Забота о раненых в губерниях Среднего Поволжья в годы Первой мировой войны (на материалах Симбирской, Казанской и Самарской губерний)

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

Начало Первой мировой войны вызвало в российском обществе небывалый патриотический подъем. Однако первые боевые действия на российско-германском и других фронтах породили огромные потоки раненых и увечных воинов, нуждающихся в медицинской помощи. Эшелоны с ранеными с запада потянулись на восток в тыловые губернии, которые в большинстве своем не были готовы к приему и излечению такого количества раненых. Систему массовой военно-медицинской помощи пришлось создавать буквально заново, так как со

Оказание помощи раненому в Симбирском военном госпитале. Фото. 1915 г.

времен Русско-турецкой (1877–1878 гг.) и Русско-японской войны (1904–1905 гг.) централизованная система военно-медицинской помощи была утрачена.

В сложившихся условиях местные и центральные органы власти, военное ведомство при поддержке земств начали создавать систему военно-медицинской помощи. Территории поволжских губерний входили в состав нескольких эвакуационных районов (ЭР). Согласно циркуляру Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) (Эвакуационного управления) № 12830 от 12 августа 1914 г. начали формироваться распределительные эвакуационные пункты (РЭП) по направлению раненых и больных воинов на лечение. Одновременно в Казанском округе, в состав которого входила Симбирская губерния, стали создавать и окружные эвакуационные пункты (ОЭП). Последние на территории Поволжья размещались в Нижнем Новгороде, Казани, Саратове.

В губернских и уездных городах стали спешно создавать военные госпитали, куда активно переводились земские врачи и медсестры. В одном Симбирске к концу 1914 г. было 3 военных госпиталя. 22 ноября 1914 г. в Поволжье был образован Самарский ОЭП, в состав которого входили и симбирские госпитали. В Самару, Казань и Симбирск эвакуация проходила через Рязань. Из Самарского ОЭП поезда с ранеными и больными воинами следовали в Уфу и Оренбург.

Циркуляром ГУГШ № 18006 от 14 декабря 1914 г. командующим военными округами предписывалось соблюдать следующий распорядок эвакуации. Эвакуируемые из районов военных действий раненые и больные поступали на РЭП, затем направлялись на ОЭП. Если ОЭП оказывался на пути следования санитарного поезда между тыловым районом и

РЭП, больные и раненые могли быть приняты с поезда и непосредственно на ОЭП при условии безотлагательного сообщения последним списка таких раненых соответствующему РЭП.

Эвакуировали больных и раненых на санитарных поездах. С образованием Самарского ОЭП к нему были прикреплены поезда № 12, 29, 37. Пользуясь такими поездами, начальники ЭП могли отправлять больных и раненых по Среднему Поволжью в Казань и Саратов.

В соответствии с циркуляром ГУГШ № 12830 от 12 августа 1914 г. были назначены к формированию полевые сводные госпитали по 420 мест в каждом ОЭП и РЭП. К 30 сентября 1914 г. сводные эвакуационные госпитали размещались в Казани – № 91–93, Самаре – № 94–96, Саратове – № 97–100, Симбирске – № 101–103. Одновременно создавалась и система более мелких госпиталей, лечебниц, находящихся на балансе земств, органов городского управления, кооперативных организаций. Питание в госпиталях и лазаретах осуществлялось на основе нормированной системы. На территории городов госпитали и лазареты, в которых размещались на лечение раненые фронтовики, располагались в помещениях разнообразных учреждений. Циркуляром ГУГШ № 17532 от 4 декабря 1914 г. разрешалось давать эвакуированным нижним чинам из команд выздоравливавших отпуска до 10 дней. Находившиеся на лечении в госпитале воен-

Дочери императора Николая II Татьяна и Ольга в униформе сестер милосердия.

Фото. Петроград, 1916 г.

Раненые и медицинский персонал Симбирского военного госпиталя. Фото. 1916 г.

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

Излеченные раненые перед отправкой на фронт. Фото. Симбирск, 1915 г.

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

ные подавали ходатайства о разрешении им кратковременных отпусков и могли посещать родственников.

Прибытие в средневолжские города раненых и больных воинов привлекало внимание местного общества. Приезд в город каждой партии фронтовиков, особенно в начале войны, был значимым событием. Его ожидали, он вызывал у людей бурю эмоций, в которых радость сочеталась с переживанием и состраданием. Проводились митинги, организовывались праздничные молебны, организовывался сбор подарков и пожертвований воинам, «пострадавшим за Отечество». Так, в сентябре 1914 г. в казанской газете в заметке «Встреча раненых» сообщалось о событиях в г. Казани: «…потоки людей стремятся к вокзалу… многие... со слезами на глазах подходили к раненым, и во встрече чувствовалась... близкая родственная связь». О подобных встречах сообщалось и в других поволжских газетах.

Земства, органы городского управления, другие общественные организации (Общеземский союз, Общество Красного Креста, Общегородской союз и Купеческо-биржевое общество) занялись попечением раненых и увечных воинов.

В Казани для перевозки раненых к вокзалу была подведена трамвайная линия и несколько трамваев были оборудованы крова-тями-носилками. Была создана студенческая добровольная санитарная дружина из студентов Казанского государственного императорского университета для приема прибывавших раненых. Юноши и девушки – студенты медицинского и других факультетов – активно вклю- чились в эту работу, ухаживали за ранеными и больными в лазаретах, организовали сбор подарков. В помещении главного корпуса Казанского университета был открыт лазарет на 75 коек. Купеческо-биржевым обществом в двух университетских зданиях были открыты два лазарета на 20 кроватей, а всего только в Казани общественными организациями и земствами обеспечивалось 402 больничные койки.

В г. Самаре уже 20 августа 1914 г. губернским земством был открыт первый лазарет по оказанию помощи раненым воинам. К июню 1915 г. в городе насчитывалось 4787 коек для раненых, включая не только места в лазаретах, но и предоставленные стационарные койки в частных домах. Многие граждане предоставили свои квартиры для излечения раненых воинов, так как поток раненых был таким огромным, что в городе не хватало больничных мест. Всего в г. Самаре на частные средства было организовано и содержалось 1201 койко-место (25 % от их общего числа).

Количество эшелонов, прибывавших на станцию Самара с запада, было велико, и муниципальные структуры не справлялись с доставкой и размещением раненых по госпиталям. Решить проблему попытались с помощью сформированного в начале августа 1914 г. начальником СамГЖУ, полковником М. И. По-знанским из самарцев-добровольцев отряда санитаров-велосипедистов (из учащихся, журналиста, конторщиков, счетоводов, служащих банков) в составе 22 человек при 10 носилках. К 20 августа в отряде работали уже около 100 человек, причем лишь трое потребовали оплаты (10 руб. в месяц). В качестве транспор- та использовались личные велосипеды. Помощь в снабжении отряда техникой оказал самарский купец В. Н. Башкиров. Оплата труда велосипедистов, работавших за деньги, осуществлялась из средств Губернского комитета Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам. Основой деятельности самарского отряда была работа, связанная с доставкой раненых и больных от железнодорожной станции до городских больниц и госпиталей в частные благотворительные «госпитали» или на койко-места.

За период с 22 августа 1914 г. по 12 ноября 1915 г. добровольцы, в основном патриотически настроенные юноши и девушки, перевезли 2567 раненых (в среднем по 57 раненых в день из расчета на весь отряд). Другим направлением деятельности отряда стала помощь в сборе и доставке раненым пожертвованных местным населением вещей и провизии. В 1916 г. многие из добровольцев были призваны на военную службу, материальное положение других не позволяло далее заниматься благотворительностью. Впоследствии был сформирован подобный отряд, работавший на платной основе с зарплатой в 25 руб. в месяц, прикрепленный к 20-му земскому лазарету.

Одной из организаций, внесшей огромный вклад в дело оказания медицинской помощи на фронтах и в тылу в годы Первой мировой войны, являлось Российское общество Красного Креста. Оно берет свое начало с первых общин сестер милосердия – Свято-Троицкой и Крестовоздвиженской, а также Общества попечения о раненых и больных воинах, созданного в целях подготовки медицинских кадров, организации госпиталей на фронте, сбора пожертвований и оказания материальной помощи раненым и больным в период еще Крымской войны (1853–1855 гг.). В 1867 г., после подписания первой Женевской конвенции, император Александр II утвердил устав этого Общества, в 1879 г. переименованного в Российское общество Красного Креста (РОКК). Его деятельностью руководило Главное управление (ГУ РОКК), возглавляемое председателем; на местах создавались окружные и местные управления, комитеты и отделы, личный состав которых комплектовался на выборных началах. На театре военных действий на службе РОКК находилось 476 врачей, 1196 сестер милосердия и 4398 санитаров. Уже к 9 сентября 1914 г. довоенный мобилизационный план был полностью выполнен, однако отмечалась нехватка лечебных заведений и медсестер.

Главнейшей проблемой, с которой столкнулись военные госпитали, была нехватка младшего медицинского персонала. Поэтому руководство страны, земские учреждения на местах развернули подготовку сестер милосердия для военных госпиталей. Всего Российское общество Красного Креста накануне войны объединяло 109 общин сестер милосердия. Основной их целью в соответствии с Уставом

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

В операционной Самарского военного госпиталя. Фото. 1916 г.

Персонал Казанского военного госпиталя. Фото. 1916 г.

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

являлась подготовка «опытного женского санитарного персонала для ухода за больными и ранеными как в военное, так в мирное время».

В общину принимались «девицы и вдовы всех сословий, от 18 до 40 лет, христианского вероисповедания, вполне здоровые и грамотные». Чтобы стать сестрой милосердия общины РОКК, требовалось около года изучать практический и теоретический курсы ухода за больными и ранеными. В случае успешной сдачи экзамена комиссии, состоящей из врачей общины, врачей лечебных заведений, попечительницы, сестры-настоятельницы и других представителей общины, Попечительский совет общины утверждал кандидатку в звании сестры милосердия. Только после этого она

Сестры милосердия. Фото. 1917 г.

могла быть направлена Красным Крестом в различные госпитальные учреждения.

Многие женщины стремились участвовать в этой общественно значимой деятельности, так как для многих из них открывался доступ к бесплатному образованию (хотя были и платные курсы), что давало им некоторую независимость и тем самым способствовало развитию женской эмансипации.

По всей России развернулось движение «Женщины – в медсестры». При губернских общинах сестер милосердия были открыты краткосрочные курсы, по окончании которых женщинам присваивалась квалификация сестры милосердия военного времени. За период с августа 1914 г. по февраль 1915 г. такие курсы окончили более 11 тысяч женщин. Однако и этого количества медицинского персонала было недостаточно, в ряде городов открывались дополнительные курсы подготовки сестер милосердия. В 1916 г. насчитывалось уже 25 тысяч медсестер.

Женщины-медсестры в симбирских госпиталях работали самоотверженно, не считаясь с личным временем. Безусловно, труд медицинских работников был тяжел, требовал самоотречения и больших сил, как физических, так и нравственных. Одна из медсестер, Татьяна Варнек впоследствии вспоминала: «Все сестры работали по доброй воле, идейно, и отдавали все свои силы и душу раненым. <…> Госпиталь можно сравнить с прекрасно нала- женной машиной, и мы являлись ее частицами. Поэтому у нас не было “личной жизни”. Между сестрами не было подруг: все обращались друг к другу на “вы”, не возникало и ссор. Свободного времени почти не оставалось, работы же – очень много».

Императрица Александра Федоровна и дочери императорской четы, великие княжны Ольга и Татьяна, окончив краткие курсы, стали профессиональными сестрами милосердия. Они неустанно трудились в Дворцовом госпитале (Царскосельский лазарет № 3). В залах Зимнего дворца с октября 1914 г. разместился лазарет имени Его Императорского Высочества Наследника цесаревича Алексея Николаевича, рассчитанный на тысячу раненых и больных. Работы по переоборудованию парадных помещений под лазарет проводились за счет дворцового ведомства, а РОКК взяло на себя расходы по обеспечению мебелью, бельем и медикаментами. При этом все картины и ценности, находившиеся в залах дворца, оставались на своих местах. Пожалуй, в отечественной истории это единственный случай предоставления главой государства своих личных помещений подданным.

После 1915 г., под влиянием бесконечных и жестоких поражений русской армии на фронтах Первой мировой войны, настроения в обществе, в том числе и среди раненых, стали изменяться далеко не в лучшую сторону. Появились люди, призывавшие к «немедленному

Сестры и братья милосердия Крестововоздвиженской общины в единой униформе. Фото. 1914 г.

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

Униформа сестер милосердия. Фото. 1916 г.

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

Сестра милосердия. Униформа 1915 г. Современное фото

Симбирские сестры милосердия. Фото. 1915 г.

окончанию войны», говорившие о ее «ненужности» и «гибельности для страны и народа». Оппозиционные политические партии меньшевиков, большевиков и некоторых эсеров развернули антивоенную агитацию.

Рассказы раненых, побывавших на фронте, воздействовали на мировоззрение волжан. Спектр формировавшихся у горожан под их влиянием эмоций был разнообразен, включал и негативную составляющую. Контролировать общение раненых с горожанами полиции и жандармерии было сложно из-за невозможности приставить к каждому сопровождающего. Влияние рассказов фронтовиков, находящихся на излечении, на убеждения городского населения Поволжья отмечается на протяжении войны, о чем свидетельствуют данные ГЖУ, представителей полиции и административной власти, письма современников. Имели место разговоры фронтовиков (как, например, в г. Самаре в январе 1915 г. в чайной Тункина), «подговаривавших» нижних чинов требовать, чтобы на фронт брали служащих в полиции и на железной дороге, а на их места определяли увечных раненых.

В июне 1915 г. рядовой 169-го пехотного Моршанского полка И. Люкшин, находившийся на излечении в военном госпитале г. Самары, рассказывал о жизни в армии (о неготовности России к войне, о «засилье» немцев в администрации, о ведении войны с целью «убивать народ, так как его очень много, а земли не хватает»). Происходило это в районе Молоканского сада, где располагались казармы и проходили самарчане, отправлявшиеся за город на дачи и гуляния, рабочие Трубочного завода.

О распространении фронтовиками среди горожан слухов (о неудачах на фронте, неготовности России к войне), «которые подрывают веру в победу», и «ухудшении» в связи со слухами настроения обывателей сообщалось в отчетах представителей власти по Саратовской губернии: по г. Хвалынску (уездный исправник, сентябрь 1915 г.); по г. Аткарску (уездный исправник, ноябрь 1916 г.); по городам Казанской губернии (начальник КазГЖУ, октябрь 1915 г.).

Как и в письмах фронтовиков, в рассказах военных, прибывших на лечение и на побывку, звучали обвинения чиновников немецкого происхождения во вредительстве интересам страны. Так, в июне 1915 г. в городах Симбирской губернии, через которые проходила железнодорожная магистраль, появились слухи о сдаче Перемышля по приказу от имени Главнокомандующего из-за засилья немцев в управлении. Это привело к аресту 40 офицеров, а распространяли эти слухи на остановках эвакуированные в г. Казань раненые.

16 сентября 1915 г. легко ранеными, сошедшими с санитарного эшелона на станции

Вешкайма, были разгромлены пристанционные лавки, похищены продукты, сильно избиты хозяин лавки П. Капряшов и приказчики, пытавшиеся защитить свой товар от разграбления. По прибытию эшелона в Симбирск было начато дознание. Ввиду того, что власти побоялись вызвать неудовольствие отбывающих на фронт солдат, уголовное дело было прекращено на основании «необнаружения виновных».

Другое направление антиправительственной агитации, проводимой под воздействием большевистского влияния ранеными в госпиталях, представляли рассказы о несостоятельности власти, не обеспечившей готовности к войне и не справлявшейся с проблемами, возникшими в ходе ее ведения, «почему и гибнет в боях много народа». Подобные рассказы были зафиксированы в Казанской губернии в ноябре 1915 г.

В городах Поволжья отмечались беседы фронтовиков с местными жителями, в которых выражалось нежелание воевать и стремление к миру. Так, саратовский губернатор в донесении № 828 от 16 июля 1915 г. в Департамент полиции указал, что настроение населения за истекший месяц «заметно повысилось», подчеркнул, что «в толках, распространяемых на местах возвратившимися с театра войны солдатами, отмечается апатия действующей армии», «переутомление, жажда вернуться по домам».

В рассказах раненых частой была тема недостаточного обеспечения армии питанием. Так, прибывшие 12 ноября 1914 г. в г. Камышин раненые (60 человек) жаловались горожанам, «что терпели по пути следования из г. Саратова в г. Балашов нужду в продовольствии», так как на выданные им на два дня кормовые деньги, по 25 коп. в день, «они купить ничего не могли». При следовании через г. Аткарск (по пути из г. Орла в г. Саратов) раненые (всего 382 человека) жаловались, что в санитарном поезде «третьи сутки их кормят плохо» и они «не бывают сыты».

Таким образом, раненые фронтовики оказывали на тыловое население поволжских городов двоякое воздействие. Их присутствие порождало у обывателей чувство сострадания, желание оказать помощь, содействовать в устройстве раненых, поддерживало надежду на победу России в войне. Люди участвовали в организации и осуществлении лечения и питания раненых и больных воинов, их транспортировке от вокзала до лазаретов и госпиталей. Но раненые фронтовики являлись и носителями негативной информации о поражении российских войск, о плохой организации снаб- жения армии, о пессимистическом настрое в отношении продолжения войны. Их рассказы подрывали уверенность горожан в стабильном будущем.

• 1.    РГВИА. Ф. 11502. Оп. 1. Д. 7. Л. 9, 16, 237, 448 об. – 449.

• 2.    Там же. Л. 447–448.

• 3.    Там же. Л. 17–17 об., 237.

• 4.    Там же. Л. 16 об., 96.

• 5.    Деятельность губернских и уездных комитетов Ярославской губернии по оказанию помощи больным и раненым воинам в 1914 г. СПб., 1915. С. 34.

• 6.    ГБУСО ЦГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5314. Л. 247; РГВИА. Ф. 11502. Оп. 1. Д. 7. Л. 367.

• 7.    Казанский телеграф. 1914. 7 сент. С. 1.

• 8.    Северная газета. 1914. 4 сент. С. 3; 23 сент. С. 4.

• 9.    Великая Отечественная война. Казанская губерния… С. 81–91.

• 10.    Годы и события. Хроника (к 150-летию Самарской губернии). Т. 1. Самара, 2000. С. 198

• 11.    Волжский день. 1915. № 126. С. 3.

• 12.    ГБУСО ЦГАСО. Ф. 689. Оп. 1. Д. 1. Л. 2, 12–13, 20, 31, 83, 189, 224—226, 376, 387, 430.

• 13.    Иванова Ю. Н. Храбрейшие из прекраснейших. Женщины России в войнах. М., 2002. С. 88.

• 14.    Там же.

• 15.    Нормальный Устав общин сестер милосердия Российского общества Красного Креста. Иркутск, 1904. С. 1.

• 16.    Там же. С. 12

• 17.    Иванова Ю. Н. Храбрейшие из прекраснейших. Женщины России в войнах. М., 2002. С. 88.

• 18.    Санитарная служба русской армии в войне 1914–1917 гг. : сб. док. Куйбышев, 1942. С. 7.

• 19.    Иванова Ю. Н. Храбрейшие из прекраснейших. Женщины России в войнах. М., 2002. С. 108.

• 20.    ГБУСО ЦГАСО. Ф. 466. Оп. 1. Д. 5. Л. 21.

• 21.    ГБУСО ЦГАСО. Ф. 468. Оп. 1. Д. 2065 а. Л. 580–580 об.

• 22.    ГКУ АО ГААО. Ф. 286. Оп. 2. Д. 459. Л. 190; НАРТ. Ф. 199. Оп. 1. Д. 1021. Л. 32–48; ОГУ ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9585. Л. 173–175 об.; Д. 9801. Л. 58–59.

• 23.    ОГУ ГАУО. Ф. 76. Оп. 7. Д. 1422. Л. 104; Ф. 855. Оп. 1. Д. 1279. Л. 34–35.

• 24.    ГАУО. Ф. 108. Оп. 48. Д. 41. Л. 17.

• 25.    ОГУ ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9585. Л. 129–129 об.

• 26.    ОГУ ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. 1914 г. Д. 47. Т. 1. Л. 71.

• 27.    Там же. Л. 73.

  Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 4(6). 2013

  
  

Wounded Care in the Provinces of the Middle Volga Region during the First World War

(Simbirsk, Kazan and Samara Provinces)