Виды детских правонарушений в первой половине 1920-х гг. (на материалах Карелии)

В послереволюционный период в Советской России наблюдался резкий рост детской преступности. В 1920 г. по сравнению с 1913 г. она возросла более чем вдвое и продолжала увеличиваться [Детская дефективность… 1922: 19]. Уголовная статистика выявляла более высокие темпы роста преступности несовершеннолетних по сравнению с преступностью взрослых. Максимальный рост детской преступности по стране пришелся на 1921–1922 гг., когда через комиссию по делам несовершеннолетних прошли за 1921 г. – 54 906 чел., за 1922 г. – 53 374 [Маро 1925: 25].

В начале 1920-х гг. Карелия также столкнулась с проблемами беспризорности и преступности несовершеннолетних. Согласно отчетам Народного комиссариата просвещения АКССР1, в г. Петрозаводске в 1922 г. несовершеннолетними было совершено 102 правонарушения, в 1923 г. – 53, 1924 г. – 1222. Колебание показателей связано с комплексом факторов, влиявших на уровень преступности и на ее учет. Резкое понижение детской преступности в 1923 г. было связано с изъятием из ведения этого ведомства дел о несовершеннолетних в возрасте 16–18 лет. В свою очередь, повышение числа правонарушений в 1924 г. было вызвано разрешением свободной торговли спиртными напитками3. Как видим, к середине десятилетия наблюдается рост числа зарегистрированных правонарушений.

В начале рассматриваемого периода правонарушения совершались прежде всего детьми-сиротами, беспризорными, а во второй половине 1920-х гг. «лидерами» стали безнадзорные дети из семей. Все преступления несовершеннолетних в Карелии в первой половине 1920-х гг. можно сгруппировать по следующим видам: имущественные преступления; преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности; государственные и хозяйственные преступления. Данная классификация составлена с учетом разделов Уголовного кодекса РСФСР 1922 г., а также в соответствии с группами преступлений, которые выделяли исследователи в 1920-х гг. В рассматриваемый период понятие «несо- вершеннолетний преступник» стали заменять на «несовершеннолетний правонарушитель». Смягчение терминологии подчеркивало воспитательное начало в борьбе с антиобщественными действиями несовершеннолетних, привлекало внимание не только к содеянному, но и к личности подростка [Ашин 2008: 64].

Имущественные преступления, такие как кражи и соучастие в них, были лидирующими в общем кругу правонарушений несовершеннолетних. Малолетние правонарушители совершали кражи, определяемые Уголовным кодексом РСФСР как «простые»1. В 1920 г. Олонецкой губернской комиссией по делам несовершеннолетних были рассмотрены материалы по обвинению в совершении 103 краж разного характера. Через год число краж увеличилось в 2 раза, что было связано в большинстве случаев с голодом, нуждой и ненормальными семейными условиями. Только два случая были признаны проявлением клеп-томании2. В Карелии объектами кражи в первой половине 1920-х гг. являлись продукты, деньги, животные, одежда, топливо, хозяйственные предметы.

В губернской газете «Карельская Коммуна»3 неоднократно публиковались заметки о различных кражах. С целью кражи несовершеннолетние подделывали документы личности, ордера, совершали преступления целыми группами. Среди детей были рецидивисты, на них не оказывали влияния меры «медикопедагогического воздействия»4, и они снова становились на путь воровства.

Грабежи и разбои не были характерными для несовершеннолетних, чаще всего ребята участвовали в них не самостоятельно, а в качестве пособников. По составу детские грабежи не носили серьезный характер, это большей частью были уличные правонарушения, совершаемые беспризорными («отбирание сумочек, корзинок у женщин, разгром лотков у лотошников») [Куфаев 1925: 9].

Исследователи выделяли отличия преступлений детей, живущих в городе и деревне. Например, В.И. Куфаев считал поджог «чисто деревенским правонарушением». Детские поджоги чаще всего не являлись умышленными и злонамеренными действиями, они были связаны с отсутствием надзора со стороны взрослых и неосторожным обращением с огнем. Большинство правонарушителей, привлекаемых за поджоги, были детьми в возрасте 8–11 лет, но задерживались и поджигатели 4–6 лет.

Следующая группа преступлений несовершеннолетних – преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности. По классификации П.И. Люблинского, к преступлениям против личности относились хулиганство, драки, телесные повреждения, убийства, изнасилования, растление, оскорбление [Люблинский 1923: 42]. В отчетах Комиссии по делам несовершеннолетних за первую половину 1920-х гг. отмечалось увеличение числа хулиганских выходок5. Это было вызвано в т.ч. и отсутствием организованного досуга у ребят школьного возраста. В свободное время безнадзорные дети развлекались озорством, таким как «битье стекол в подпольях и чуланах, киданье камнями или снегом» в животных6. Часто общественность возмущалась по поводу наруше- ния порядка молодежью в вечернее и ночное время (пение нецензурных песен, крики). В г. Петрозаводске большинство извозчиков составляли подростки. Местное население отмечало их невоспитанность, проявлявшуюся в местах стоянок в городе и на вокзале: «курят, дерутся, сквернословят, размахивают кнутами во все стороны, бьют друг у друга лошадей, напиваются и ездят ночью с пьяными седоками и проститутками»1. Само содержание хулиганства у подростков не отождествлялось с хулиганством взрослых, в этом убеждал перечень встречающихся видов детского хулиганства по стране: «ругательство, шалости на улицах, натравливание собак на прохожих, подставление ног, срывание афиш, флагов, отрезание кос у женщин из-за озорства» и др. [Куфаев 1925: 12]. В подобных поступках выявляется, прежде всего, незанятость детей, отсутствие должного внимания со стороны взрослых.

Преступления против личности у несовершеннолетних не были так разнообразны, как у взрослых. На протяжении первой половины 1920-х гг. в Карелии неоднократно совершались преступления в сфере половых отношений. Как отмечал В.И. Куфаев, это свидетельствовало «о том, что в семье или совсем не ведется полового просвещения среди ребят, или оно ведется крайне недостаточно» [Куфаев 1925: 13].

Число убийств, совершенных несовершеннолетними, было невелико и составляло 1% всего числа правонарушений. П.И. Люблинский считал, что убийства связаны с имущественными преступлениями, т.к. совершались они с целью ограбления. Для Карелии это не было характерно, такие преступления чаще всего носили случайный характер. Дети совершали убийства по неосторожности – из заряженных ружей, оставленных охотниками или красноармейцами. Поводом для подобных ситуаций служило любопытство детей, желание посмотреть оружие. Жертвами таких преступлений чаще всего являлись товарищи-сверстники. Другую разновидность представляли убийства под влиянием ссор, в драках, когда в ход пускались ножи, камни, палки. Части несовершеннолетних также было свойственно жестокое обращение с животными. Характерный случай, раскрытый Уголовным розыском в 1924 г., был связан с 13-летним подростком, который убивал охотничьих собак, используя их шкуры «на выделку рукавиц и шапок»2.

К видам государственных преступлений несовершеннолетних относились преступления против порядка управления, подделка денежных знаков, нарушение пограничного режима и др. П.И. Люблинский относил к преступлениям против порядка управления «нищенство, праздношатание, дурное поведение в детских домах и побеги» [Люблинский 1923: 42]. Несовершеннолетние в Карелии неоднократно замечались в бродяжничестве и попрошайничестве, совершали побеги из детских домов, забирая с собой имущество детского учреждения.

На территории приграничных районов Карелии случались нелегальные переходы границы несовершеннолетними. С получением Финляндией независимости восточная граница приобрела качества межгосударственного рубежа, который разделил семьи, поселки и деревни [Илюха 2012: 126]. Подростки объясняли такие поступки плохим материальным положением в семье, необходимостью найти себе пропитание, одежду, заработок или посетить родственников. Но бывали случаи, когда подростки отправлялись в Финляндию из любопытства, под влиянием товарищей или из-за отсутствия родителей и их надзора. В 1924 г. 14-летний несовершеннолетний из деревни Погранкондуши Видлицкой волости, совершив проступок в школе, побоялся наказания от отца и ушел за границу1. Находясь за границей, подростки устраивались на работу к местным жителям, которые размещали их у себя и обеспечивали всем необходимым.

В отчетах Комиссии по делам несовершеннолетних в Карелии были описаны такие единичные случаи нарушений закона, как «подкладка полена перед проходом скорого поезда»2, «шпионаж и контрреволюция»3, являвшиеся «необоснованным недоразумением»4, «оскорбление Всероссийской Коммунистической партии»5, «национальные выступления»6 (последние выражались в высказываниях против личности). В 1920 г. рассматривалось дело по обвинению двух несовершеннолетних в «службе в национальном ополчении и участие их в расстреле советских работников»7.

К хозяйственным преступлениям несовершеннолетних относились нарушения правил торговли, сбыт спиртных напитков, спекуляция. На рынке г. Петрозаводска можно было увидеть «с десяток юных спекулянтов, торгующих в разнос табаком и др. мелкими вещами»8. В Карелии довольно значительную группу правонарушений составляли порубки леса. Менее характерными для детей являлись дела о хранении и сбыте спиртных напитков, чаще всего «участие в самогонных делах несовершеннолетних не проходило без содействия взрослых» [Куфаев 1925: 12].

Таким образом, в условиях социально-экономических и политических противоречий проблемы беспризорности и преступности несовершеннолетних сохранялись на протяжении первой половины 1920-х гг. Детская преступность по стране в целом, в частности в Карелии, в первой половине 1920-х гг. приобрела разнообразные формы. Преступность несовершеннолетних сохранялась в связи с тем, что детям было необходимо самостоятельно добывать средства к существованию,

Характер и число преступлений, совершаемых детьми в городах и сельской местности, различались. Меры, которые принимало государство в отношении несовершеннолетних в рассматриваемый период, не могли кардинально изменить ситуацию детской преступности.

Финансовое обеспечение исследований осуществлялось из средств федерального бюджета на выполнение государственного задания КарНЦ РАН (AAAA-A18-118030190093-9).