Весенний праздник Акашка /Быдзым Нунал южных удмуртов в конце XIX начале XX века

Удмурты - один из финно-угорских народов, издавна обитающих в лесных районах Камско-Вятского региона, в пределах шести административных образований: Удмуртской Республики (УР), Республик Татарстан (РТ), Башкортостан (РБ), Марий Эл (РМЭ), Кировской обл., Пермского края. Южные удмурты подразделяются на три территориальные группы. Первая занимает басс ейны правых притоков средней Камы и южные районы УР (собственно южные удмурты); вторая - правобережье нижней Вятки, северо-восточные районы РТ, южные Кировской обл., восточные РМЭ (завятские удмурты); третья - левые притоки Камы на севере РБ, южные районы Пермского края (закамские удмурты).

Контакты оседлого лесного населения с кочевыми тюрко- и монголоязычными этническими группами способствовали формированию особого пласта исторических заимствований в удмуртском культурном наследии. Тюркское влияние оказалось запечатленным в характере материальной и духовной культуры, в лексическом, семантическом, фонетическом и грамматическом строе языка. Оно в разной сте- пени выражено в локальных ареалах и этнографических группах. Наибольшее число тюркских заимствований зафиксировано в южных районах, в местах интенсивных контактов удмуртов с тюркоязычными народами края.

Обрядовый цикл празднования Акашки

Новый год по традиционному удмуртскому календарю - праздник встречи весны и начала весенне-полевых работ Быдзым нунал (Великий день) в конце XIX - начале XX в. отмечали во всех ареалах обитания удмуртов. Праздник продолжался в течение одной-двух недель и состоял из целого комплекса обрядов и ритуалов, сроки и последовательность проведения которых варьировали у разных этнотер-риториальных групп. Более того, отличия имелись в каждой локальной местности, даже в каждой деревне. Выразительными являются варианты наименования этого праздника у северных и южных удмуртов: соответственно Геры поттон ‘вынос плуга’ / Гырон потон ‘начало пахоты, сева’ и Акашка / Акаяшка (от др.-булг. ака ‘плуг, сев’ + яшка ‘суп, похлебка’, озна-

Археология, этнография и антропология Евразии 3 (55) 2013

чает «суп в честь плуга»). Общие названия Быдзым нунал (Великий день) , Великтэм (Великий день), Паска (Пасха) являлись синонимами и были распространены среди всех территориальных и локальных групп удмуртского населения наряду со специфическими диалектными формами [Владыкина, Глухова, 2011, c. 10–13, 23–240]. В последнее время праздник отмечают один-два дня. Праздничный цикл, связанный со встречей весны, отличается синкретичным характером содержания и структурных составляющих, акционального и вербального оформления гуляний и обрядов, приуроченных к Великому дню.

Более полные версии празднования начала нового года записаны в южноудмуртской среде. У завятских удмуртов, проживающих в Кукморском и Балтасин-ском р-нах РТ*, праздничные мероприятия длились неделю до и неделю после главных торжеств Акаш-ки или Быдзым нунал (в поздней версии они были приурочены к православной Пасхе). Празднество включало цикл взаимосвязанных и последовательных обрядовых церемоний, направленных на очищение и воссоздание нового сакрального пространства и времени как залога будущего благополучия людей. Выделяются три основных этапа: подготовительная неделя, главные воскресные торжества, завершающая часть праздника.

В подготовительный период прибирались и украшали дом, накануне Великого четверга проводили очистительные обряды, устанавливали обереги на дверях избы и хозяйственных строений, поминали умерших родственников. Перед самим праздником Акашка топили баню. Главные празднества приходились на воскресенье - Быдзым нунал ‘Великий день’ или Восяськон нунал ‘Молельный день’. В этот день готовили и освящали обрядовое блюдо – кашу с гусем, стряпню. Затем совершалось гостевание – обход родственников по отцовской линии строго против течения местной реки или по солнцу. Днем юноши играли в курегпуз тагаллян ‘катание яиц’. Игры с пасхальными яйцами являлись непременным элементом весенних праздников не только удмуртов, но и других этнических групп региона – русских, татар, башкир и пр., хотя время проведения и состав участников различались. Символика обряда связана с активизацией плодоносящих природных сил [Уразманова, 2001, с. 22–23; Агапкина, 2004, с. 646; Черных, 2006, с. 115–117; Салмин, 2007, с. 104–106; Агапкина, Белова, 2012, с. 630].

В каждой деревне имелись локальные отличия в проведении Акашки . К примеру, в д. Новый Кани-сар (Кукморский р-он РТ) в первый день праздника, в воскресенье, проводили еще обряд аргыж пукон /

*Материалы записаны автором в ходе экспедиции 2003 г.

восяськон ‘сидение /моление аргыжей ’*, когда специально выбранные для этого старые дед ( аргыж-ба-бай ) и бабушка ( аргыж-песяй ) сидели как почетные председатели на скамейке на общинном святилище Восяськон инты ‘место моления’**. Сидящие аргы-жами символизировали сакральную персону праздника, играли роль своеобразного сакрального центра на территории общественного капища. В описаниях исследователей конца XIX в. Б. Гаврилова и Б. Мун-качи подчеркивается почтительное отношение к этим особам. На ме сто проведения праздника они ехали на лошади верхом или их везли на лошадях. А если шли пешком, то обязательно впереди процессии, причем мужчина по правую сторону, а женщина по левую. На лугу их усаживали на подушки, расстилали перед ними скатерть, преподносили жертвенную кашу и напитки [Munkácsi, 1887, l. 171; Гаврилов, 1891, с. 97].

После Великого дня празднование Акашки продолжалось еще неделю. В понедельник каждый домохозяин освящал хлеб в родовой/патронимической священной постройке (Великая куала), обращался с молениями к семейно-родовым богам-покровителям. Во вторник посещали кладбище для поминовения умерших предков, катались на лошадях по деревне, совершая обрядурай карон ‘проведениеурай’ (обрядовые действия, сопровождаемые возгласами «Урай!»): каждого встречного хлестали веником и потом эти веники бросали на кладбище (обряд символического очищения и освящения деревенского пространства). В среду все несли хлеб для обрядовой трапезы в специально выбранную избу - сэбет корка (этимология термина сэбет неясна, корка – «изба»). В ней принимали гостей, угощали, а потом желающие приглашали гостей к себе. В этот день также освящали домашнее пиво. Его варили в большом котле в избе сэбет. Девушки, которые собирались выйти замуж в этом году, угощали всех деревенских пивом. Почетные сидящие (аргыж пукисьёс) со своими помощниками гостевали по домам. В четверг проводили праздник первой проталинки (гуждор), варили на специальной лужайке обрядовую кашу акашка. Продукты для нее собирали по деревне. Близкие обряды угощения кашей из собранных по домам продуктов практиковали и другие народы региона (например, дэрэ боткасы у казанских татар, карга туй у башкир) [Уразманова 2001, с. 24–33; Сулейманова 2005, с. 94–97], хотя их наименование, время проведения, участники и прочие элементы различались. В пятницу устанавливали качели (таган), которые разбирали в Семик (Семык). Затем совершали моление. В Семик поминали умерших. В субботу совершали омовение – ходили в баню. В воскресенье молились Инмару (бог неба удмуртов, позднее слился с христианским Богом). Этот день так и назывался Инмар пуксён нунал ‘день воцарения / сидения Инмара ’. Всю неделю празднования Акашки нельзя работать. Вскоре после праздника начинались весенне-полевые работы.

Другие варианты празднования Акашки записаны Т.Г. Миннияхметовой в д. Красный Цветок (современный Кукморский р-он РТ). В воскресенье здесь проводили моление, или «вхождение» в Великую куалу ( Восяськон / Быдзым куалае пырон ), для обращения к покровительству семейно-родовых божеств, в понедельник – обряд символического очищения деревенского пространства рой карон ‘проведение рой ’ (обрядовые действия, сопровождаемые возгласами «Рой!»), во вторник - уллапал шыд ‘суп на нижнем конце улицы’, в среду - шорын кеньыр шыд ‘крупяной суп на середине улицы’, в четверг - ваннапал шыд ‘суп на верхнем конце улицы’, в пятницу - гуждор жук ‘каша на лужайке’ (обрядовые трапезы в центре селения и на обоих его концах служили своеобразному символическому освящению деревенского пространства), в субботу – обряд сэбет . В воскресенье совершали моления и сооружали качели [Миннияхметова, 2003, с. 126–128].

Один из элементов празднования Акашки, служивший обрядовому очищению и сакрализации деревенского пространства, имел характерные особенности в каждом селении. В д. Старая Юмья его называли рой карон, в д. Верхняя Шунь (современный Кукмор-ский р-н РТ) - урай карон, в с. Нырья, деревнях Старая Кне-Юмья, Балдыкня, Иштугань, Новая Уча - сурен шуккон (‘битье, удар суреном’)* и т.д. В д. Верхняя Юмья (современный Кукморский р-н РТ) обряд совершали с молодыми березками. По описанию М. Прокопьева, еще зимой юноши намечали себе в лесу подходящее деревце сажени в две вышиной и приблизительно за неделю до Пасхи срубали его и подправляли ветки на верху коронкой. Эту березку принято было держать в руках перед собой, сидя на лошади. Рано утром юноши с березками подъезжали к родовому месту моления Быдзым куала и три раза объезжали его по солнцу, сняв головныe уборы. Затем также трижды объезжали вокруг старой одинокой сосны в конце деревни. После традиционного обхода дворов, напоминавшего русское колядование, ехали в поле, ежегодно в определенное место. Здесь бросали березки, омывали лицо и молились [Прокопьев, 1916]. По описанию Б. Гаврилова, в д. Верхняя Шунь проводился аналогичный обряд, но юноши держали в руках липовые палки и выезжали в поле к одинокому дубу, растущему недалеко от деревни: «Объехав этот дуб, едут назад в деревню и начинают ездить по каждому двору до другого конца деревни. На другом конце деревни едут опять в поле в какой-нибудь овраг, где есть речка, там все слезают с лошадей и, привязавши их, бросают липовые палки, а сами умываются» [1891, с. 95]. Не зная точно, для чего предназначены в обряде липовые палки, исследователь предполагал, что в прежние годы ими обо что-то били. «Теперь же вотяки (удмурты. – Н. Ш.) ездят только для того, чтобы готовы были все принять их, когда они поедут с другого конца деревни» [Там же]. В конце XX в. в этот день юноши ездили с длинными прутиками, которые просто бросали на краю селения [Нуриева, 1999, с. 97].

Празднование Быдњынала (Великий день/Пасха) у закамских удмуртов детально описано Т.Г. Минни-яхметовой [2000, с. 21–34; 2003, с. 88–152]. Приуроченные к Великому дню торже ства также состояли из подготовительнного этапа, основного празднества и проводов праздника. За неделю до Пасхи совершался обряд изгнания нечистых сил зин-периосыз уллян (тат. зин ‘черт, бес’ + пэри ‘нечистая сила, бес, черт’ + удм. улляны ‘гнать, прогонять, изгонять’), эру карон ‘проведение эру ’ или рой нунал ‘день рой ’ и другие вариации; затем - кулон потон жыт / кулон потон уй ‘канун выхода мертвых’, а утром следующего дня - кулон потон нунал ‘день выхода мертвых’. Основное празднество длилось два-три дня. Еще в 1970-х гг. Быдзынал начинали отмечать в пятницу. В воскресенье (Великий день) совершались моления в семейном, патронимическом/родовом святилище, проводилось гостевание-гуляние њумшан , дети на лужайке играли в курегпуз питыръян ‘катание яиц’, юноши катались на конях. Великий день закамских удмуртов не всегда совпадал с православной Пасхой: Быдзынал обязательно отмечали при убывающей луне, а его проводы приходились на новолуние. Последний этап обрядового цикла длился неделю после Великого дня. В этот период совершались обрядовые действия, выполнявшие продуцирующие, очистительные и апотропейные функции: ритуальные гуляния њуон , обряды шыльык , женское гуляние ошрог , ряжение портмаськон , обряд рой нунал . На воскресенье приходились проводы Великого дня - Быдзынал келян [Миннияхметова, 2003, с. 88–152].

Близкие варианты празднования отмечены у других этнотерриториальных групп южноудмуртского населения – собственно южных (современные южные районы УР) и закамских (северные районы Башкортостана и юг Пермского края) удмуртов. Сокращенная версия праздника Акашка (три-четыре дня) известна у бесермян [Попова, 2004, с. 88–100] – субэтнической группы северных удмуртов.

Параллели празднику Акашка в культурах народов Камско-Вятского региона

Весенние праздники, связанные с началом земледельческих работ, практиковали почти все народы Среднего Поволжья и Приуралья. При этом набор обрядовых мероприятий, состав участников, сроки и условия проведения существенно отличались у каждой этнической группы. Народный календарь русских Прикамья включал в пасхальный цикл Вербное воскресенье и Великий четверг; существовали также обычаи, связанные с пред- и послепасхальной неделями [Черных, 2006, с. 90–126]. Среди тюркоязычных соседей удмуртов проводились весенние праздничные церемонии, главными из которых являлись чувашский Ака-туй ( ака ‘сев’ + туй ‘свадьба’) [Салмин, 2007, с. 87– 88], татарский и башкирский Сабантуй ( сабан ‘плуг, сев’ + туй ‘свадьба’) [Руденко, 2006, с. 234–238; Ураз-манова, 2001, с. 20–54; Сулейманова, 2005, с. 104–106].

С христианской православной традицией южноудмуртскую Акашку / Быдзым нунал сближает проведение подготовительных очистительных мероприятий, совпадение сроков основного празднества с пасхальным воскресеньем и другими датами главных праздничных торжеств христианского календаря, обрядовые обходы дворов и обычаи, связанные с символикой крашеных яиц [Агапкина, 2004; 2012а, б; Виноградова, 2012; и др.].

Семантика ряда терминов и содержание обрядов в южноудмуртской традиции празднования Акашки имеют параллели в культурах тюрко- и монголоязычных народов. Само наименование праздника восходит к древнебулгарскому (чувашскому) ака ‘плуг, сев’ + + яшка ‘суп, похлебка’. Тюркским словом обозначены его главные действующие лица – сидящие аргыжами. Древнебулгарское (чувашское) происхождение имеет название обряда магического очищения пространства серен / сурен шуккон. По свидетельству религиоведа А.К. Салмина, древний очистительный обряд серен чуваши совершали в весенний праздник. Позже он слился с Вербным воскресеньем. По мнению исследователей, обряд проводился с целью изгнания духов предков и болезней, деревенской нечисти, а также для обеспечения людей крепким здоровьем. Обрядо- вое действо сопровождалось пением и игрой на разных музыкальных инструментах (скрипка, волынка, гусли, барабаны, балалайки). Центральное место по своей сакральной значимости занимала трещотка, которую называли сĕрен, хотя использовали и другие термины. В ходе обряда совершались обход деревни с посещением всех домов и сбор продуктов для ритуального угощения. Обязательными атрибутами гуляния были рябиновые, шиповниковые, черемуховые ветки. Ими участники ритуала хлестали друг друга, ударяли по изгороди, воротам, избам, клетям; в домах стегали постели, одежду, больных людей. При этом они кричали: «Серен! Серен! Серен!» В завершение ритуала ветки и трещотки выбрасывали в овраг, реку или сжигали на костре за пределами деревни [Салмин, 2007, с. 96–106].

Терминология и содержание аналогичных обряду сурен шуккон ‘битье, удар суреном’ составных частей весеннего праздничного цикла также имеют тюркские параллели: молодежные скачки/игрища эру карон , рой карон, урай карон, т.е. проведение обряда с возгласами «Эру!», «Рой!», «Урай!». Утраченное значение этих возгласов проясняется при рассмотрении аналогичных восклицаний у тюрко- и монголоязычных народов Сибири. Их традиционные заклинания-просьбы, обращенные к хозяевам гор, родовым духам, от воли которых зависели результат охоты и благоденствие людей, включали возгласы «Уруй!», «Куруй!», «Хурый!» (см.: [Алексеев, 1980, с. 271– 272; Михайлов, 1980, с. 194]). У бурят словом хурай обозначалась голова убитого охотником зверя с дыхательным горлом и осердьем, которое, по их представлениям, являлось вместилищем счастья. Считалось, что если в процессе свежевания отделить хурай , то сохранится душа убитого животного и со временем оно возродится вновь [Михайлов, 1980, с. 73–74, 84; Пространство…, 2008, с. 121].

Выводы

Празднование начала нового года по традиционному удмуртскому календарю имеет яркую агарную символику, призванную активизировать силы природы, обеспечить плодородие земли, скота и человека. Проводимые обряды и игры выполняли продуцирующие, очистительные и апотропейные функции, содействовали сакрализации деревенского культурного пространства. Общими для всех локальных групп южноудмуртского населения являлись такие характерные особенности весеннего праздника Акашка, как молитвенное обращение к умершим предкам, семейнородовым и племенным/территориальным божествам-покровителям, общественные трапезы, гостевание – обход родственников по отцовской линии против тече- ния местной реки или по солнцу как залог целостности родственного коллектива, катание юношей на конях для совершения очистительных обрядов, мужская игра в катание яиц, главное обрядовое блюдо – гусь и каша, сваренная на гусином бульоне.

Помимо христианских православных элементов, в праздничный цикл Великого дня южных удмуртов вплетены две группы тюркских заимствований. Одна имеет прямые соответствия в обрядовой практике тюркоязычных народов Среднего Поволжья и Приуралья – чувашей, татар, башкир, а истоки другой обнаруживаются в тюрко-монгольской среде Южной Сибири и Алтая. Тюркские заимствования, прослеженные преимущественно в культовой деятельности южноудмуртского населения, вполне гармонично вписались в архаичную систему верований финно-угорских народов Приуралья и сохранились до этнографической современности. Приведенные параллели не исчерпывают всего многообразия тюрко- и монголо-удмуртских связей. Существуют и другие сюжеты, свидетельствующие о контактах оседлого пермского населения с кочевыми тюрко- и монголоязычными этническими группами.