Вклад Н. П. Обнорского в классическую филологию: научная значимость его статей

Филолог-классик Николай Петрович Обнорский родился в Санкт-Петербурге в 1873 г., завершил свои дни в Молотове (Перми) в 1949 г. Его жизнь делится на два больших периода: петербургский (петроградский) (44 года) и пермский (молотовский) (32 года). Первый был посвящён преподаванию в гимназии, второй – работе в ПГУ (библиотечной, преподавательской и административной).

Н. П. Обнорский происходил из мещанского сословия (его отец был железнодорожным служащим). Лишь в 1915 г. Николай Петрович, ставший к тому времени уже статским советником (1910 г.) и кавалером орденов св. Анны III степени (1913 г.) и св. Станислава III степени (1900 г.), был исключён из мещан. Из-за стеснённых семейных обстоятельств Николай был вынужден работать с 12-ти лет. Несмотря на необходимость жить собственным трудом, он закончил в 1890 г. гимназию с серебряной медалью и поступил на классическое отделение филологического факультета Петербургского университета. Кроме соответствующих дисциплин, Обнорский изучал готский, верхненемецкий, англосаксонский и среднеанглийский языки. После оконча-

ния в 1895 г. университета с дипломом I степени Николай Петрович за сочинение «Эротика в Александрийской поэзии» был оставлен в alma mater «для подготовки к профессуре по кафедре греческого языка и литературы». Однако с ноября 1897 г. он оставил университет «по условиям материального характера» («Автобiографическая справка» 1917 г.). Вероятно, его отказ от научной карьеры был обусловлен рождением у него в апреле 1897 г. первого сына («Формулярный списокъ о службѣ»), что потребовало дополнительных расходов. С 1895 г. до августа 1917 г. Обнорский работал в 10-й гимназии преподавателем древнегреческого языка, латыни, древней истории, философской пропедевтики, английского, психологии и логики. Кроме того, он служил секретарём в Комитете по делам Инвалидного для железнодорожных служащих и рабочих дома.

Приехав в 1917 г. в Пермь, Обнорский связал свою жизнь с Пермским (Молотовским) государственным университетом, где работал вплоть до своей смерти: заведовал университетской библиотекой, был лектором древних и английского языков, читал курсы по античной и западноевропейской литературе и по Введению в литературу, был заведующим кафедрой иностранных языков и старшим преподавателем латинского языка. В пермский период своей жизни Обнорский не имел никаких научных публикаций, согласно его собственному признанию в «Жизнеописании» 1934 г. Это время его жизни было посвящено созданию и расширению библиотеки ПГУ, преподаванию языковых и литературных курсов, переводческой деятельности (в послевоенной характеристике, подписанной ректором Университета А. И. Букиревым про Обнорского сказано, что он, «работая в библиотеке Пермского биологического научно-исследовательского института, принимал активное участие в издании “Трудов” и “Известий” Института, выполняя большое количество переводных работ»). В последней «Автобиографии» (1948 г.) Обнорский писал о себе: «С 18952 до 1905 г. сотрудничал в Большом Энциклопедическом Словаре Брокгауза и Ефрона (начиная с т. 33-го3 до конца издания), где напечатан ряд самостоятельных статей, общим объёмом не менее 12 печатных листов, из области античной культуры (религия, мифология, география, история, литература)»4. В списке печатных трудов (1921 г.) и в Curriculum vitae (1922 г.) Обнорского указывается, что их автор некоторое время состоял сотрудником «Большой энциклопедии» издательства «Просвещение»5. Мы видим, что научная деятельность Н. П. Обнорского целиком и полностью связана с написанием статей на заказ. Это обстоятельство побуждает нас выяснить, был ли их автор самостоятельным учёным или талантливым педагогом, передающим ярким языком в доступной форме информацию, почерпнутую из различных источников.

Логично было бы предположить, что наиболее оригинальные мысли были высказаны им в статьях, так или иначе связанных с темой его выпускного сочинения об эротике в александрийской поэзии. («Лаги-ды», «Литики», «Музей Александрийский», «Орфей», «Силлографы» и др.). Во многих из них находятся небольшие фрагменты, вероятно, заимствованные из неё. Так, в статье «Лагиды», кроме упоминания множества «извѣстныхъ ученыхъ и поэтовъ того времени (Каллимаха, Ɵеокрита, Манеθона, Эратосθена, Зоила и др.)» (сохранена оригинальная пунктуация и орфография) и написанного Каллимахом по поводу похода Птолемея III Евергета стихотворения на «кудри Вереники», сообщается, что Птолемей IV Филопатор, прозванный Трифоном («изнѣженнымъ»), «писалъ трагедіи (напр. “Adonis”) <…>». Сия трагедия, судя по названию, должна относиться именно к эротической поэзии. Информацию, связанную с александрийской лирикой, находим и в краткой статье «Литики (Λυτικοί)»: «такъ назывались александрійскіе учёные, занимавшіеся разрѣшеніем различныхъ запу-танныхъ научныхъ вопросовъ. Къ ихъ числу принадлежали Зенодотъ, Каллимахъ, Эратосθенъ, Аполлоній, Аристофанъ, Аристархъ и др. Характеристику этого направленія можно найти въ прекрасномъ сочиненіи Conat: “De la poésie Alexandrine sous les trois premiers Ptolémées” (П., 1882) <…>». В конце статьи «Орфей» отмечается, что «исслѣдованіемъ и собираніемъ» орфических поэм «много занимались александрійскіе ученые». В написанной Обнорским части статьи «Фаллическiй культъ» говорится в том числе: «въ Александрiи при Птолемеѣ Филадельфѣ носили въ процессiи Ф. длиной въ 120 локтей, съ вѣнкомъ и золотой звѣздой на кончикѣ». О Ринфоне Тарентском, поэте рассматриваемой эпохи, писавшем соответствующие стихи, Обнорский пишет: «современникъ перваго Птолемея, былъ основателемъ особаго, развившагося изъ мима поэтическаго рода, такъ называемой гиларотрагедіи (ἰλαρο•τραγωδία (sic!)). Это были пьески въ народном духѣ частью серьезнаго, частью вольнаго содержанія, написанныя на миθическіе сюжеты. Р. написалъ 48 такихъ пьесъ, изъ числа которыхъ извѣстны по заглавіям “Ἀμφιτρύον”, “Ἡρακλής”, “Ἰφιγένεια”, “Ὀρέστης”, “Τήλεφος”; бòльшей частью это – пародіи на Еврипидовскія драмы. Представленіе о такихъ пьесахъ можетъ дать Плавтовскій “Амфитрiонъ”. Ср. Völcker, “Rhinthonis fragmenta” (Галле, 1887)». В этом небольшом тексте (адекватно передающем значимость Ринфона как поэта) Обнорский как хороший педагог даёт самую важную информацию об эпохе Ринфона, его вкладе в литературу, характеристике его произведений (их источниках, стиле, количестве и содержании), а также сопоставляет их с римскими комедиями. Для того чтобы яснее уяснить специфику статей Обнорского, сопоставим только что процитированный текст со статьёй Кёрте в Paulys Real Encyclopӓdie der clas-sischen Altertumswissenschaft: «Ῥίνθων, literarischer Hauptvertreter der unteritalischen Phlyakographie oder Hilarotragӧdie, die ӧfter nach ihm fa-bula Rhintonica genannt wird <…>. Seine Blüte wird von Suid. s. v. unter Ptolemaios I (304–285) gesetzt <…>. Die Mythentravestie gehӧrte zum uralten Besitz der dorischen Volksposse, literarische war sie schon durch Epicharm geworden. Ῥ. unterscheidet sich von diesem hauptsӓchlich da-durch, daβ er den Mythos nicht als solchen travestiert, sonder die Form, die er in der attischen Tragӧdie erhalten hatte, zugrunde legt, also wie die mitt-lere attische Komӧdie bestimmte Tragӧdien persifliert. Von den 38 Stücken, die es nach Suidas und Steph. Byz. von ihm gab, kennen wir neun Titel: Ἀμφιτρύων, Εὐνοβάται, Ἡρακλῆς, Ἰφιγένεια ἁ ἐν Αὐλίδι, Ἰφιγένεια ἁ ἐν Ταύροις, Δοῦλος Μελέαγρος, Μήδεια, Ὀρέστας, Τήλεφος. Von diesen stammen die beiden Iphigenien, Medea, Orestes, Telephos sicher, Herakles und Meleager vielleicht aus Euripides, Amphitryon könnte von Sophokles abhängen <…>» [Koerte 1914: 843]. Мы видим, что в русском варианте исчезают указания на второстепенные факты, называется не источник ринфоновского «Амфитриона», а сходное произведение из римской литературы. Источником гиларотрагедіи Обнорский считает мим.

Использованная Николаем Петровичем библиография по теме «александрийская поэзия» включает следующие сочинения: Conat A . La poésie alexandrine sous les trois premiers Ptolémées. Paris, 1882. Lehrs K . De Aristarchi studiis Homericis. Lipsiae, 1882. Egger E . Mémoi-res de littérature ancienne. (Aristarque. P. 126–163). Paris, 1862. Par-they G. F . Das Alexandrinische Museum. Berlin, 1838. Klippel G. H . Ueber das Alexandrinische Museum. Göttingen, 1838. Hannak E . Das Museum und die Bibliotheken in Alexandria. Wien, 1867. Weniger L . Das Alexand-rinische Museum. Berlin, 1875.

Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что Обнорский, обладая широкой эрудицией, явно не стремился переносить материал из своей студенческой работы в соответствующие энциклопедические статьи.

Большинство статей Обнорского посвящено истории и религиозным культам, в меньшинстве находятся статьи по литературе и искусству.

Четыре статьи посвящены вопросам современной классической филологии и филологам-классикам («Унитаріи», «Лобекъ», «Ники-тинъ», «Преллеръ»), три – персидской тематике: Сузам, Сузиану и

Персеполю, по одной – византийскому автору Плануду и месопотамскому городу Низибису.

Для выяснения того, насколько самостоятельным исследователем был Н. П. Обнорский, необходимо установить степень его зависимости от использованных им источников. Рассмотрим этот вопрос на примере статьи «Полемонъ». В списке литературы после неё на первом месте указана работа Франца Сусемиля Geschichte der Griechi-schen Litteratur in der Alexandrinerzeit (1891). Сопоставим русский текст с немецким:

Н. П. Обнорский. Полемон // ЭСБЕ. Т. XXIV. СПб. 1898. С. 276 Susemihl. Geschichte der Griechischen Lit-teratur in der Alexandrinerzeit. Vol. Ι. 1891. PP. 665–676. Полемонъ (Πολέμων) – сынъ Милесiя, греческiй перiегетъ и историкъ, родился въ окрестностяхъ Илiона и жилъ въ первой половинѣ II в. до Р. Хр. По направленiю своей научной дѣятельности онъ принадлежалъ къ числу александрiйскихъ уче-ныхъ; въ 202—181 гг. жилъ и работалъ въ Александрiи, по приглашенiю Птолемея Эпифана. Въ области перiегетической литературы онъ первый далъ серьёзные труды и поставилъ этотъ новый литературный родъ на степень одного изъ самыхъ важныхъ и распространенныхъ въ александрiйскую эпоху. Съ этой цѣлью онъ объѣхалъ всю Грецiю, Переднюю Азiю, Сицилiю и Италiю, записывая всѣ географическiя, Polemon*6, Sohn des Milesios*, von Ilion aus dem Flecken Glykeia*, spӓter aber zum athenischen Bürger gemacht*, war ein Zeit-genosse des Aristophanes von Byzantion und des Ptolemaeos V Epiphanes (202– 181)*. Jedenfalls brachte er namentlich in Athen lӓngere Zeit zu, hielt sich aber viel-fach, wie man aus seinen persönlichen Be-ziehungen zu seinen Landesherren, den per-gamenischen Königen, wohl schliessen darf*, auch an deren Hofe auf und verwand-te im Uebrigen ohne Zweifel fast sein helbes Leben auf seine Untersuchungsreisen nach Sikyon, Sparta*, Phliys*, Olympia, Delphi, Boeotien, Thessalien*, Dodona, Sa-mothrake, Italien und Sikelien, besonders Syrakus* u.s.w. Jedenfalls ferner kannte er sein Heimatland Troas durch und durch <…>. Gewöhnlich heisst er “der Perieget”* <…>. Von seinen eigentlich periegetischen Werken* bezogen sich auf die attischen Alterthümer die Beschreibung der atheni-schen Burg (περὶ τῆς Ἀθήνησιν ἀκροπόλεως) in 4 Büchern* und die Schrift über die heilige Strasse von Athen nach Eleusis (περὶ τᾶς ἱερᾶς ὁδοῦ) *, auf die si-kyonischen die über die bunte Halle in Sikyon (περὶ τῆς ἐν Σικυῶνι ποικίλης историческiя и пр. достопримѣчательности, собирая эпиграфическiе и другiе антикварные матерiалы, имѣвшiе отношенiе къ искусству, литературѣ, исторiи и т. д. Особенно подробно онъ изучилъ въ антикварномъ отношенiи свою родину — Илiонъ. Главные его перiегетическiе труды: описанiе Илiона, описанiе аθинскаго акрополя и священной дороги изъ Аθинъ въ Елевзинъ, исслѣдованiя о сикiонской картинной колоннадѣ, о сикiонской живописи, о лакедемон-скихъ религiозныхъ приношенiяхъ, о θиванскихъ гераклiяхъ, о дельфiйской сокровищницѣ, о Додонѣ. Къ области исторiи относятся повѣствованiя объ основанiи городовъ (такъ называемыя κτίσεϊς), посвященныя фокидскимъ, понтiйскимъ, италiйскимъ и сицилiйскимъ городамъ. Кромѣ того въ древности были извѣстны полемическiя сочинения (ἀντιγραφαί) Π. противъ Тимея, Эратосθена, Неанθа, Александрида,

στοᾶς) * und über die Gemälde in Sikyon (περὶ τῶν ἐν Σικυῶνι πινάκων) *, auf die lakonischen die über die Weihgeschenke in Lakedaemon (περὶ τῶν ἐν Λακεδαίμονι ἀναθήματων)*, auf die boeotischen die über die Herakleien in Theben (περὶ τῶν θήβησιἩρακλείων)*, auf die delphischen die περὶ τῶν ἐν Δελφοῖς θησαύρων *, auf die epeirotischen die περὶ Δωδώνης *; dazu kamen die Περιήγησις Ἰλίου in 3 Büchern*, die Schriften περὶ Ζαμοθρᾴκης* und περὶ τῶν ἐν Καρχηδόνι πέπλων* und sicher noch andere über Elis* und wohl auch Boeotien*. <…> Eine zweite Classe seiner Werke war-en die Gründungsgeschichten*, Κτίσεις τῶν ἐν Φωκίδι πόλεων καὶ περὶ τῆς πρὸς Ἀθηναίους συγγενείας αὐτῶν*, Κτίσεις τῶν ἐν Πόντῳ πόλεων *, Κτίσεις Ἰταλικῶν καὶ Σικελικῶν * <…>, eine dritte die Streit-schriften (Ἀντιγραφαί), nämlich die gegen Timaeos in mindestens 12*, die gegen Eratosthenes in mindestens 2 Büchern*, in wel-cher er, mag sie nun einfach, wie sie zwei-mal citirt wird*, so oder wirklich, was un-gleich wahrscheinlicher ist, spöttisch „über den Aufenthalt des Eratosthenes in Athen“ (περὶ τῆς Ἀθήνησιν Ἐρατοσθένους ἐπιδημίας)* betitelt gewesen sein, jedenfalls demselben so viel Irrthümer über attische Dinge nachgewiesen zu haben überzeugt war, dass er daraus den ironischen Schluss zog, Eratosthenes könne nie selbst in Athen gewesen sein*, ferner die gegen Neanthes *, die gegen Anaxandrides , wie es scheint, in mindestens 4 Büchern* und die schon früher erwähnte, auf Bildner- und Malerwerke be-zügliche gegen Adaeos und Antigonos in mindestens 6 Büchern*. Eine vierte Gattung sodann waren die Briefe, einer an Attalos *, ein zweiter an Diophilos über die sprüch- wörtliche Redensart μωρότερος Μορύχου*,

Адея и Антигона, письма къ Атталу и Дифилу , исслѣдованiе о чудесахъ , сборники надписей и др. Сочиненiя П. пользовались въ древности большимъ распространенiемъ и уваженiем и если дошли до насъ только въ от-рывкахъ , то лишь вслѣдствiе нерасположенiя поздней греческой литературы къ подобнаго рода сочиненiямъ и сборни-камъ. Ср. Susemihl, «Ge-schichte der Griechischen Litteratur in der Alexandri-nerzeit» (Ι т. 665— 676,1891); Preller, «Pole-monis periegetae fragmen-ta» (Лпц., 1838); Müller, «Fragmenta historicorum Graecorum» (III, 108— 148); Egger, «Polémon le voyageur archéologique» («Mémoires d’histoire ancienne et de philologie», 1863, 15); Bencker, «Der Anteil der Periegese an der Kunstschriftstellerei der Alten» (Мюнхен, 1890).

ein dritter an Aranthios*, ein vierter über Namen, die eine üble Bedeutung angenomen haben (περὶ ἀδόξων ὀνομάτων)*. Fünftens ferner schrieb auch er Wunderbücher, περὶ θαυμασίων * und περὶ ποταμῶν* und sech-stens endlich noch eine Reihe anderer ver-mischter Schriften und Abhandlungen, über die Inschriften in den Städten (περὶ τῶν κατὰ πόλεις ἐπιγραμμάτων)* <…>. Polemon stand in den nächsten Jahrhun-derten in wohlverdientem Ansehen . Fleis-sig benutzten ihn Didymos*, auch Aristoni-kos*, ferner Strabon und Plutarchos, der seines Lobes voll ist*. Asklepiades von Myrleia, Herakleides von Mopsea, Herodi-kos der Krateteer* und Andere* gedachten seiner, Pausanias, obgleich er ihn nirgends nennt, bietet uns vermuthlich noch manche Auszüge aus ihm , obgleich sich leider im Besonderen wenig Sicheres oder auch nur Wahrscheinliches hierüber ausmachen lässt, und obgleich die Frage, ob derselbe ihn un-mittelbar oder nur mittelbar benutzt hat, eher, wie es scheint, im letzteren als im ers-teren Sinne zu beantworten ist.* Die meisten Fragmente danken wir dem Athenaeos, welcher seine Werke zum Theil noch selber angesehen zu haben scheint*. Aber leider waren sie nicht mehr im Geschmacke der späteren Zeiten, und so gingen sie zu Grunde .

Сопоставляя оригинальный текст с его переложением, составленным Обнорским, можно выделить три момента. Николай Петрович, используя свой источник, устраняет, как уже было отмечено, несущественные детали (например, вместо «eine dritte die Streitschriften (Ἀντιγραφαί), nämlich die gegen Timaeos in mindestens 12*, die gegen Eratosthenes in mindestens 2 Büchern* <…>» – «Кромѣ того въ древности были извѣстны полемическiя сочиненiя (ἀντιγραφαί) Π. противъ

Тимея, Эратосθена <…>»); заменяет греческие названия русскими описаниями (например, вместо περὶ τῶν ἐν Δελφοῖς θησαύρων – «о дельфiйской сокровищницѣ»); разбавляет заимствованную информацию небольшими комментариями, облегчающими её восприятие читателями энциклопедического словаря, менее подготовленными к её усвоению, чем специалисты, обращающиеся к «Греческой литературы» Сусемиля (например, фразу « verwandte im Uebrigen ohne Zweifel fast sein helbes Leben auf seine Untersuchungsreisen nach Sikyon, Sparta*, Phliys*, Olympia, Delphi, Boeotien, Thessalien*, Dodona, Samothrake, Italien und Sikelien, besonders Syrakus* u.s.w.» Обнорский передаёт так: «<…> онъ объѣхалъ всю Грецiю, Переднюю Азiю, Сицилiю и Италiю, записывая всѣ географическiя, историческiя и пр. достопримѣча-тельности, собирая эпиграфическiе и другiе антикварные матерiалы, имѣвшiе отношенiе къ искусству, литературѣ, исторiи и т. д.»). Не обошлось и без небольшой погрешности: «в 202–181 гг. жилъ и рабо-талъ въ Александрiи, по приглашенiю Птолемея Эпифана». По Сусе-милю, это годы правления Эпифана.

Чтобы у читателей не сложилось превратное представление о статьях Обнорского как написанных на основании одного зарубежного исследования, укажем, что в своей самой объёмной статье «Семья и род у древних греков и римлян» (том XXIX, С. 481–491) автор ссылается на работы и(ли) мнения Иоганна Якоба Бахофена (Bachofen), Людовика Боше (Beauchet), Владислава Петровича Бузескула; Георга Бу-зольта (Busolt), Карла Вильгельма Гёттлинга (Göttling), Джордж Грот (Grote), Василия Владимировича Ефимова, Алексиса Жиро-Телона (Giraud-Teulon), Николая Ивановича Зибера, Каспар Рудольф Риттер фон Иеринг (Jhering), Нюма-Дени Фюстеля де Куланжа (Fustel de Cou-langes), Людвига Ланге (Lange), Джона Фергюсона Мак-Леннана (McLennan), Джона Леббока (Lubbock), Юлиуса Липперта (Lippert), Генри Мэна (Maine), Эдуарда Мейера (Meyer), Теодора Моммзена (Mommsen), Льюиса Генри Моргана (Morgan), Карла Отфрида Мюллера (Müller), Ивана Вячеславовича Нетушиля, Бартольда Георга Нибура (Niebuhr), Жозефа Луи Элзеара Ортолана (Ortolan), Альберта Германа Поста (Post), Раймона Теодора Тролона (Troplong) и др. В списке использованной литературы 24 наименования: труды И. Я. Бахофена; Карла Фридриха Германна (Hermann), В. В. Ефимова, Поля Жида (Gide), А. Жиро-Телона (две работы), Н.-Д. Фюстеля де Куланжа, Л. Ланге, Буркарда Вильгельма Ляйста (Leist), Карла Готтхолда Ленца (Lenz), Ю. Липперта, Э. Мейера, Т. Моммзена (две работы), Б. Г. Нибура, Ж. Л. Э. Ортолана, А. Г. Поста (две работы), Августа Россбаха (Rossbach) (две работы), Владимира Викторовича Сокольско- го, Антония Генриха Герарда Пауля Ван ден Эса (Van den Es), а также статьи в словаре Вильяма Смита (Smith) и справочник по греческим древностям Перси Гарднера (Gardner) и Франка Байрона Джевонса (Jevons).

Ссылки на работы современных учёных чередуются с привлечением информации из античных источников. В статье «Семья и родъ…» указываются следующие места из древних авторов: Августин Блаженный (Civ. Dei 18, 9), Аристотель («Политика», I, 1, 7; II, 5, 12), Веллей Патеркул (II, 119), Гай (Inst., III, 17), Герод. (V, 73), Геродот (1, 173), Гомер (Ил. XVIII, 593; Одисс. I, 433; IV, 233; IX, 112–115; XI, 335; XVIII, 206; XXI, 344–353), Дионисий Галикарнасский (II, 30), Еврипид («Ифиг. в Авлиде», ст. 1373), Ксенофонт («О хозяйстве», гл. 10), Николай Дамаскин («Fr. bist. graec.», 3, 461), Плутарх (Plut. Lycurg. 15), Полибий (XII, с. 5, 6; XII с. 6 b, 2), Светоний (Suet. Cal. 5, Aug. 65), Софокл («Эдип в Колоне», ст. 1265 и сл.), Тит Ливий (VI, 20; V, 32), Цицерон (Topica, 6; «О законах»), Эсхил («Просящие защиты») и др.

Для того чтобы показать, как Обнорский работал с источниками, приведём несколько цитат из указанной статьи: «Переходъ отъ матрiархата къ патрiархату произошелъ постепенно; изъ Орестiи Эсхила можно заключить, что среди аθинской публики V в. еще памятны были слѣды этой борьбы. Обусловленъ-ли былъ этотъ переходъ естественнымъ желанiемъ отца оставить свое имущество своимъ дѣтямъ (Леббокъ), или возникновенiемъ собственности, въ связи съ развитiем скотоводства и земледѣлiя (Морганъ), или развитiемъ сознанiя долга, который долженъ нести отецъ дѣтей (Жиро-Телонъ, Бахофенъ), или экономическимъ осложненiемъ быта вслѣдствiе прироста народонаселенiя и обособленiя семействъ, при чемъ отецъ, какъ сильнѣйшiй, бралъ на себя роль защитника и кормильца (Зи-беръ) – во всякомъ случаѣ материнское право должно было уступить патернитету. <…> Какъ велика была роль домашней религiи въ созданiи формъ и установленiи семейной жизни — это блестяще до-казалъ Фюстель де Куланжъ въ своемъ трудѣ «La cité antique» (послѣд. русс. перев. М., 1895). По его мнѣнiю, религiя если и не создала С., то дала ей прочную организацiю и освятила тѣ юридическiя основы, на которыхъ покоится частное (семейное) право». Хотя некоторые ссылки на первый взгляд могут показаться «слепыми», они на поверку оказываются результатом кропотливой работы. Подтвердим это предположение ещё одним сопоставлением.

Н. П. Обнорский
Въ новой литературѣ для объясненія понятія gens было создано много гипотезъ, изъ которыхъ однѣ стояли на почвѣ исключительно древнеримского права, а другіе руководились выводами этнографіи и социологіи.
Н. П. Обнорский	Ср.: P. Willems
Изъ   сторонниковъ первой группы теорій одни видѣли въ gens политическое учрежденіе, подобное куріи    ( Ортоланъ, Жиро,   Вальтеръ, Нибуръ );  по  дру- гимъ, gens – ассоци-ація родственныхъ С., объединенныхъ общностью   происхож- денія, имени и культа ( Гёттлингъ,    Бек- керъ, Рейнъ, Ланге, Класонъ,      Мэнъ, Моммзенъ ,    Вил- лемсъ, Фюстель де-Куланжъ ),	Quelle est l’origine de la gens ? Le lien primitif qui unissait les familles d’une même gens , était-il l’œuvre du législateur, ou était-ce un lien naturel, la parenté? Les deux opinions ont été soutenues; mais celle qui prévaut actuellement (4), c’est que la gens est un groupe de familles agnatae , c’est à dire descendant d’un même auteur commun, et partant une institution naturelle, mais qu’elle a été adoptée par le législateur, en ce sens qu’il a garanti aux membres d’une même gens , en leur qua-lité de cogentils, la jouissance de certains droits, appelés gentilices. (4) La première opinion a été défendue surtout par Niebuhr (H. r., I, 321 suiv.), puis par Ortolan , Giraud , Walter . La seconde opinion est soutenue par Goettling , Becker , Rein , Lange , Mommsen . Troisfontaines, Fustel de Cou-langes , Clason , Genz, de Rossi, Voigt, Bloch, Padelletti, etc. (Willems 1888: 35)
Н. П. Обнорский
<…> или военный союзъ агнатовъ, исповѣдующих общій культъ (Iерингъ, Тролонъ). Этнологическія и социологическія теоріи освѣтили понятіе рода съ совершенно новой стороны. По однѣмъ изъ нихъ gens — товарищество, покоящееся на кровномъ родствѣ и на фактѣ совмѣстного жительства на общей территоріи и составляющее оборонительно-наступательный союзъ лицъ, объединенныхъ общностью языка, культа и имущества (Постъ); по другимъ gens — группа лицъ, объединенныхъ сознаніем родства сперва по матери, затѣм по отцу, образовавшаяся изъ первоначальнаго групповаго союза (Макъ-Леннанъ, Морганъ, Жиро-Телонъ). Не смотря на всѣ старанія современной науки, до сихъ поръ не удалось выяснить вполнѣ родовую теорію римлянъ, такъ какъ находящійся въ распоряженіи ученыхъ матеріалъ оказывается весьма скуднымъ».

В работе Пьера Виллемса, как и следовало ожидать, отсутствует ссылка на Виллемса, а также на Мэна. Последнего Обнорский упоми- нал выше: «Греческiй родъ представлялъ собою такую соцiальную единицу, пока существовало господство материнскаго права, хотя большинство историковъ классической древности (Фюстель де Ку-ланжъ, Гротъ, Нибуръ, Моммзенъ и др.) и нѣкоторые исслѣдователи первобытнаго права (Мэнъ) видѣли въ немъ только аггломератъ семей» (C. 486). Мы видим, что обзор мнений, представленный у Обнорского, является продуктом скрупулёзного анализа написанных ранее исследований.

В статьях Николая Петровича мы обнаруживаем реализацию некоторых из тех методических принципов, которыми он руководствовался при обучении студентов Пермского государственного университета. По словам М. А. Генкель, «лекции Николая Петровича Обнорского по истории античной литературы были замечательны по широте привлекаемого им историко-культурного материала. Он обращал наше внимание на вопросы скульптуры и архитектуры Древней Греции и Рима, приносил нам огромное количество книг с соответствующими иллюстрациями. <…> Н. П. Обнорский преподавал нам, небольшой группе лингвистов, и английский язык, дав нам весьма основательные знания. Его метод был: от сложного к простому. Он говорил: “Вы видите сначала лес, а уж потом отдельные деревья”. Едва научившись читать и писать, мы начали читать романы Диккенса в подлиннике, затем перешли к Байрону. Каждому студенту на отдельном листочке он писал английский текст в транскрипции, чтобы мы совершенствовали свое произношение» [Пермский университет 1991: 11]. Зав. кафедрой иностранных языков (с 1941 г.) Е. О. Преображенская в своих воспоминаниях пишет: «Н. П. Обнорский пользовался каждым случаем, чтобы раскрыть перед нами что-то новое, вызвать интересные ассоциации обычными, на первый взгляд, языковыми или литературными явлениями. А ведь известно, что чем больше ярких ассоциаций связано с каким-нибудь образом или явлением, тем крепче и глубже охватывает их память. <…> В годы, когда от преподавателя иностранных языков требовалось обучать студентов только грамматике и технике перевода, Николай Петрович всегда стремился пробудить и у студентов, и у научных работников, с которыми он занимался в кружках, интерес к живой иностранной речи; он знакомил своих слушателей с культурой, литературой, искусством страны изучаемого языка. Характерной чертой Николая Петровича было сочетание больших знаний с глубокой внутренней культурой и исключительной скромностью. Иногда, к сожалению, эта скромность мешала по-настоящему оценить этого замечательного человека» [Преображенская 1968].

Для выявления принципов, которыми Н. П. Обнорский руководствовался при изложении материала, сопоставим ещё одну его статью с использованным им латинским источником:

Н. П. Обнорский «Фалернское вино»	Карл Фридрих Вебер «Об фалернских области и вине»
( Falernum vinum ), золотистаго цвѣта,	Vinum Falernum nunquam, quantum sciam, album λευκόν * dicitur, sed κιρρόν * , quod est gilvum , subflavum , melinum , colori sucini sive electri simile , quamobrem et sucinum ipsum, molli fulgore perspicuum, nominatum est Falernum* (S. 51).
вырабатывалось в Фалернской обл . (въ Кампанiи ), у подошвы и на склонахъ Массик-ской горы, и славилось въ древности какъ одинъ изъ лучшихъ сортовъ вина,	De cultura vinearum , quantum ad Campaniam et inprimis ad regionem Falernam spectat, haec memoriae prodita sunt. Vineae in solo et pingui et aprico* instituebantur, arbusta in planitie tofacea agri Falerni, colles vinearii ad radices calcarios Massici Calliculaeque et in promontoriis vulcanicis Roccae Monfinae (S. 44).
особенно если оно было выдержано въ погребѣ около 15 лѣтъ .	Vinum Falernum, ut Athenaeus* dicit, a decimo anno erat potulentum, sed plerumque a quinto decimo ad vicesimum* usque potabatur; nimis novum vetustiusque nocebat* (S. 60).
По достоинству оно уступало лишь це-кубскому или се-тинскому вину.	Falernum inter omnia Italiae vina si non primum, quem de sententia gulonum prius Caecubum * , postea judicio Octaviani Augusti Setinum * habe-bat, at certe secundum, ut constat * , nobilitatis obti-nebat locum (S. 50).
Чтобы смягчить его крѣпость , его разбавляли хiосскимъ виномъ или медомъ .	Cum aliis vinis miscebatur Falernum, vel ut ipsum melius saperet*, austeritate ejus per dulcedinem aliorum temperat а , ita cum vino Chio * et fortasse cum Thasio* <…>. <…> Inprimis vero melle ute-bantur ad condiendum, quod dicebant, mulsum , potionem jucundissimam <…> (S. 62).
У Силiя приведенъ этiологическiй миθъ о поселянинѣ Массикской горы Фалернѣ , котораго	Ante omnia de origine et de antiquitate vini Faler-ni*, quae admodum dubiae sunt, accuratius quae-rendum est. Romanos veteres nihil certi ea de re compertum habuisse, jam ex eo colligas, quos Si-lius Italicus* arva Falerna ab ipso Baccho , qui

посѣтилъ Вакхъ и, въ награду за радушiе и гостепрiимство , подарилъ ему виноградную лозу .	hospitio exceptus Falerno cuidam seni gratiam reddidisset , vitibus uviferis obsita fuisse more poetarum finxit. Quam fabulam bene compositam eleganterque enarratam his adjungere a re non alie-num esse putavimus. <…> Massica sulcabat meli-ore Falernus in aevo / Ensibus ignotis senior iuga (S. 35).
Ф. вино было прославлено поэтами, и особенно Горацiем .	e.g.: constat Catullum*, Horatium *, Tibullum*, Martialem*, alios vetere Falerno libenter se pro-luisse (S. 61).
Ср. Weber, «De agro et vino Falerno» (1855).

Извлекая информацию из своего источника, Обнорский снабжает её запоминающимися деталями (появляется «погреб», в котором выдерживается вино; Фалерн принимает Вакха «радушно»). Из рассказа Вебера выбираются те факты, которые связывают описываемый объект с литературными явлениями (с поэмой Силия Италика «Пуника», со стихами Горация и других поэтов). Миф, приведённый Вебером в качестве подтверждения того, что сами римляне не знали историю происхождения «фалернского вина», получает точный эпитет. При этом следует заметить, что в своих статьях Николай Петрович не следует своему принципу «от сложного к простому», требующему очного присутствия преподавателя: ведь избранный им «жанр» напоминает дистанционное обучение.

Как в поэмах Гомера можно найти выражение его личного отношения к описываемым событиям, так и в статьях Николая Петровича мы обнаруживаем выражение его мнения. Например: «Въ лицѣ С<изифа> въ связи съ его посмертнымъ наказаніемъ греческій миθъ изобразилъ бессиліе человѣка въ его тщетныхъ попыткахъ путемъ хитрости и тонкости ума перейти границы познаваемаго; наказаніе С. есть наказаніе беспокойнаго ума, который, думая, что онъ вотъ-вотъ достигъ предѣла своихъ стремленій, снова падаетъ в бездну незнанія» (статья «Си-зифъ»).

Обнорскому как автору статей был не чужд юмор. Например, в статье «Остракизмъ», где слово «честь» используется с иронией: «Иногда цѣль О<стракизма> не достигалась. Такъ, Никiй и Алкивiадъ были предположены къ изгнанiю; тогда они заставили своихъ привержен-цевъ написать на черепкахъ имя демагога Гипербола, Клеонова преемника, и достигли того, что вмѣсто нихъ изгнанъ былъ Гиперболъ, ничѣмъ не заслужившiй подобной чести» (статья).

Статьи Обнорского об учёных (Лобеке, Преллере) носят в основном справочный характер. Исключение составляет статья «Никитинъ». Заметим, что именно П. В. Никитин оставил Обнорского при Университете для подготовки к профессуре. При сопоставлении текста статьи Обнорского с текстом из «Бiографическаго словаря профессоровъ и преподавателей императорскаго С.-Петербургскаго университета…» (Бiографическiй словарь, 1898: 69–70) бросается в глаза акцент, который Николай Петрович делает на научной деятельности своего руководителя: «Никитинъ (Пётръ Васильевичъ) – филологъ, род. в 1849 г., учился в спб. семинарiи и историко-филологическомъ институтѣ, былъ преподавателемъ во второй спб. гимназiи (русскаго и латинскаго язы-ковъ), затѣмъ командированъ за границу. Въ 1873 г. получилъ каθедру классической филологiи въ нѣжинскомъ институтѣ кн. Безбородко, вѣ 1879 г. поступилъ доцентомъ въ спб. унив., въ 1883 г. утвержденъ экс-тра-ординарнымъ профессоромъ историко-филологическаго института, съ 1886 г. состоитъ ординарнымъ профессоромъ греческаго языка и литературы в спб. унив. В 1888 г. избранъ въ академики; съ 1891 г. занимаетъ постъ ректора спб. унив. Выдающiяся познанiя въ области греческаго языка и литературы, трезвая критическая способность и умѣнье находить и давать строгiе и точные выводы обнаруживаются уже въ первыхъ работахъ Н., посвященныхъ исслѣдованiямъ по греческой дiалектологiи, напр. в статьѣ о кипрскомъ дiалектѣ, написанной7 въ дополненiе къ труду Шмидта: “Die Inschrift von Idalion und das Kyprische Syllabar” (Иена, 1874). Вопросамъ дiалектологiи посвящена и магистерская диссертацiя Н.: “Объ основахъ критики текста эоличе-скихъ стихотворенiй Ɵеокрита” (Киев, 1876), въ которой авторъ изло-жилъ сущность Ɵеокритовскаго эолизма и далъ нѣсколько поправокъ къ плохо сохранившемуся тексту стихотворенiй. Въ “Извѣстiяхъ Института кн. Безбородко” за 1879 г. помѣщена статья Н.: “Патмосскiя схолiи къ Демосθену”. В 1882 г. вышло капитальное исслѣдованiе Н.: “Къ исторiи аθинскихъ драматическихъ состязанiй”, давшее ему степень доктора. Оно посвящено вопросу о составѣ и порядкѣ драматиче-скихъ состязанiй и обработано на основанiи эпиграфическихъ доку-ментовъ. Многiя положенiя, раньше считавшiяся безспорными, благодаря исслѣдованию Н. были отвергнуты и замѣнены другими, къ кото-рымъ позднѣе, отчасти независимо отъ русскаго ученаго, отчасти пу-темъ отрывочнаго знакомства съ его трудами, через критическiя замѣтки (“Bursians Jahresberichte”, XL, “Philologische Wochenschrift”, 3 Jahrg.), пришли и западно-европейскiе исслѣдователи (Lipsius, “Ber. über die Verhandl. d. К. Sächs. Gesellsch. d. Wiss. zu Leipzig“; A. Muller, “Lehrbuch der Griech. Bühnenaltertümer”, 1886; Sitt, в “Geschichte d.

Griech. Litteratur”, 1887). Все, что можно было сказать на основанiи наличнаго матерiала, исчерпано, вѣроятное точно отдѣлено отъ достовѣрнаго, вопросы поставлены и разрѣшены ясно (рецензiя на книгу Н. в “Phil. Wochenschrift”, 3 Jahrg.). Изъ другихъ трудов Н. пред-ставляютъ интересъ замѣтки къ Эсхилу (“Ж. М. Н. Пр.” 1876), к “Медеѣ” Еврипида (1880), къ “Царю Эдипу” и “Эдипу Колонскому” Софокла (1886), къ Аристофану, Платону, Ксенофонту, Плутарху. При изданiи Семеновымъ “Пчелы” (1893) Н. редактировал греческiй текстъ, данный параллельно со славянскимъ, при чемъ внесъ много критическихъ поправокъ. Онъ принималъ участiе въ изданiи матерiаловъ по церковной исторiи, собранныхъ еписк. Порфирiем, и въ составленiи указателя къ “Fragmenta tragicorum Graec.”, совмѣстно съ Наукомъ, за смертью котораго работа была закончена однимъ Н. (книга вышла въ 1895 г.). В бюллетенѣ акад. наукъ напечатаны замѣтки Н. къ Плутарховымъ “Moralia” и поправки к тексту “Житiя” св. Георгiя Амастридскаго и Стефана Сурожскаго». Обнорский не только даёт полный обзор сочинений своего учителя, но и снабжает многие из них комментариями, показывающими его глубокое погружение в тему. В его словах звучит оценка, даваемая состоявшимся учёным, в полной мере понимающим научную ценность трудов учителя.

Заметим, что среди высказываний Обнорского есть и не строго научные. Например, в статье «Эмпуса» читаем, что в существование этого чудовища «вѣрили только дѣти и женщины». По мнению Обнорского, все древнегреческие мужчины были лишены суеверных страхов.

Среди утверждений Николая Петровича мы встречаем и расхожие «мифы» того времени: «Чаще всего выбрасывались дѣти уродливыя или хилыя (какъ это практиковалось въ Спартѣ)» (факт убийства спартанцами больных детей не подтверждаются археологическими данными); «Еврипидъ, извѣстный мизогинъ древности, выразился, что одинъ мужчина лучше десяти тысячъ женщинъ» (статья «Семья и родъ у древнихъ грековъ и римлянъ», С. 482 и 485) (женоненавистничество Еврипида представляет собой античный «миф»).

В статьях Обнорского, написанных им для ЭСБЕ, наиболее полно раскрывается формула другого выдающегося филолога-классика С. С. Аверинцева «Филология есть служба понимания» [Аверинцев 1969: 101]. Необходимо отметить, что Николай Петрович проделал огромную работу для популяризации этой науки и её лучшего усвоения любознательными читателями. Всю жизнь (преподавая в петербургской гимназии, пермском университете, работая в библиотеке) он был талантливым педагогом, чувствующим своё призвание в том, чтобы доходчиво доносить до аудитории знания, извлекаемые им как из античных текстов, так и из современных ему исследований. Используя научные источники, Н. П. Обнорский излагал материал на высоком научном уровне, придавая своему тексту занимательность.

Примечания

• ¹    Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Пермского края в рамках научного проекта № 18-412-590005р_а «Пермские филологи-зарубежники: биографии, труды, ученики».

• ²    Первая статья Обнорского «Лагиды» опубликована в XVII томе ЭСБЕ, вышедшем в 1896 г.

• ³    На самом деле, с 33-го полутома.

• ⁴    Указанные документы хранятся в личном деле Н. П. Обнорского в Архиве ПГНИУ.

• ⁵    Имя Н. П. Обнорского обнаруживаем в «Списке сотрудников “Большой Энциклопедии»”, но в статьях там не указаны авторы.

• ⁶    В немецкой статье имеется множество сносок (мы отметили их места знаком *).

• ⁷    В статье «написанная».

Приложение. В диаграммах представлены данные по тематике 623-х статей Обнорского.

( Словарные статьи Николая Петровича Обнорского. URL:

Категория:Словарные_статьи_Николая_Петрович а_Обнорского (дата обращения: 20.07.2019).

343 статьи по древнегреческой тематике распределяются следую-

щим образом:

• ■    Мифология, 128

• ■    История, быт, культы, 108

• ■    География, 70

• ■    Литература и искусство, 37

257 статей по римской тематике имеют несколько иную структуру:

• ■    Мифология, 40

• ■    История, быт, культы, 184

• ■    География, 27

• ■    Литература и искусство, 6