовой информации и интернета, а также совершенные потерпевшим самоубийство или покушение на самоубийство. Подчеркивая, что склонение и содействие самоубийству являются различными преступлениями, законодатель предваряет описание квалифицированных составов указанием: «Деяния, предусмотренные частями первой или (выделено нами. — В. Б., О. Д. ) второй настоящей статьи, совершенные…».

Отграничение организации деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства, от соучастия в склонении к самоубийству. Содержание диспозиции ч. 1 ст. 110² УК РФ, предусматривающей ответственность за «организацию деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства путем распространения информации о способах совершения самоубийства или призывов к совершению самоубийства», можно охарактеризовать как противоречивое. Норма начинается так, словно предусматривает ответственность субъекта за организацию деятельности лиц, склоняющих потерпевших к совершению самоубийства. Но способ посягательства, состоящий в распространении информации о методах самоубийства или призывах к его совершению, свидетельствует о том, что виновный скорее сам обращается к неопределенному кругу лиц, в том числе и к потенциальным потерпевшим, а не к исполнителям «организованного» им «побуждения» к самоубийству.

Сложно принять, что законодатель в ст. 1101 УК РФ, уже раз запретив склонение к самоубийству и содействие ему, повторно в ст. 1102 УК РФ признает преступлением обращенные к конкретным лицам призывы лишить себя жизни и их информирование о способах достижения такого результата. Кроме того, о том, в чем состоит «организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства», правильно судить по указанным методам ее осуществления: «путем распространения информации о способах совершения самоубийства или призывов к совершению самоубийства». Если ст. ст. 110 и 1101 УК РФ запрещают деяния, представляющие собой «участие» в лишении потерпевшим себя жизни, то преступления, предусмотренные ст. 1102 УК РФ, являют собой пропаганду самоубийства.

Нами проанализировано 45 решений судов, размещенных на сайте «Судебные и нормативные акты Российской Федерации», по заявлениям прокуроров, которые требовали ограничить доступ к информации, призывающей к совершению суицида 3. В одном из решений, например, указывается, что в ходе мониторинга сети Интернет «выявлены факты размещения для свободного доступа неограниченного круга лиц на интернет-странице с названием „Как умереть наименее болезненно и что чувствуют люди перед смертью“ информации, призывающей к совершению суицида, наносящий вред нравственному и духовному развитию несовершеннолетних, так как содержит информацию, запрещенную на территории РФ. При открытии сайта появляются текстовые изображения, содержащие информацию о способах совершения суицида. Содержится информация о применении насилия, вызывающая у детей желание покончить жизнь самоубийством» 4. Необходимость удовлетворения требования прокурора суд аргументирует и тем, что «статьей 1102 УК РФ законодателем введена уголовная ответственность за организацию деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства посредством распространения информации о способах его совершения либо призывов к совершению самоубийства».

Между тем по смыслу примечания к ст. 1102 УК РФ лицу, совершившему данное посягательство, отводится роль организатора, так как условием его освобождения от уголовной ответственности, кроме добровольного прекращения своей преступной деятельности, названо способствование раскрытию и (или) пресечению преступлений, предусмотренных ст. ст. 110, 1101 УК РФ. Считая, что субъект преступления, указанного в ст. 1102 УК РФ, организует деятельность тех, кто непосредственно склоняет потерпевших к самоубийству и им содействует, Н. Е. Крылова отмечает возможную конкуренцию ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 1101 УК РФ или ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 1101 УК РФ со ст. 1102 УК РФ. По ее мнению, в соответствии со ст. 17 УК РФ в описанной ситуации следует применять специальную норму (ст. 1102 УК РФ) [10, с. 80]. Представление о ст. 1102 УК РФ как запрещающей действия организатора преступлений, предусмотренных чч. 1 и 2 ст. 1101 УК РФ, а возможно, и ст. 110 УК РФ, ограничивает сферу уголовно-правовой охраны жизни человека от различных форм побуждения к самоубийству. Подобно тому, как, например, уголовный закон закрепляет ответственность за склонение лица к совершению хотя бы одного из преступлений террористической направленности (ст. 2051 УК РФ), т. е. конкретного лица к совершению конкретного преступления, а в следующей норме за публичные при- зывы к осуществлению террористической деятельности (ст. 2052 УК РФ), уголовно-правовая борьба со «спровоцированными» самоубийствами должна распространяться не только на случаи склонения виновным определенного лица к лишению себя жизни, но и на широкую пропаганду самоубийств.

Установление беспомощного состояния потерпевшего от преступления, состоящего в склонении к самоубийству (п. «а» ч. 3 ст. 110¹ УК РФ) . Беспомощное состояние указанного потерпевшего имеет свои особенности в сравнении с аналогичным обстоятельством убийства и изнасилования, где таковым признается неспособность в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство или изнасилование, сознает это обстоятельство ⁵. Детерминированность содержания даже одинаково сформулированных квалифицирующих обстоятельств различных посягательств объясняется тем, что «сначала преступление квалифицируется по признакам основного состава, а уже затем решается вопрос о наличии имеющих значение для квалификации отягчающих обстоятельств. Трудно отрицать, что квалифицированные составы также содержательны за счет введения специальных, обеспечивающих перепад общественной опасности признаков, но все они уточняют деяние, предусмотренное в основном составе, т. е. в общей норме» [11, с. 35].

Подходы, в соответствии с которыми при установлении признаков преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 1101 УК РФ, в первую очередь следует обращать внимание на физическую беспомощность или наличие психического расстройства, не исключающего вменяемости, требуют комментария. В отличие от убийства и изнасилования, где беспомощное состояние жертвы, как правило, выражается в ее пассивности, склонение к самоубийству направленно на совершение потерпевшим определенных действий. Виновный в склонении к совершению самоубийства «осознанно стремится сформировать нужные ему установки у реципиента, а тот бессознательно их усваивает и солидаризируется с позициями коммуникатора и под влиянием внушения совершает поступки, полагая, что действует, исходя из собственных соображений. Такое поведение внешне представляется как свободное волеизъявление, но на самом деле не обладает необходимой степенью свободы, являясь по сути навязанным извне» [12, с. 131]. В. Ш. Аюпов пишет о «пороке волеизъявления, обусловленном негативной психологической ситуацией, которую для потерпевшего целенаправленно создал виновный» [13, с. 126].

Нельзя забывать, что обсуждаемое нами «беспомощное состояние» характеризует не субъекта преступления с присущими ему обязательными признаками, а потерпевшего, особые качества которого способны влиять на общественную опасность преступления и могут выступить основанием для дифференциации уголовной ответ- ственности. Беспомощное состояние, о котором идет речь в п. «а» ч. 3 ст. 1101 УК РФ, является оценочным признаком, который выражает не абсолютную физическую или волевую неспособность склоняемого к самоубийству лица защититься от оказываемого на него воздействия, а меру неспособности к сопротивлению преступнику. В отличие от убийства и изнасилования, где на жертв оказывается физическое воздействие, потерпевшие от преступления, предусмотренного ст. 1101 УК РФ, подвергаются психологическому давлению, способность сопротивления которому может быть понижена не только вследствие имманентно присущих им физических недостатков и тяжелых, в том числе психических, заболеваний. Способность защитить себя от внешнего побуждения к самоубийству может быть существенно понижена проблемами, возникшими в семье, на работе, по месту учебы, остро переживаемыми потерпевшим. При квалификации действий виновного по п. «а» ч. 3 ст. 1101 УК РФ необходимо устанавливать как осознание им перечисленных обстоятельств, обусловливающих беспомощное состояние потерпевшего, так и их использование при осуществлении его склонения к самоубийству или при оказании содействия.

Повышенная опасность побуждения к самоубийству в сети Интернет неочевидна и требует обоснования. Вопрос о том, почему склонение или содействие самоубийству, представляющие собой живое общение «глаза в глаза» виновного с потерпевшим, менее опасно, чем подобные деяния, совершенные с использованием интернета, является достаточно сложным. При склонении к самоубийству интернет выступает не только средством коммуникации между преступником и потерпевшим, но и дополнительным фактором, побуждающим к уходу из жизни, поводом для иллюзий об альтернативном существовании. «Пользователям внушается идея о „загробном существовании“ в качестве „психоэнергоинформационной“ сущности в виде набора килобайтов, что органично встраивается в представление современных подростков о мироустройстве. Речь идет о поколении, для которого цифровая среда является неотъемлемой частью картины мира, поэтому и внушаемая ему идея некоего „продолжения“ жизни в Интернете… не кажется ему невероятной» [14, с. 107]. После прохождения точки «невозврата человек переживает „информационное перерождение“ и навеки сливается с Сетью » [15, с. 9]. Побудить человека к самоубийству могут и позорящие его видеозаписи во Всемирной сети [16, с. 211].

Выводы

• 1.    Указанный в ст. 110² УК РФ способ посягательства, состоящий в распространении информации о методах самоубийства или призывах к его совершению, свидетельствует о том, что организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства, состоит в обращении субъекта к неопределенному кругу лиц, в том числе и к потенциальным потерпевшим, а не к исполнителям «организованного» им склонения к самоубийству.

• 2.    Беспомощное состояние потерпевшего от побуждения к самоубийству (п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ и п. «а» ч. 3 ст. 110¹ УК РФ) характеризуется не абсолютной физической или волевой неспособностью лица защититься от оказываемого на него воздействия, а мерой неспособности к сопротивлению преступнику. Такое состояние может быть следствием не только имманентно присущих ему физических недостатков и психических заболеваний, но и проблем, возникших в семье, на работе, по месту учебы, которые потерпевший остро переживает.

• 3.    Дополнительным фактором, обусловливающим повышенную общественную опасность склонения к самоубийству в сети Интернет, являются формируемые цифровой средой иллюзии об альтернативном суще-

• ствовании и возможности «продолжения жизни» после совершения самоубийства.

Перспективы повышения эффективности уголовноправовой охраны личности от побуждения к самоубийству видятся в разработке новых подходов к формулированию уголовно-правовых норм, которые однозначно и непротиворечиво описывали бы запрещаемые посягательства. Представляется актуальным исследование влияния на общественную опасность посягательств, предусмотренных ст. ст. 110¹ и 110² УК РФ, навязываемого виновным потерпевшему «мотива», по которому последний должен совершить самоубийство, и изучение возможности осуществления дифференциации уголовной ответственности с учетом данного обстоятельства.