Возрождение университетов

Лучшие вузы мира те, в которых развивается продуктивная творческая деятельность преподавателей и студентов.

Опора креативной экономики

Университеты всего мира в 1990-х годах переживали глубокий кризис. Об этом было написано в вышедшей в 1996 году книге Билла Ридингса «Университет в руинах». У нас она была издана в 2010 году издательством НИУ ВШЭ. Автор, американский философ, писал, что идея университетов прошла большой исторический путь: от кантовской идеи разума, через идею культуры (немецкие идеалисты), до нынешней идеи совершенства или качества. Но к 1990-м годам университет оказался «в руинах», поскольку ни одна из исторических идей не может служить фундаментом его существования.

Пик кризиса западные университеты прошли в 1990-е. Именно тогда и появились различные антикризисные программы, призванные вдохнуть в университеты новую жизнь. Тогда начался в Европе Болонский процесс, сутью которого было новое понимание миссии и роли университетов в экономике постинформационного общества. Университет не может быть просто местом трансляции знаний, заложенных в образовательных программах. У преподавателей появляется новая позиция: они креаторы, разработчики новых интеллектуальных продуктов. Университеты становятся опорной сетью креативной экономики.

Но этот кризис мировых университетов, как и последовавший затем выход их на новый, посткризисный уровень, остался у нас в России незамеченным. Мы все время пытаемся вернуть советскую систему образования, построенную под индустриальную модель экономики.

Университеты и рынок труда

В последнее время нередко обсуждается вопрос о распределении выпускников, чтобы они, как при социализме, возвращали государству затраченные на их обучение деньги. Я категорически против этого. У нас очень отсталый рынок труда, чрезвычайно медленно идет реформирование экономики. В Америке говорят: выпускники Гарварда не ищут себе рабочих мест, они их создают. Креативный потенциал нашей экономики заложен в выпускниках российских университетов, а не в потребностях отсталых предприятий или фирм, которые требуют несовременных специалистов.

Сейчас противоречия между вузами и предприятиями очень обострились. Университеты довольно давно перешли на многоуровневую систему. До сих пор количество студентов, поступающих на бакалаврские програм- мы, увеличивалось, а количество студентов, выбиравших пятилетние программы специалитета, уменьшалось. В 2012 году на бакалавриат пошли 80% абитуриентов. Это значит, что в 2016 году мы будем иметь массовый выпуск бакалавров. И тут возникает вопрос: как совместить бакалаврскую академическую степень с действующим перечнем профессий? Может ли хоть один кадровик предприятия сказать, на какой должности требуется бакалавр, а на какой — магистр? Для занятия каких должностей требуется защита диссертации? На эти вопросы ответов нет.

С 2003 года мы говорим о профессиональных стандартах, которые по профессиям должны быть привязаны к уровню образования. По подавляющему большинству профессий их просто нет. Когда мы говорим с работодателями о квалификационных требованиях, мы слышим одно: они не нужны, нам достаточно диплома. Диплома, полученного 20 лет назад? А повышение квалификации, курсы переподготовки, которые человек должен проходить постоянно? Это тоже оказывается не востребованным работодателями.

И тем не менее есть некоторые положительные сдвиги. Я рада, что в законе об образовании высшее образование теперь без прилагательного «профессиональное». Это даст нам шанс уходить от индустриальной модели образования к современной, творческой, университетской. Во всем мире есть разделение высшего образования на две ветви. Vocational — это подготовка студентов по прикладным квалификациям для рынка труда. И Liberty — модель, направленная на подготовку к творческой деятельности, гибкое, адаптивное образование, в котором знания «доращиваются» в непрерывном образовании.

Человеческие компетенции

В обществе нужно менять представление, что университетское образование одно на всю жизнь. Нет. На пять лет, на 10 максимум. После этого, конечно, должно быть и обновление знаний, и переобучение. И конечно, уже в школе надо научать человека формировать свою образовательную программу длиной во всю жизнь. Это должно стать просто внутренним достоянием человека, его компетенцией.

Именно в человеческих компетенциях, которые в современной жизни крайне востребованы, у нас очень большие провалы. Люди должны уметь справляться с профессиональными кризисами, с переходом от работы к пенсии. Этому можно и нужно учить. Это элементы программирования собственного развития. Образование должно помогать в этом человеку, а не только давать набор компетенций, которые позволяют быть инженером, учителем или врачом.

Основная идея Болонского процесса не в разделении учебного процесса на уровни образования, а в академической мобильности преподавателей и студентов. Мы не мобильны. У нас очень мало иностранных студентов и еще меньше иностранных преподавателей.

Недавно я разговаривала с группой французских студентов. Они спрашивали, какие преимущества может им дать обучение в наших вузах и что у нас есть такого, чего нет во Франции, Германии, Великобритании

ИТАР-ТАСС

Креативный потенциал нашей экономики заложен в выпускниках наших университетов, а не в потребностях отсталых предприятий.

Пространство развития

Есть несколько причин глобального отставания наших университетов. Прежде всего — наша неготовность к изменениям. С другой стороны, мы институционально не организовали пространство для развития образования. Наши учебные заведения — детские сады, школы, вузы — содержатся на коротком поводке «коротких» денег и текущего финансирования. Да, здесь есть сдвиги. Например, мы перешли на финансирование одной строкой, учебным заведениям предоставлена возможность самостоятельно распоряжаться финансами. Но это все — текущее финансирование. Если говорить о серьезном развитии, нужны инвестиционные «длинные» деньги под стратегические решения. А это пространство у нас отсутствует абсолютно. Ни один университет в России не может построить собственный кампус, потому что он не собственник, у него нет имущества, инвестиционных ресурсов. Ни один университет не может взять кредит в банке. А ведь Китай вырвался в значительной степени за счет кредитных ресурсов, которые банки выдавали университетам.

Отсутствие ресурсов для развития, инвестиционных в первую очередь, консервирует текущую ситуацию. И порождает у преподавателей и руководителей вузов недовольство системой и желание защитить свои статусы, а не продвигаться вперед. В стране десятилетиями складывалось неуважение к интеллектуальному труду. Нам надо восстанавливать уважение к свободе творчества. Ведь именно на этих культурных основаниях зиждется университет и его развитие. А мы затаптываем все последние годы академические свободы. Мы перешли фактически к назначению ректоров. Казалось бы, незыблемое университетское право — выбирать ректора. Нет, это право несколько лет назад было ограничено порядком согласования списка кандидатов. А теперь выборы отменили вообще. Ведущие наши университеты — Московский и Санкт-Петербургский, сохранявшие это право, — разменяли его фактически на эксклюзивное финансирование.

Есть что-то в жизни, чего нельзя уступать. Если или Америке. Я не знала, что им ответить. Я вижу только, что у нас об этом ни в университетах, ни в министерстве не задумываются. Мы ломаем копья лишь над тем, какой вуз у нас эффективный, какой неэффективный. На самом деле мы сегодня импортируем высшее образование. Все наши совместные, двойные дипломы — это импорт образования. Это к нам везут котирующиеся на глобальном рынке труда дипломы зарубежных университетов, а не наоборот. Мы платим за то, чтобы у ребят в наших дипломах стояло и название престижного зарубежного вуза. И это очень серьезная проблема.

Я понимаю, что в ближайшее время страной, экспортирующей образование, мы не станем. Но можно ведь сделать хотя бы так, чтобы обеспечить признание наших дипломов за рубежом. Для этого наши университеты, вся система высшего образования должны стать открытыми и прозрачными. Посмотрите сайты наших университетов. Они устаревшие, не живые. Там нельзя общаться, задать вопрос и тотчас же получить ответ. Это железобетонная вывеска. Постучитесь — вам не откроют.

ректора университета назначает министерство, то это не университет, а госпредприятие. И там никогда не будет свободного развития науки, творческих преподавателей и студентов. Не будет свободного полета мысли, интеллектуального поиска, научных открытий.

Наши университеты располагают лучшим ресурсом, который вообще только существует на свете. Каждый год к нам приходят новые пытливые, открытые молодые люди. Они горят желанием работать, учиться, включаться в научные проекты. Им эти качества дарованы самой природой. Но мы не можем этот ресурс реализовать. Мы не развиваемся сами и тормозим развитие студентов. Потому что наша университетская система до сих пор направлена не на проекты, не на исследования, а на учебные часы и преподавательские ставки. Мы не можем воспользоваться интеллектуальным ресурсом молодежи, которая у нас обучается. Этот ресурс проносится мимо нас, оставляя глубокую неудовлетворенность почти у всех участников: и у студентов, и у профессуры, и у руководства, и потом — у работодателей.