Вопрос о статусе Шпицбергена в советско-норвежских отношениях в 1945-1947 гг

В первые послевоенные годы отношения СССР и Норвегии, как и в целом международные отношения, развивались под влиянием формирования блокового противостояния и холодной войны. Прямое влияние на советско-норвежские отношения конфронтация двух блоков приобрела с 1949 г. после вступления Норвегии в НАТО, в результате чего страны оказались в противоборствующих лагерях. Тем не менее сразу после окончания Второй мировой войны руководству СССР пришлось выстраивать с Норвегией особую модель взаимоотношений, имеющую в своей основе изначальную двойственность: с одной стороны, развитие сотрудничества, установление дружественных контактов, а с другой – понимание того факта, что Норвегия является потенциальной участницей западного блока.

Советские войска пребывали на территории Норвегии до 25 сентября 1945 г. и помогали местному населению восстанавливать хозяйство, коммуникации, строили больницы [2, с. 272]. Поэтому в советской прессе за 1945 г. часто можно встретить слова «благодарности норвежского народа за помощь, оказанную Норвегии в борьбе за ее освобождение» [3, с. 6], сообщения о том, что «норвежский народ питает глубокие чувства дружбы, симпатии и уважения к русскому народу и Красной армии» [4, с. 4], а также другие публикации, выдержанные в подобном духе [5, с. 4; 6, с. 4; 7, с. 4; 8, с. 4; 9, с. 4]. В данных статьях неизменно повторялась формулировка, что норвежский народ благодарен союзникам, и в отдельности СССР и Красной армии, за помощь в освобождении страны. Часто публиковались высказывания норвежского министра иностранных дел Т. Ли, доброжелательно относившегося к СССР.

Вопросом, наиболее активно обсуждавшимся на уровне ведомств иностранных дел в 1945–1948 гг., являлся вопрос об архипелаге Шпицберген.

Начиная с осени 1944 г. и особенно с января 1945 г. СССР регулярно выдвигал требования по пересмотру решений Парижского договора, подписанного западноевропейскими державами и США 9 февраля 1920 г. Согласно его пунктам Шпицберген признавался суверенной территорией Норвегии, хотя в договоре присутствовали две оговорки: устанавливался демилитаризованный режим островов, странам – участницам трактата обеспечивались равные с Норвегией права на эксплуатацию природных ресурсов. Статус Шпицбергена не мог быть изменен без согласия стран, подписавших Парижский договор.

В 1924 г. Советский Союз признал норвежский суверенитет над архипелагом, а 7 мая 1935 г. объявил о безусловном и безоговорочном присоединении к Парижскому договору [10].

Во время Второй мировой войны стратегическая роль архипелага резко возросла, и СССР стал стремиться к отмене итогов Парижского договора и созданию нового двустороннего договора с Норвегией. В частности, в беседе с норвежским послом в СССР Р.О. Андвордом 29 января

1945 г. народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов мотивировал это тем, что Парижский договор был подписан без участия СССР, а среди стран-подписантов были государства – противники антигитлеровской коалиции [11, с. 372–373]. Ответ Р.О. Андворда был скорее отрицательным, однако оставлял возможность для дальнейших переговоров [12, с. 373–375].

Понимая, что данный вопрос требует разрешения, Норвегия направила 9 апреля 1945 г. в Народный комиссариат иностранных дел (НКИД) СССР Проект совместной декларации о Шпицбергене [13, с. 378–379]. Он исходил из того, что нейтрализация Шпицбергена, установленная Парижским договором, оказалась неосуществимой и что дальнейшее соблюдение этого принципа противоречило бы интересам обеих стран. Архипелаг может стать звеном в системе международной безопасности в регионе, однако изменение его статуса должно проходить на основе консультаций со странами, подписавшими в 1920 г. договор о Шпицбергене. Проект предлагал установить следующее положение: защита архипелага является общим интересом Норвегии и СССР, взаимоотношения в военных делах строить на основе равноправия сторон во всех отношениях. Таким образом, предполагалась совместная милитаризация архипелага силами СССР и Норвегии [14, с. 236].

Текст проекта был скорректирован советской стороной. НКИД предлагал сделать объектом декларации помимо Шпицбергена остров Медвежий, внести в текст декларации пункт об экономических правах СССР и Норвегии на архипелаге и острове Медвежьем. Но на этом переговоры по данному вопросу между двумя правительствами были приостановлены: «В обсуждении вопроса о Шпицбергене наступило затишье, продолжавшееся до середины 1946 г.» [15, с. 93].

После завершения войны с Германией СССР обратился к анализу геополитического значения Норвегии в регионе. В документах НКИД появляются опасения о возможном усилении влияния Англии на Норвегию. На основании этого заместитель наркома иностранных дел СССР С.А. Лозовский докладывал В.М. Молотову о возросшей заинтересованности Англии и США в архипелаге и признаках их активности в данном направлении. С.А. Лозовский предлагал послать на Шпицберген военно-морское соединение и организовать военно-морскую базу, отправить специалистов для восстановления рудников и сопроводить экспедиции авиацией, уведомить норвежское посольство в СССР об этих мероприятиях только в день их начала [16, с. 387–388]. Данный документ еще раз обосновывает желание и необходимость для СССР изменения статуса Шпицбергена в сторону советско-норвежского кондоминиума на архипелаге, что обусловлено политическими, военно-стратегическими и экономическими устремлениями Советского государства.

Необходимо отметить, что до 25 сентября 1945 г. [17, с. 237] советские войска продолжали пребывать на территории северных районов Норвегии. Это не могло не отразиться на дипломатических отношениях двух стран. Однако СССР не использовал свое военное присутствие в Норвегии в качестве давления для изменения статуса портов или территорий в свою пользу. Более того, судя по документам, главной целью СССР было получение более или менее твердых гарантий безопасности на данном направлении, достижение стабильности [18, с. 381–386]. Тем не менее в глазах Норвегии все инициативы СССР по изменению статуса Шпицбергена в условиях пребывания советских войск на территории Норвегии трактовались как территориальные претензии. Это вызывало у норвежского правительства опасения и подозрения в отношении политики СССР на Крайнем Севере в целом.

В течение 1945–1946 гг. НКИД СССР продолжал получать данные от своих консультантов о заинтересованности Англии и США данным архипелагом [19, с. 394]. Это вызвало потребность в проведении новых переговоров по данному вопросу.

16–18 ноября 1946 г. в Нью-Йорке состоялись беседы В.М. Молотова с Х. Ланге, на которых обсуждался вопрос о статусе Шпицбергена [20, с. 413–420]. Все предложения В.М. Молотова по составлению нового соглашения Х. Ланге встречал словами, что «любое изменение договора должно происходить в соответствии с положениями международного права». Это означало, что данный вопрос должны обсуждать все страны, подписавшие в 1920 г. договор о Шпицбергене. В свою очередь В.М. Молотов снова заметил, что Италия и Япония, подписавшие договор, не имеют права участвовать в переговорах, потому что «они воевали во время войны против союзных держав». Итогами переговоров стали исключение Италии и Японии из числа стран, которые могут обсуждать вопрос об изменении договора по Шпицбергену, и договоренность о необходимости проведения официальных переговоров по всему комплексу проблем (однако после того, как Х. Ланге проконсультируется с норвежским правительством и стортингом (норвежским парламентом)).

Черту под переговорами подвела резолюция стортинга от 15 февраля 1947 г. В ней в дипломатичной форме высказывались отказ от составления совместной декларации и готовность к пересмотру договора о Шпицбергене 1920 г. только совместно со странами, его подписавшими: «…Те обстоятельства, которые обусловили текст норвежского проекта совместной декларации, более не существуют, и открытие переговоров военного характера с какой-либо одной иностранной державой относительно обороны находящегося под суверенитетом Норвегии района противоречило бы той внешней политике, которую вело Правительство совместно со стортингом начиная с освобождения» [21, с. 425–427].

Это означало, что вопрос о Шпицбергене норвежская сторона закрыла для двустороннего обсуждения и, по сути, сняла с повестки дня советско-норвежских отношений. Такую резкую перемену советские послы в Норвегии в марте 1947 г. объясняли сменой министра иностранных дел Норвегии (после ухода Т. Ли в 1945 г. этот пост занял Х. Ланге) и «влиянием американской экспансионистской политики» [22, с. 427–430].

Принятая в конце 1947 г. доктрина Трумэна, «Длинная телеграмма» Дж. Кеннана, речь У. Черчилля в Фултоне и план Маршалла, в котором отказалась участвовать Восточная Европа, постепенно способствовали так называемой поляризации [23, р. 41].

Таким образом, в непростые послевоенные годы одним из центральных вопросов в двусторонних отношениях являлся вопрос о статусе Шпицбергена. Под влиянием внутриполитических изменений и трансформации международной обстановки – формирования биполярной структуры мира – отношения Норвегии и СССР также перешли на новую стадию. Вопрос о статусе Шпицбергена стал своеобразным индикатором отрицательных перемен, сложивших в советско-норвежских отношениях к 1947 г.

Ссылки и примечания:

• 1.    Статья подготовлена при поддержке РГНФ и Правительства Архангельской области (проект «Эволюция идеологического мифа о “российской угрозе” как феномена внешней политики Скандинавских стран и приграничных отношений в Арктике в XIX–XXI вв.» № 16-11-29002 а).

• 2.    Соседи на Крайнем Севере: Россия и Норвегия: от первых контактов до Баренцева сотрудничества / под ред. Л.И. Хансен [и др.]. Мурманск, 2001.

• 3.    Заседание норвежского стортинга // Правда. 1945. 24 июня.

• 4.    К поездке советской военной делегации в Осло // Там же. 9 июля.

• 5.    На Конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско: Восьмое пленарное заседание // Там же. 5 мая.

• 6.    Митинг норвежских рабочих на территории лагеря сов. военнопленных // Там же. 3 июня.

• 7.    Празднование «Дня союзников» в Норвегии // Там же. 5 июля.

• 8.    Похороны в Осло русских военнопленных, погибших в Норвегии // Там же. 24 окт.

• 9.    Норвежский министр о помощи советских войск населению Северной Норвегии // Там же. 10 дек.

• 10.    Riste O. Norway's foreign relations: a history. Oslo, 2001.

• 11. Советско-норвежские отношения. 1917–1955 : сб. док. / под ред. А.О. Чубарьяна, У. Ристе. М., 1997. Док. № 270.

• 12.    Там же. Док. № 273.

• 13.    Ристе У. История внешней политики Норвегии : пер. с англ. М., 2003.

• 14.    Подоплекин А.О. Советско-норвежские отношения и трансформация внешней политики Норвегии в 1939–1955 гг. : дис. … канд. ист. наук. Архангельск, 2006.

• 15.    Там же. С. 93.

• 16.    Советско-норвежские отношения. Док. № 278.

• 17.    Ристе У. Указ. соч. С. 237.

• 18.    Советско-норвежские отношения. Док. № 275–277.

• 19. Там же. Док. №287.

• 20. Там же. Док. № 297,298.

• 21. Там же. Док. №301.

• 22. Там же. Док. № 302,303.

• 23.    Haskel B.G. The Scandinavian option. Oslo, 1976. P. 41.