Взаимодействие земле пашенного и скотоводческого населения Байкальского региона XVII-XVIII вв

В настоящее время представители многих гуманитарных наук (особенно политологи, историки и социологи) едины в том, что как современное состояние, так и перспективы развития различных процессов и явлений во многом зависят от характера истоков их формирования. Неслучайно поэтому при изучении различных аспектов современной жизни общества осуществляется реконструкция уроков прошлого путем применения методики междисциплинарного исследования, именуемой «расширение масштаба».

К данной методике часто обращаются демографы для выявления закономерностей изменения процессов рождаемости и смертности, а также в целях уточнения моделей их развития. Эту методику применяют этнополитологи и этносоциологи, например Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева и другие ученые, занимающиеся анализом современных этнополитических и этносоциальных процессов и явлений. Применение данной методики исследования позволяет углубить познание многогранных проблем, к числу которых относится проблема взаимообмена трудовыми навыками русских и бурят, находящихся в условиях пространственного и социокультурного пограничья уже более трех веков.

На этапе первоначальных контактов европейских первопроходцев с сибирскими аборигенами к числу насущных, безусловно, относилась задача выживания русских в суровых природноклиматических условиях. Данная задача особенно остро стояла перед теми мигрантами, которые не пользовались государственной поддержкой. Их прибытие в Сибирь началось в XVIII в. Первыми ссыльными были стрельцы, поднявшие в 1698 г. бунт в Москве. В 1729 г. правительство России издало Указ о ссылке в Сибирь бродяг и беглых людей, в 1733 г. - о ссылке за подделку золотых и серебряных изделий, в 1737 г. - о ссылке помещиков, виновных в отдаче в рекруты чужих людей, в 1739 г. - о ссылке заводских рабочих за пьянство и азартные игры. В 1753-1754 гг. появились указы о замене смертной казни ссылкой в Сибирь. В 1799 г. вышел указ «О заселении земель между Байкалом, рекою Верхнею Ангарою, Нерчинском и Кяхтою отставными солдатами, ссыльными и помещичьими крепостными людьми, отдаваемыми в зачет рекрутов» [1]. Эти и другие категории граждан (например, стихийные мигранты, численность которых начала увеличиваться после урегулирования территориальных отношений между Россией и Китаем в соответствии с Нерчинским, Буринским и Кяхтинским договорами [2]) вынуждены были без существенной государственной поддержки адаптироваться к иному растительному и животному миру, низкоплодородной почве, иным климатическим условиям (ранним осенним заморозкам, частым и сильным ветрам, продолжительной зиме со жгучими морозами). Даже те мигранты, которые пользовались государственной поддержкой, в силу ее нерегулярности нередко испытывали нужду в продуктах питания и в своих донесениях писали: «государеву службу служили и ясак собирали, но рыбу ловили, и сосну, и корень, и траву ели» [3]. Поэтому практически все группы мигрантов вынуждены были самостоятельно адаптироваться к экстремальным природноклиматическим условиям. И для того чтобы выжить в этих условиях, активно заимствовали методы жизнеобеспечивающей деятельности местного населения. Об этом неоднократно писали исследователи и путешественники императорской России, посетившие Сибирь, в том числе и Байкальский регион. Так, П.С. Паллас, обобщая материалы комплексного исследования Байкальского региона, проведенного под его руководством в XVIII в., писал, что «русские старожилы держат овец из монгольского роду, держат также коз, коих шкуры употребляют на шубы» [4]. О заимствовании русскими структуры питания и технологии приготовления пищи бурят указывали С П. Крашенинников, морской капитан Михаил Татаринов и другие исследователи региона, изучившие особенности быта русских, проживавших в Байкальском регионе. Из их работ мы узнаем, что основным напитком русских был чай, а не квас, как на их исторической родине. Чай они варили из различных трав, на- пример брусничника, но преимущественно пили кирпичный («карымский») чай, который варили в больших котлах и именовали его «затураном». В состав такого чая входили поджаренная на масле мука, соль и молоко [5]. Татаринов, сравнивая значимость для здешних русских чая и хлеба, писал что «легче терплют голод в хлебе, нежели без чаю день пробыть» [6].

Важную роль в выживании русских путем самостоятельной добычи продуктов питания сыграли освоение ими способов добычи и переработки даров природы. М. Татаринов по поводу применения продуктов растительного мира писал следующее: «весною питаются сараною» [7]. Однако исключительно большую роль сыграло освоение ими методов охотничье-промысловой деятельности: умение различать следы и навыки наблюдения за повадками диких зверей, способы охоты, в том числе и облавной [8]. Охотничье-промысловые навыки и умения как аборигенов, так и мигрантов были значительно усовершенствованы в связи с расширением применения огнестрельного оружия. Как сказано в «Бурятских летописях», примерно в 1760-х гг. из России поступило в продажу небольшое количество винтовок, пороха и свинца [9]. С этого времени в охотничье-промысловой деятельности стали использовать огнестрельное оружие, что произвело переворот в сфере промысла.

Ученые как советской, так и постсоветской России, интересующиеся историей взаимосвязи европейских первопроходцев и сибиряков, в том числе и народов Байкальского региона, подтверждают масштабность заимствования первопроходцами жизнеобеспечивающих видов деятельности местного населения. По мнению А.А. Макаренко, русские чтобы отстоять собственное существование, на первых порах брались за испытанные сибирскими инородцами средства: перенимались отчасти техника звероловства и охоты, способы рыбной ловли, за образцы построек брались инородческие юрты, скотные дворы (многоугольной формы) [10]. О.В. Бураева, подробно исследовавшая хозяйственные и этнокультурные связи русских, бурят и эвенков [11], Ф.А. Кудрявцев, изучавший историю бурят-монгольского народа [12], и многие другие ученые говорят о том, что русские не только освоили навыки разведения домашних животных, но и заимствовали технологию переработки мясо-молочных продуктов, активно занимались скорняжным делом, шили меховую и прочую одежду по образу одежды аборигенного населения, а также активно перенимали опыт охотни чье-промысловой деятельности.

Итак, европейские первопроходцы в целях собственного выживания в непростых природно-климатических условиях Байкальского региона начали заимствовать у аборигенного населения навыки разведения домашних животных, способы охотничье-промысловой деятельности, методы переработки продуктов питания, фасон одежды, технологию его пошива и т.д. Эти процессы привели к:

• -    созданию устойчивой продовольственной базы, обеспечивавшей сохранение самой жизни;

• -    положительному восприятию русскими трудовых навыков бурят и ослаблению широко известного психологического закона первичности, в соответствии с которым то, что хорошо усвоено - комфортнее и привычнее [13];

• -    формированию толерантного отношения русских к бурятам, то есть принятию русскими своих новых соседей такими, какие они есть;

• -    ослаблению морально-психологического стресса первопроходцев (особенно вынужденных мигрантов), связанного с изменением социального и экологического окружения.

Названные и другие процессы в конечном счете и привели к «осибирячиванию» русских, т.е. к формированию у русских сибирского менталитета. А.П. Щапов - известный сибирский историк - процесс «осибирячивания» русских охарактеризовал следующими словами: «Занимаясь, по примеру бурят, больше скотоводством, чем хлебопашеством, русские и в умонастроении во многих отношениях более походят на бурят, чем на русских, много усвоено бурятских понятий, суеверий, примет и привычек» [14]. Сибирский менталитет, истоки которого уходят в историческое прошлое, передаваясь из поколения в поколение, превратился к настоящему времени в важный фактор сохранения и развития межнациональной толерантности народов, проживающих в полиэтничной Бурятии.

В ходе общения русских и бурят, оказавшихся в условиях пространственного и социокультурного пограничья, большую роль в формировании позитивного отношения бурят к трудовым навыкам русского населения сыграло освоение ими навыков земледелия. До прихода русских в Бурятию практиковался лишь посев крупяных культур. Если кто-нибудь и занимался посевом крупяных культур, то в основном это были малообеспеченные слои населения. Начиная с XVIII в. буряты стали практиковать посев новых культур, семена которых привезли русские первопроходцы (рожь, пшеница, овес и т.д.). К концу XVIII в. у бурят земледелие игра- ло несравненно большую роль, чем сто лет назад [15]. Этому способствовало два фактора. Во-первых, государственная политика, направленная на привлечение бурят к земледелию. Так, в 1792 г. по настоянию императрицы Екатерины II к хоринским бурятам для обучения ведению хозяйства прибыли наставники земледельческих видов деятельности [16]. Инициирование царской властью перехода бурят к земледелию привело к тому, что земледелием чаще других стала заниматься социальная верхушка бурят. Это было обусловлено еще и тем, что именно эта часть общества имела достаточные средства для приобретения семян, располагала экономическими возможностями для привлечения людей на уборку урожая и имела тягловую силу, необходимую для запашки полей. Далее, важной причиной инициирования царской властью перехода бурят к земледелию послужил дефицит хлеба в Восточной Сибири. Таким образом, к концу XVIII в. земледелием занимались 1200 хорин-цев. В 1802 г. объем муки, привезенной хорин-цами на продажу в Иркутск, составил 15 000 пудов [17]. В 1782 г. главному хоринскому тайше Дамбе Дугару Иринцееву был выдан правительственный аттестат, было сказано, что он старался «подчиненных своих вводить в обряды, в сходность российским народам, во всей домашней экономии, в постройке домов, в упражнении в хлебопашестве» [18].

Во-вторых, в заимствовании бурятами навыков земледелия большую роль сыграла меньшая зависимость растениеводства от погодных условий, нежели номандного животноводства. Буряты в ходе приобщения к земледелию убедились в том, что в основе урожая лежат важные правила агротехники, поэтому ими успешно осваивались приемы обработки земли, выработанные многовековой практикой народной агрономии русских. Они, постепенно усваивая навыки возделывания земли, заимствовали у русских опыт всего производственного цикла (навыки посева и молотьбы, способы переработки пшеницы, ржи, ячменя, овса и т.д.), а также земледельческие орудия труда: соха, серп и др. Однако широкомасштабному развитию земледелия среди бурят препятствовало несколько факторов. А именно, часть бурятского населения под давлением царской администрации достаточно часто стала покидать плодородные земли, перекочевывать в места, «единственно для скота пригодные» [19]. К тому же царская администрация бурят, занимавшихся земледелием, стала облагать оброком [20]. Далее, в Бурятии значительная часть территории - гористая, песчаная и низкоплодородная, что в сочетании с ранними осенними морозами, поздней весной и засушливым летом делало невыгодным занятие земледельческими видами деятельности. Следует отметить, что многие буряты, особенно забайкальские, владели значительным поголовьем скота, находившим сбыт на местном рынке. Поэтому они без ломки хозяйственного уклада имели возможность удовлетворять свои нужды в денежных средствах. И, наконец, в рационе питания бурят значительное место занимала продукция животноводства, поэтому они не видели большой пользы от занятия земледельческим трудом, ибо не испытывали потребности в хлебе. Тем не менее в течение многих веков земледелие постепенно вошло в образ жизни значительной части бурят.

Определенную роль в развитии земледелия среди бурят сыграло принятие ими православной религии. Семьи крещеных бурят, пусть даже мононациональные, оседали в русских селениях, особенно в монастырских вотчинах, и там занимались земледельческим трудом. Например, в 50-70-х гг. XVIII в. в вотчинах трех монастырей (Хилокской, Тимлюйской, Кударинской) насчитывалось 529 душ крестьян, среди которых 22 человека относились к категории крещеных бурят [21]. Они и занимались земледелием, так как монастырские вотчины играли ведущую роль в хлебопашестве.

Заимствование бурятами земледелия привело к изменению типа жилья - «второй природы» -и к изменению их образа жизни в целом. Взаимовыгодный обмен русских и бурят основными видами хозяйственно-бытовой деятельности привел к консолидации местного сообщества, снятию межэтнического напряжения, которое по различным причинам иногда возникало, и, соответственно, к формированию основ толерантности на основе взаимообмена трудовыми навыками. Это обусловлено идентичностью человеческих потребностей, независимо от их национальной принадлежности. Поэтому люди, оказавшиеся в одинаковых экологических условиях, в целях выживания вынуждены опираться на все возможные методы хозяйствования, адаптированные именно к данному природному окружению, независимо от того, каким народом они (способы ведения хозяйства) открыты и практикуются.

Эффективность взаимообмена жизнеобеспечивающими видами деятельности была обусловлена не только важностью выживания в непростых природно-климатических условиях, но и тем, что в момент заселения Байкальского ре- гиона первопроходцами буряты, как и многие другие аборигены Сибири, не имели принципиального культурно-цивилизационного отличия от русских. Этот факт был подмечен еще в условиях императорской России. Н.М. Ядринцсв писал, что в момент освоения Сибири русские и аборигены края «стояли на довольно близком уровне культуры и развития» [22]. Именно это культурно-цивилизационное сходство привело к ослаблению социального беспокойства по поводу изменения социального и экологического окружения, спокойному восприятию дихотомии «мы-они», росту стремления понять и сохранить трудовые навыки и умения своих соседей и в итоге к развитию территориальной консолидации, формированию интегрирующей идентификации «мы-сибиряки».