Вербализация имени существительного в эрзянских говорах Присурья

Для эрзянских говоров Присурья, как и для мордовских литературных языков и других диалектов и говоров, типологической особенностью является возможность разных частей речи (кроме глагола) иметь парадигмы склонений и спряжений. Это явление в научной литературе называют транспозицией, или процессом лексикали-зации. Данные лексемы представляют собой семантически гибридные образования. Академик В. В. Виноградов писал, что «в живом языке… грамматические факты двигаются и переходят из одной категории в другую…»1. А. М. Пешковский, исследуя типы перехода слов в системе частей речи русского языка, отмечал, что «процесс этот вечен в языке.»2. П. Хайду в качестве доказательства древних взаимосвязей между классами именных и глагольных основ отмечает «часто наблюдаемую генетическую общность суффиксов отыменного и отглагольного словообразования в уральских языках… Способность имен в самодийских и мордовских языках вербализоваться в позиции предиката. Вербализованное имя может в этом случае оформляться глагольными личными окончаниями и даже показателями времени»3.

В мордовских языках процесс лексикализации представляет собой сложное явление, которому подвержены как знаменательные, так и служебные части речи, кроме финитных форм глагола. Различают несколько видов лексикализации: субстантивация, адъективация, прономинализация, вербализация.

Целью статьи является исследование процесса вербализации имен существительных и их падежных форм в эрзянских говорах Присурья, выявление особенностей их образования и функционирования. Процесс вербализации имен унаследован от уральского праязыка. Актуальность статьи обусловлена недостаточной изученностью вопроса вербализации в мордовском языкознании.

Обзор литературы

Присурские говоры эрзянского языка были объектом исследования многих ученых, которые рассматривали как морфологическую структуру4, так и фонетическую составляющую его диалектов5. Изучение диалектной специфики языка и его литературных форм ‒ актуальное направление для финно-угорской науки в целом6 [1; 7‒9]. Классификации мордовских говоров Присурья посвящены работы Д. В. Цыганкина7, в которых автор анализирует их фонетические, лексические и морфологические особенности. Исследователи присурского диалектного ландшафта отмечают, что данные говоры различаются между собой по многим показателям: свою специфику имеет система вокализма [3] и консонантизма [4]; прослеживаются отличия при выражении посессивных отношений [10] и в способах передачи объекта падежными маркерами [11]; наблюдается разница в грамматическом статусе образований на -нек [5], а также выделяются особенности в способах передачи редупликативных образований [6].

Процесс транспозиции в мордовских языках выступает в двух видах – именном и глагольном. Д. В. Бубрих8 и Н. Ф. Цыганов9 падежные словоформы, подвергшиеся субстантивации, называют «вторичным склонением». Это же явление Б. А. Серебренников10 и Д. В. Цыганкин рассматривают как «частную разновидность указательного склонения»11. Лексикализацию словоформ всех неглаголов, в том числе имен существительных, способных иметь парадигмы спряжений, М. Е. Евсевьев12 и М. Н. Коляденков13 определяют как «изменение имен по суффиксам сказуемости». Подобного вида субстантивированные новообразования Н. А. Агафонова [2] считает «прономинализацией имен». Петер Хайду, рассматривая имена существительные, прилагательные, числительные, местоимения в мордовских и самодийских языках в позиции предиката, применяет к ним термин «вербализованные имена»14, которые могут оформляться личными окончаниями и показателями времени. М. Д. Имай-кина эти виды лексикализации связывает с эллипсом и называет данные процессы «временной лексикализацией», утверждая при этом, что они представляют собой проявление единства лексического и грамматического значений»15. Однако в мордовском языкознании вопрос лексикализации имен существительных на диалектном материале не получил широкого освещения.

Материалы и методы

Основную базу исследования составили диалектные материалы авторов, собранные в эрзянских селах Присурья Республики Мордовия, Пензенской области и Чувашской Республики во время лингвистических экспедиций 2022, 2023 и 2024 гг. Сбор полевого материала проводился по программе-вопроснику16.

При написании данной работы был использован комплекс методов. Описательный метод позволил зафиксировать и систематизировать случаи употребления вербализованных существительных в живой диалектной речи. Сравнительный метод дал возможность провести анализ особенностей образования и функционирования исследуемых словоформ в разных говорах Присурья. Структурный метод был применен для анализа внутреннего устройства вербализованных форм и их парадигматических отношений. Сочетание этих методов обеспечило многоаспектность исследования и позволило выявить как общеэрзянские черты вербализации, так и специфические особенности, характерные для говоров данного ареала.

Результаты исследования и обсуждение

Типологической особенностью мордовских языков является частеречная транспозиция или лексикализация, которая выражается в возможности разных частей речи иметь парадигмы склонений или спряжений, при этом условный эллипсис замещается морфологическими маркерами соответствующей части речи или ее формы.

В мордовских языках наиболее употребляемый вид транспозиции – вербализация, при которой от неглаголов образуются парадигмы спряжений со сказуемостными суффиксами лица, числа и времени. Этому виду лексикализации подвержены все части речи, кроме финитных форм глагола. В этом случае одна языковая единица выступает в функции другой. Основным для всех является то, что «они представляют собой особые сложные по структуре и по семантике лексико-грамматические единицы. Специфика этих образований заключается в том, что в одной и той же словоформе наличествуют два ведущих морфологических ядра и, следовательно, две семантемы» [1].

Лексикализация частей речи может быть разных видов – субстантивация, адъективация, прономинализация, вербализация. Наш полевой материал показывает, что в анализируемых говорах процесс вербализации имени существительного широко употребителен. Имя существительное может подвергаться вербализации как в номинативе, так и во многих косвенных падежах.

Номинатив. Падежные новообразования от имени существительного в номинативе принимают глагольные суффиксы лица, числа и времени (табл. 1‒4).

Из таблицы 1 видно, что имена существительные-новообразования 1-го и 2-го лица принимают морфологические показатели времени, лица, числа. При этом 3-е лицо настоящего времени не принимает сказуемостные суффиксы. Необходимо отметить, что в самой глагольной парадигме 3-е лицо образовано от причастия на -и /-ы, например: ливт-и ‘он летит’ → ‘летящий’ (сеське ливти ‘комар летит’ / ливти нармунь а неят ‘летящую птицу не увидишь’), корт-ы ‘он говорит’ → ‘говорящий’ (цёрась корты ‘мужчина говорит’ / корты ломань а марят ‘говорящего человека не услышишь’).

Особенностью диалектной парадигмы эрзянских говоров Чувашского Прису-рья является то, что в вербализованных словах, оканчивающихся на гласный звук, перед суффиксом - а - настоящего времени появляется согласный - j -, который выполняет функцию интерфикса (в агглютинативных языках интерфиксами могут быть как гласные, так и согласные звуки). Его появление фиксируется только в формах 1-го и 2-го лица единственного числа говоров Чувашского Присурья, ср.: pokškuda-j-а-n (Нпл.), но pokškud ( a ) -a-n (Вшл.) ‘я есть поезжанин’; at’a-j-a-t (Нпл.), но at’ ( a ) -a-t (Кчк.) ‘ты есть старик’. Присутствие согласного интерфикса - j - в говорах рассматриваемого региона в этом случае связано с фонетическим процессом «эпентеза». Он вступает в силу на основе законов морфонологии эрзянского языка, когда на стыке двух морфем между двумя гласными – конечной гласной основы слова и морфологического маркера настоящего времени - а - – появляется согласный для отсутствия слияния двух морфем. Это явление характерно северо-западному диалектному типу, который

Т а б л и ц а 1. Настоящее время (единственное число). Номинатив

T a b l e 1. Present tense (singular). Nominative

Лицо / Person	Кчк. / Kčk.	Нпл. / Npl.	Э. л. / E. l.	Перевод / Translation
1 л. / 1 p. мон / mon	av ( a ) -a-n	ava-j-a-n	аван	я есть женщина
	t’äjt’ir’-a-n	t’ejt’er’-a-n	тейтерян	я есть девушка
	žab ( a ) -a-n	ekakš-a-n	эйкакшан	я есть ребенок
2 л. / 2 p. тон / ton	av ( a ) -a-t	ava-j-a-t	ават	ты есть женщина
	t’äjt’ir’-a-t	t’ejt’er’-a-t	тейтерят	ты есть девушка
	žab ( a ) -a-t	ekakš-a-t	эйкакшат	ты есть ребенок
3 л. / 3 p. сон / son	ava	ava	ава	она (есть) женщина
	t’äjt’ir’	t’ejt’er’	тейтерь	она (есть) девушка
	žaba	ekakš	эйкакш	он (есть) ребенок

Источник: здесь и далее в статье все таблицы составлены авторами.

Source: Here and throughout the article, all tables have been compiled by the authors.

Согласно таблице 2, имена существительные в говорах Присурья не одинаковы как по своим фонетическим, так и морфологическим особенностям. Так, в говорах сс. Качелай, Кочкурово, Сабаево Кочкуровского района Республики Мордовия и сс. Напольное, Сыреси, Рындино Порецкого района Чувашской Республики морфологические маркеры 1-го лица множественного числа разительно отличаются друг от друга. Ср.: c’ora-t-a-m , ur’va-t-a-m , at’a-t-a-m (Сбв.) / c’ora-t-a-n-o-k , ur’va-t-a-n-o-k , at’a-t’-a-n-o-k (Нпл.) ‘мы есть мужчины’, ‘мы есть снохи’, ‘мы есть старики’. В говоре с. Кочкурово в форме 1-го лица множественного числа морфологический маркер прозрачен: -t-a-m , где - t - – показатель множественного числа, - a - – показатель настоящего времени, -m является суффиксом 1-го лица. В говоре с. Напольное: -t-a-n-o-k , где -t- – показатель множественного числа, - a - – показатель настоящего времени, - n - ‒ суффикс 1-го лица, - о - – интерфикс, - k – архаичный суффикс множественного числа, который сохранился в говорах такого типа до настоящего времени (этот же суффикс - k широко употребляется в посессивных суффиксах 1-го и 2-го лица множественного числа).

Полевой материал показывает, что в номинативе не все имена существительные могут принимать сказуемостные суффиксы. Процессу вербализации подвергаются только существительные с определенным значением, чаще всего это лексемы с семантикой одушевленности, ср.: loman’ (Кчл., Срс.) ‘человек’ → loman’an ‘я есть человек’; t’ät’a (Кчк.) / t’et’a (Рнд.) ‘отец’ → t’ät’at / t’et’ajаt ‘ты есть отец’; sazįr (Сбв.) / jalaks (Нпл.) ‘младшая сестра’ → sazįrtadâ / jalakstado ‘вы есть младшие сестры’; p’is’mar (НПр., Алт.) ‘скворец’ → p’is’maran ‘я есть скворец’; numulâ (Кчк.) / numolо (Атр.) ‘заяц’ → → numulat / numolojat ‘ты есть заяц’; r’iv’iz’ (Кчк.) / r’iv’ez’ (Алт.) ‘лиса’ → r’iv’is’t’am / r’iv’es’t’anok ‘мы есть лисы’. Вербализованные лексемы, относящиеся к тематической группе «животные и птицы», указывают на человека и одновременно дают ему характеристику. Например: v’id’i parį oftat (Кчк.) ‘ты (есть) прямо настоящий увалень (букв. медведь)’; vįj kodamo r’ev’ejan (Нпл.) ‘ой какая я (есть) глупая (букв. овца)’.

В эрзянском диалектном ареале, так же как и в литературном языке, вербализованные новообразования имени существительного в номинативе, кроме парадигм настоящего времени, имеют парадигмы II прошедшего времени.

Личные окончания в этой парадигме идентичны личным окончаниям прошедшего времени безобъектного спряжения. С точки зрения этимологии морфологический маркер прошедшего времени вербализованных имен, выступающих в роли предиката, является сокращенной формой глагола ul’ems ‘быть, есть, являться’, который преобразовался в формант II прошедшего времени - l’ .

В представленной парадигме сказуемостные суффиксы множественного числа совпадают с личными окончаниями глагола II прошедшего времени безобъектного спряжения.

Т а б л и ц а 2. Настоящее время (множественное число). Номинатив

T a b l e 2. Present tense (plural). Nominative

Лицо / Person	Кчк. / Kčk.	Нпл. / Npl.	Э. л. / E. l.	Перевод / Translation
1 л. / 1 p. минь / m’in’	ava-t-a-m	ava-t-a-n-ok	аватано	мы есть женщины
	t’äjt’ir’-t’-a-m	t’ejt’er’-t’-a-n-o-k	тейтертяно	мы есть девушки
	žaba-t-a-m	ekakš-t-a-n-o-k	эйкакштано	мы есть дети
2 л. / 2 p. тынь / tin’	ava-t-a-da	ava-t-a-do	аватадо	вы есть женщины
	t’äjt’ir’-t’-a-dâ	t’ejt’er’-t’-a-do	тейтертядо	вы есть девушки
	žaba-t-a-da	ekakš-t-a-do	эйкакштадо	вы есть дети
3 л. / 3 p. сынь / sin’	ava-t	ava-t	ават	они (есть) женщины
	t’äjt’ir’-t’	t’ejt’er’-t’	тейтерть	они (есть) девушки
	žaba-t	ekakš-t	эйкакшт	они (есть) дети

Т а б л и ц а 3. Прошедшее время (единственное число). Номинатив

T a b l e 3. Past tense (singular). Nominative

Лицо / Person	Кчк. / Kčk.	Нпл. / Npl.	Э. л. / E. l.	Перевод / Translation
1    л. / 1 p. мон / mon 2    л. / 2 p. тон / ton 3    л. / 3 p. сон / son	ava-l’-i-n’	ava-l’-i-n’	авалинь	я была женщиной
	t’äjt’ir’-i-l’-i-n’ žaba-l’-i-n’ ava-l’-i-t’	t’ejt’er’-e-l’-i-n’ ekakš-o-l’-i-n’ ava-l’-i-t’	тейтерелинь эйкакшолинь авалить	я была девушкой я был ребенком ты была женщиной
	t’äjt’ir’-i-l’-i-t’ žaba-l’-i-t’ ava-l’	t’ejt’er’-e-l’-i-t’ ekakš-o-l’-i-t’ ava-l’	тейтерелить эйкакшолить аваль	ты была девушкой ты был ребенком она была женщиной
	t’äjt’ir’-i-l’ žaba-l’	t’ejt’er’-e-l’ ekakš-o-l’	тейтерель эйкакшоль	она была девушкой он был ребенком

Т а б л и ц а 4. Прошедшее время (множественное число). Номинатив

T a b l e 4. Past tense (plural). Nominative

Лицо / Person	Кчк. / Kčk.	Нпл. / Npl.	Э. л. / E. l.	Перевод / Translation
1 л. / 1 p. минь / m’in’	ava-l’-i-n’ik	ava-l’-i-n’ek	авалинек	мы были женщинами
	t’äjt’ir’-i-l’-i-n’ik	t’ejt’er’-e-l’-i-n’ek	тейтерелинек	мы были девушками
	žaba-l’-i-n’ik	ekakš-o-l’-i-n’ek	эйкакшолинек	мы были детьми
2 л. / 2 p. тынь / tin’	ava-l’-i-d’ä	ava-l’-i-d’e	авалиде	вы были женщинами
	t’äjt’ir’-i-l’-i-d’ä	t’ejt’er’-e-l’-i-d’e	тейтерелиде	вы были девушками
	žaba-l’-i-d’ä	ekakš-o-l’-i-d’e	эйкакшолиде	вы были детьми
3 л. / 3 p. сынь / sin’	ava-l’t’	ava-l’-t’	авальть	они были женщинами
	t’äjt’ir’-i-l’t’	t’ejt’er’-e-l’t’	тейтерельть	они были девушками
	žaba-l’t’	ekakš-o-l’t’	эйкакшольть	они были детьми

В эрзянских говорах Присурья представленные новообразования широко употребительны в речи носителей языка. Например: žaba-l’-i-n’ik, zardo kolhozov kučn’im’iz’ ksnavin’ kočkamâ (Кчк.) ‘мы были детьми, когда нас посылали в колхоз собирать горох’; t’ejt’er’n’e-l’-i-t’, a uš l’ed’maŋ jak’il’it’ (Нпл.) ‘ты была маленькой девочкой, но уже на сенокос ходила’. Рассматриваемые вербализованные новообразования полностью не переходят в разряд глаголов, поскольку именная морфема указывает на субъект действия или несет семантическое значение подлежащего, а глагольная морфема отражает семантику предиката, указывая на лицо, число и время происходящего действия. Их лексико-семантическое значение равнозначно целому предложению. Необходимо отметить, что новообразования такого типа являются средством обогащения лексического запаса мордовских языков.

Вербализация косвенных падежных форм. В рассматриваемом диалектном ареале, кроме номинатива имен существительных, процессу вербализации подвергаются косвенные падежные формы инессива, элатива, пролатива, транслатива, компаратива и абессива. По степени функционирования в исследуемых говорах они не одинаковы. Одни из них широко употребительны, другие - встречаются реже. В эрзянских говорах Присурья в роли предиката чаще всего выступают падежные формы инессива, компаратива и абессива имени существительного.

Генитив. На факт отсутствия сказуемостного изменения указывал Д. В. Бубрих: «В парадигме имени существительного вне сказуемостного изменения стоят только формы родительного падежа и сходные с ними падежеобразные формы»¹⁷. М. Д. Имай-кина, описывая временную лексикализацию, отмечает, что «в эрзянском языке с подобной семантикой (генитива) функционирует только местоименная основа»¹⁸. Наличие местоименных генитивных форм актуально и для анализируемых говоров, например:

Результаты полевого материала авторов показывают, что падежная форма генитива имени существительного может принимать сказуемостные суффиксы. Однако стоит отметить, что в исследуемых говорах вербализация генитивных форм существительных зарегистрирована только с посессивными суффиксами, например: pokšt’anzil’ (Кчк.) / bod’anzol’ (Нпл.) ‘его деда был’, где pokšt’a- / bod’a- – основа слова, - n - – морфологический маркер генитива, - zi - / - zo - – посессивный суффикс 3-го лица единственного числа, - l’ – морфема II прошедшего времени. Как показывают диалектные данные, падежная форма генитива в парадигме спряжения принимает сказуемостные суффиксы только в 3-м лице: t’e l’äm’is’ t’ät’än’ t’ät’änzil’ (Кчк.) ‘это имя было моего прадеда по отцу’; pac’as’ avanz’ol’ (Нпл.) ‘этот платок ее матери был’; l’äl’än’ n’il’ä žabanzil’t’ di kaftâ nuckanzil’t’ (Кчк.) ‘у моего старшего брата было четверо детей и двое внуков’. В словоформах t’ät’än-zi-l’ , avan-z’o-l’ , žaban-zi-l’t’ , nuckanzil’t’ основой для образования вербализованных форм является не абсолютная форма имени существительного ( t’ät’ä -, ava- žaba- , nucka -), а форма генитива, где - n выступает как деривационная, а не словоизменительная морфема. Для большей актуализации в синтаксических конструкциях вербализованные формы такого типа зачастую стоят перед подлежащим, например: t’et’anzol’ – p’r’ev’ejč’is’, avanzol’ – mazič’is’ (Атр.) ‘ум у нее был от отца, а красота была от матери’.

Таким образом, для говоров исследуемого ареала характерна вербализация генитивных форм существительных, при этом сказуемостные суффиксы зарегистрированы только с посессивными суффиксами: pulajes’ avan’ pat’a-n-z’o-l’ ‘этот пулай был старшей сестры моей матери’.

В анализируемых говорах Присурья вербализованные падежные формы датива, аблатива и иллатива как новообразования в речи информантов нами не зарегистрированы.

Инессив. В исследуемом диалектном ландшафте, как и в эрзянском литературном языке, падежные формы инессива являются весьма распространенным средством выражения предикативности. Вербализованные формы инессива, как и номинативные формы имен существительных, представляют собой частичное приобретение семантического значения глагола, его категориальных черт – лица, числа, времени и синтаксических функций (табл. 5. 6).

В мордовских языках основные значения инессива – обозначение места, в пределах которого что-либо совершается, а также средство или орудие, при помощи которого совершается действие. Само значение этого падежа предполагает появление вербализованных форм с подобной семантикой. Например: kudu-s ( â )- a-n (Кчк.) / kudo-so-j-a-n (Рнд.) ‘я нахожусь дома’; alaša-si-t-a-m (НПр.) / l’išm’e-se-t’-a-nok (Нпл.) ‘мы едем (букв. находимся) на лошади’. Это характерно и для настоящего, и для прошедшего времени.

Опираясь на представленные парадигмы спряжений падежных форм, можно определить, что с точки зрения семантики структура вербализованных форм имен существительных прозрачна, а сложность этих новообразований в том, что в одной и той же словоформе имеются два ведущих морфологических ядра, или две семантемы. Так, например, форма v’äl’isįl’in’ik (Кчк.) / v’el’esel’in’ek (Нпл.) ‘мы были в селе’ по своей структуре состоит из 5 морфем: 1) v’äl’ä- / v’el’e- – корневая морфема; 2) - sį - / - se - – суффикс инессива, служебная (или словоизменительная) морфема; 3) - l’ - – глагольный суффикс II прошедшего времени; 4) - i – суффикс I прошедшего времени; 5) -n’ik / -n’ek – суффикс 1-го лица множественного числа, в котором совмещены две морфемы: - n’ - указывает на 1-е лицо субъекта, - e - – интерфикс, - k – показатель множественного числа (следует отметить, что глагольный суффикс лица -n’ek идентичен посессивному суффиксу 1-го лица множественного числа -nok / - n’ek , ср.: v’äl’inik (Кчк.) / v’el’en’ek (Нпл.) ‘наше село / наши села’).

Т а б л и ц а 5. Настоящее время (единственное и множественное число). Инессив

T a b l e 5. Present tense (singular and plural). Inessive

Лицо / Person	Число / Number	Кчк. / Kčk.	Нпл. / Npl.	Э. л. / E. l.	Перевод / Translation
1 л. /	мон / mon	paks’asan	paks’asojan	паксясан	я нахожусь в поле
1 p.	минь / m’in’	paks’asitam	paks’asotanok	паксясотано	мы находимся в поле
2 л. /	тон / ton	paks’asat	paks’asojat	паксясат	ты находишься в поле
2 p.	тынь / tin’	paks’asitadâ	paks’asotanok	паксясотадо	вы находитесь в поле
3 л. /	сон / son	paks’asâ	paks’aso	паксясо	он (находится) в поле
3 p.	сынь / sin’	paks’asit	paks’asot	паксясот	они (находятся) в поле

Т а б л и ц а 6. Прошедшее время (единственное и множественное число). Инессив

T a b l e 6. Past tense (singular and plural). Inessive

Лицо / Person	Число / Number	Кчк. / Kčk	Нпл. / Npl.	Э. л. / E. l.	Перевод / Translation
1 л. /	мон / mon	paks’asil’in’	paks’asol’in’	паксясолинь	я был в поле
1 p.	минь / m’in’	paks’asil’in’ik	paks’asol’in’ek	паксясолинек	мы были в поле
2 л. /	тон / ton	paks’asil’it’	paks’asol’it’	паксясолить	ты был в поле
2 p.	тынь / tin’	paks’asil’id’ä	paks’asol’id’e	паксясолиде	вы были в поле
3 л. /	сон / son	paks’asil’	paks’asol’	паксясоль	он был в поле
3 p.	сынь / sin’	paks’asil’t’	paks’asol’t’	паксясольть	они были в поле

Однако это морфемное членение слова. С точки зрения критериев словообразования лексема p’ir’isil’in’ik (Вшл.) / p’ir’esel’in’ek (Алт.) ‘мы были на огороде’ бинарна: производящая основа p’ir’isi- / p’ir’ese- – падежная форма инессива, где - so - – словоизменительный суффикс. Он выступает в данной словоформе как деривационная морфема. Иными словами, новая лексема образована не от основы номинатива p’ir’ä- / p’ir’e- ‘огород’, а от формы инессива p’ir’isį- / p’ir’ese- ‘в огороде’, где - sį - / - sе - выступает как словообразовательная морфема. Сказуемостными суффиксами являются глагольные морфемы времени, лица, числа: -l’in’ik / -l’in’ek . В словоформах анализируемого типа структура этой морфемы состоит из нескольких элементов: -l’ - – морфологический показатель II прошедшего времени; - i - – морфологический показатель I прошедшего времени; - n’ - – суффикс 1-го лица – субъект действия; - i - / - e - – интерфикс; - k – суффикс множественного числа. Сказуемостный суффикс -n’ik / - n’ek омонимичен лично-притяжательному суффиксу 1-го лица множественного числа.

В новообразованиях сказуемостные суффиксы функционально замещают лексические морфемы объекта действия, глагола времени «улемс» ‘быть’, субъекта действия и числа. М. Д. Имайкина отмечает, что «вербализация имени существительного представляет собой временное и частичное приобретение черт глагола…»¹⁹. Смыслообразующая функция вербализованного новообразования совпадает с целым предложением, они могут быть взаимозаменяемы. Ср.: v’äl’isan (Кчк.) / v’el’esejan (Рнд.) и mon v’äl’isâ / v’el’ese ‘я нахожусь в деревне’; v’ir’^hcil’it’ (Сбв.) / v’ir’sel’it’ (Срс.) и ton ul’n’it’ v’ir’^hcâ / v’ir’se ‘ты был в лесу’. Несмотря на то, что данные словоформы омонимичны целым предложениям, они широко употребительны в речи носителей языка. Например: čindzi čop kardajsil’in’ (Кчк.) ‘целый день была во дворе’; t’ät’ät di od pokštat čop v’ir’cil’t’ (Кчк.) ‘твой отец с твоим дядей целый день находились в лесу’ / avam vasolbaban’ marto c’er’kuvasol’t’ (Нпл.) ‘моя мама с бабушкой (по материнской линии) были в церкви’. Следовательно, их роль определяется агглютинативностью мордовских языков, где язык стремится к уменьшению произносительных затрат и сокращению языковых средств речи.

Элатив. В рассматриваемых говорах вербализованные формы элатива, так же как и инессива, весьма распространены в речи носителей языка. Появление элативных новообразований связано с ситуативной направленностью речи и лексической обусловленностью вводимых словоформ, например: il’a s’alk ur’vat’n’in’, Paz’elka-sti-l’ ur’vanik (Пзлк.) ‘не ругай этих снох, сноха наша была с Пазелок’; v’ečk’emas’ an’c’ak od ška-sti - l’ (Кчк.) ‘эта любовь только в молодости была’; ton, jalgaj, kostojat? – Alv’el’e-ste-jan (Нпл.) ‘ты, друг, откуда? – я из Напольного’; kokojen’ vas’en’c’e alužozo Murzastol’ (Срс.) ‘первая невеста моего крестного была из Рындино’. Анализируемые словоформы со сказуемостными суффиксами активно функционируют как в настоящем, так и в прошедшем времени.

Пролатив. Анализ фактического материала дает возможность утверждать, что среди существительных, образованных путем присоединения сказуемостных суффиксов, падежные формы пролатива тоже часто подвергаются процессу вербализации. Например: pat’andzi-sazirindzâ l’ija gorod-ga-t-ombimastir-ga-t (Кчк.) ‘ее старшие и младшие сестры находятся в других городах, за границей (букв. по другим городам, по заграницам)’ / soks’in’b’er’t’ skaltne-r’ev’et’n’e kardazgal’t’ (Нпл.) ‘всю осень коровы-овцы были в хлеву’.

Компаратив. По степени употребительности компаративные новообразования являются весьма продуктивными, например: c’oran’t’ suduzâ c’otmarškal’ (Кчк.) ‘у этого мужчины нос был с дубинку’; Palagan’ ekakšos’t’ k’ed’n’enze-p’il’g’in’enze sur’in’eškal’t’ (Срс.) ‘у ребенка Пелагеи ручки-ножки были с ниточку (толщиной)’; v’er ’g’izeškal’ k’iskas’ (Нпл.) ‘собака была (величиной) с волка’; t’äjt’ir’n’in’t’ vakančkat s’äl’m’inzâ (Кчк.) ‘глаза девочки величиной с блюдо’; äčk’izâ par’čkal’ (НПрм.) ‘толщина ее была с кадушку’; olgâ ulavist kuduškal’ (Кчк.) / olgo št’em’est kudoškal’ (Нпл.) ‘их воз соломы (был) с дом’.

Абессив. Вербализованные формы абессива в речи носителей эрзянских говоров Присурья являются весьма распространенным явлением: kuduftuman (Кчк.) / kudofto-mojan (Нпл.) ‘я (есть) без дома’; p’äjt’imat (Кчк.) / p’eŋt’emat (Нпл.) ‘ты беззубый’; pr’äft’im’il’id’ä (Кчк.) / pr’eft’em’el’id’e (Нпл.) ‘вы были без ума’. Сама семантика абессива дает возможность образованию словоформ со сказуемостными суффиксами. Возможно, это определяется основными значениями падежа, указывающими на предмет или лицо, без которого нельзя или можно совершать действия, без которого кто-либо или что-либо существует в реальной действительности и др. Ср.: kuvat’ Ruzajifkasâ är’amitarka-ftimi - l’in’ (Кчк.) ‘долго в Рузаевке я была без жилья’; t’el’en’b’er ’t’ šabramok p’eŋge-ft’eme-l’ (Нпл.) ‘всю зиму наш сосед был без дров’; k’et’-t’em(e)-a-n uš koms’eška ijä (НПр.) ‘я без руки уже около двадцати лет’.

Заключение

В эрзянском диалектном ареале, как и в литературном языке, широко употребителен один из видов лексикализации – вербализация. В мордовских языках процессу вербализации подвергаются разные части речи. Имя существительное в номинативе и многих косвенных падежах принимает сказуемостные суффиксы лица, числа и времени.

Ареалом исследования явились эрзянские говоры Присурья Республики Мордовия, Пензенской области и Чувашской Республики, при сравнении которых особенно наглядно прослеживаются лексические и фонетические особенности вербализованных словоформ: sazir (Кчк.) / jalaks (Нпл.) ‘младшая сестра’ → sazirtadâ / jalakstado ‘вы есть младшие сестры’. В новообразованиях структура морфологических маркеров прозрачна: основа, с одной стороны, сохраняет в себе как лексическое, так и падежное значение, с другой стороны, принимая сказуемостные суффиксы, частично теряет свою семантику и падежность, выполняя одновременно значение сказуемостности: odc’or(a)-a-n (Кчк.) / odc’ora-j-a-n (Нпл.) ‘я есть юноша’; t’äjt’ir’-t’-a-m (Кчк.) / i»«&wob«i^^^ FINNO-UGRIC WORLD. Vol. 17, no. 3. 2025 © t’ejt’er’-t’-a-nok (Нпл.) ‘мы есть девушки’; v’ir’-si-l’i-n’ik (Кчк.) / v’ir’-se-l’i-n’ek (Нпл.) ‘мы были в лесу’. Эти новообразования не полностью переходят в разряд глаголов: глагольная морфема только указывает на лицо, число и время происходящего действия. Значение рассматриваемых вербализованных образований совпадает с целым предложением: kudosojan (Нпл.) ‘я нахожусь дома (букв. в доме есть я)’; v’äl’isil’it’ (Кчк.) ‘ты был в деревне (букв. в селе находился ты)’.

В говорах сс. Напольное, Рындино, Сыреси Порецкого и Алтышево, Атрать Ала-тырского районов Чувашской Республики в вербализованных новообразованиях 1-го и 2-го лица единственного числа, в которых основа слова оканчивается на гласный звук, перед суффиксом - а - настоящего времени выступает согласный - j -, выполняющий функцию интерфикса. Тогда как в эрзянских говорах сс. Качелай, Кочкурово, Новая Пырма Кочкуровского района Республики Мордовия, Вышелей Городищенско-го и Пазелки Бессоновского районов Пензенской области конечная гласная основы слова выпадает перед сказуемостным показателем настоящего времени: odc’or(a)-a-n (Кчк.) / odc’ora-j-a-n (Нпл.) ‘я есть юноша’.

В анализируемых говорах сел Присурья морфологические маркеры 1-го лица множественного числа также отличаются друг от друга. Ср.: t’äjt’ir’-t’-a-m (Кчк.) / t’ejt’er’-t’-a-nok (Нпл.) ‘мы есть девушки’. В говоре с. Кочкурово в форме 1-го лица множественного числа морфологический маркер прозрачен: -t-a-m , где - t - – показатель множественного числа, - a - – показатель настоящего времени, - m ‒ суффикс 1-го лица. В говоре с. Напольное сказуемостный суффикс -t-a-n-o-k также прозрачен: - t - – показатель множественного числа, - a - – показатель настоящего времени, - n - ‒ суффикс 1-го лица, - о- – интерфикс, - k – суффикс множественного числа.

В рассматриваемом диалектном ареале не все имена существительные в номинативе могут подвергаться процессу вербализации, чаще всего со сказуемостными суффиксами употребляются номинативные формы с семантикой одушевленности. При этом вербализованные новообразования, обозначающие животных и птиц, указывая на человека, одновременно дают ему образную характеристику: k’isk ( a ) -a-t (Кчл.) / k’iska-j-a-t (Срс.) ‘ты есть (как) собака’.

В исследуемых говорах вербализация генитивных форм имен существительных зарегистрирована только с посессивными суффиксами в 3-м лице: pokšt’anzil’ (Кчк.) / bod’anzol’ (Нпл.) t’e kus’t’imas’ ‘эта лестница была его деда’, где pokšt’a- / bod’a- – основа слова, - n - – морфологический маркер генитива, -zi - / - zo - – посессивный суффикс 3-го лица единственного числа, - l’ – морфема II прошедшего времени.

В эрзянских говорах Присурья падежные формы инессива, элатива, компаратива и абессива являются весьма распространенными предикативными единицами: umik uš m’ir’d’i-ft’im ( i ) -a-n (Кчл.) / umok uš m’ir’d’e-ft’em’e-j-a-n (Нпл.) ‘давно я (есть) без мужа’; kudusu-l’i-d’ä (Кчк.) / kudoso-l’i-d’e (Срс.) ‘вы были дома’. В этих новообразованиях основой являются соответствующие падежные формы, где словоизменительные суффиксы выступают как деривационные морфемы, которые бинарны.

Вербализация имени существительного в номинативе, как и в косвенных падежах, имеет ситуативный характер, контекстуальную природу, связанную с особенностью морфологического строя эрзянского языка, а именно с агглютинативностью мордовских языков. Функционирование данных новообразований является резервом для пополнения лексического и грамматического ярусов языка. Исследование особенностей вербализации имени существительного данного диалектного ландшафта может стать толчком к дальнейшему рассмотрению других частей речи, подвергающихся лексикализации. Полученные сведения в исследовании вербализации имени существительного в диалектном ареале дают возможность показать специфику особенностей грамматической системы мордовских языков.

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

• Э.    л. – эрзянский литературный язык; Алт. – говор с. Алтышево Алатырского района Чувашской Республики; Атр. – говор с. Атрать Алатырского района Чувашской Республики; Вшл. – говор с. Вышелей Городищенского района Пензенской области; Кчл. – говор с. Качелай Кочкуровского района Республики Мордовия; Кчк. – говор с. Кочкурово Кочкуровского района Республики Мордовия; Нпл. – говор с. Напольное Порецкого района Чувашской Республики; НПр. – говор с. Новая Пырма Кочкуровского района Республики Мордовия; Пзлк. – говор с. Пазелки Бессоновского района Пензенской области; Рнд. – говор с. Рындино Порецкого района Чувашской Республики; Сбв. – говор с. Сабаево Кочкуровского района Республики Мордовия; Срс. – говор с. Сыреси Порецкого района Чувашской Республики.

ABBREVIATIONS

É. l. – Erzya literary language; Alt. – Sub-dialect of the village of Altyshevo, Alatyr District, Chuvash Republic; Atr. – Sub-dialect of the village of Arat’, Alatyr District, Chuvash Republic; Vshl. – Sub-dialect of the village of Vysheley, Gorodishchensky District, Penza Oblast; Kchl. – Sub-dialect of the village of Kachelay, Kochkurovsky District, Republic of Mordovia; Kchk. – Sub-dialect of the village of Kochkurovo, Kochkurovsky District, Republic of Mordovia; Npl. – Sub-dialect of the village of Napol’noye, Poretskoye District, Chuvash Republic; NPr. – Sub-dialect of the village of Novaya Pyrma, Kochkurovsky District, Republic of Mordovia; Pzlk. – Sub-dialect of the village of Pazelki, Bessonovsky District, Penza Oblast; Rnd. – Sub-dialect of the village of Ryndino, Poretskoye District, Chuvash Republic; Sbv. – Sub-dialect of the village of Sabayevo, Kochkurovsky District, Republic of Mordovia; Srs. – Sub-dialect of the village of Syresi, Poretskoye District, Chuvash Republic.