Закономерности социальных изменений: сравнительный анализ взглядов Эдмунда Берка и Алексиса де Токвиля

Происходящие в современном мире изменения всех сфер общественной жизни требуют пересмотра сложившихся стереотипов, устоявшихся представлений о реальности, путях развития каждой страны и мирового сообщества как единого целого. Конкретные представления об обществе в той или иной степени меняются в каждом поколении. Но происходит это с разной степенью интенсивности и зависит от совокупности природноклиматических, социокультурных, социальноэкономических, социально-политических, социально-психологических и других факторов. Конкретно-исторические условия развития общества оказывают существенное влияние на формирование и развитие методологических основ социально-гуманитарных теорий. Когда философия и социально-гуманитарные науки попадают в зависимость от идеологополитической конъюнктуры, то происходит подмена общества как объекта научных исследований на представления конкретных групп людей, прежде всего олицетворяющих институты власти, в качестве такого объекта. В результате социально-гуманитарные исследования подменяют анализ явлений социальной жизни объяснением и обоснованием идеолого-политических установок и конкретных политических действий различных субъектов в процессе социального взаимодействия.

Алексис де Токвиль в своих исследованиях французской революции обратил внимание на то, что она была не антирелигиозной, антикатолической, а политической, лишь с некоторыми элементами религиозной борьбы. В тот период условия в других странах Европы были схожими, но революция произошла именно во Франции. Своеобразие религиозного аспекта во французской революции привело к тому, что лидеры революции претен- довали на ее религиозное обоснование. Еще свежи в памяти были религиозные войны недалекого прошлого, которые имели не локальный, а международный характер. Доминировало представление об абстрактной личности, то есть цель революции – это освобождение всех личностей в мире. Внешние силы, выступившие против французской революции, представали врагами человечества. Освободительная война, переходя границы Франции, должна была освободить народы других стран, независимо от их воли. Проявляется диалектическая связь между абстрактным призванием и национальной спецификой революции. Важно было для идеологов революции распространить идею интернационализма в другие страны. Но оборотной стороной интернационализма является национализм. Поэтому во Франции на смену революционерам пришел Наполеон.

Эта тенденция сохраняется до сегодняшнего дня: как взаимодействуют между собой идеи национализма и демократии? Это взаимодействие хорошо иллюстрируется деятельностью такого важного института для любого общества, как армия. Если обратиться к истории человеческой цивилизации, то в подавляющем большинстве случаев мы увидим преимущество армий народных перед армиями наемников.

Для осуществления революции всегда выгоднее централизованные государства, чем противоположные, то есть с сильным местным самоуправлением. Во Франции положение Парижа было исключительным и олицетворяло власть, то есть кто завоевал Париж, тот победил Францию. И если революция побеждает в Париже, то имеет влияние на всю Францию. До революции во Франции была самая сильная централизованная власть. Процветавшие дворянские роды приходят в упадок, но если переселяются в Париж, то вновь процветают. Король в советники назначает Совет, а так называемых интендантов сам король назначает властвовать на местах. Дворянство полностью теряет свою власть в пользу абсолютной власти короля. Эта централизация осуществляется и в области судебной власти. Существовала достаточно сильная автономия судов, они вступали в конфликт с самой королевской властью. Конечно, монархия стремилась ограничить эту независимую власть за счет усиления роли местных чиновников, представляющих власть исполнительную. Не случайно соотечественник Токвиля Ш.Л. Монтескье, который сам наблюдал за происходящими изменениями, последовательно отстаивал принцип разделения властей.

Централизованная монархия до революции во всех ее проявлениях создавала видимость равенства перед ней, стараясь не допустить недовольства в провинции. Но радикальные революционеры Парижа тоже получили из провинции сопротивление. Если сразу после революции федералистские настроения провинции приветствовались и поддерживались, то затем федералисты подверглись преследованиям. Радикалы-революционеры поступали очень просто: с карандашом в руках они делили карту Франции на департаменты безо всякого учета исторически сложившихся особенностей административных границ. В результате получилось 83 искусственно созданных департамента с назначенными из Парижа главами местной власти. Как отмечает де Токвиль, такая модель устройства местной власти позволила Наполеону быстро сформировать мощную армию. И, как отмечают современные исследователи, эта конструкция сохраняется до сих пор, что сказывается на решении вопросов формирования единой Европы.

Если обратиться к истории создания формы государственного устройства в России XX в., то и здесь мы увидим удивительное сходство. Создавалось федеративное государство сверху, то есть как решила центральная власть с карандашом в руках.

• А. Токвиль на основе анализа действительности первой половины XIX в. делает вывод о том, что развитие обществ будет идти в двух направлениях: это североамериканский

путь, когда американцы борются с трудностями, которые им создает окружающая среда. Эта борьба способствует созданию единого формально-правового состояния, интегрирующего различные этнические группы в единую общность с одним государственным языком, с доминирующей религией, с одним образом жизни. Централизация во Франции послужила толчком к революции. В США первые переселенцы жили локально, где было значительное равенство среди членов общины. Затем происходит объединение этих общин для построения единого государства на принципе федерализма. Эти общины объединяются добровольно. Затем возникают штаты, которые объединяются в федерацию государств (это важно подчеркнуть – именно федерацию государств, а не федеративное государство). Штаты передают федеральным властям решение таких вопросов, которые сама община решить не может. Это тип гражданских отношений, можно сказать, что это своеобразная социальная мораль. Характерным примером является использование налогов. Часть налоговых средств добровольно используется на местные социальные нужды. В современном обществе широкое распространение получили частные фонды. Преимущество их состоит в том, что они дают большую свободу деятельности, так как американцы опасались государственного финансирования своих общинных интересов, что могло привести к утере свободы. Современная система развития науки имеет в США фонды с миллиардными капиталами. Американцы поняли, что наличие нескольких фондов дает больше шансов получить поддержку на развитие конкретных проектов, особенно на местном уровне, чем дожидаться помощи от государства.

После Второй мировой войны в Германии политика оккупационных властей была направлена на разрушение крупного производства, чтобы исключить в будущем создание мощного централизованного милитаристского государства, способного быстро выдвинуться на первые роли в мировом сообществе. Но одновременно для поддержки нарождающегося мелкого и среднего производства создали фонды, как, например, фонд фон Тиссена на 1,5 миллиона марок. Сегодня существует много различных фондов, например, фонд

«Фольксваген», который был приватизирован после войны, а его акции могли купить люди с фиксированной границей дохода. Часть акций было вложено в фонд. В отдельные периоды фонд вкладывал по 150 миллионов марок в развитие конкретной сферы общества.

Как показывает практика, если есть 5– 7 фондов, то больше шансов получить поддержку от них у заинтересованных субъектов на развитие своего проекта. Известная фирма «Бош» полностью входит в фонд развития науки и культуры и поэтому исключена из списка предприятий на продажу, так как фонды не продаются.

Эта модель развития, имеющая истоки в США, получила достаточно широкое распространение после Второй мировой войны не только в Европе, но и в других регионах мира. Уровень развития и качество достигнутых результатов в каждой стране, конечно, неодинаковы, так как связано это с множеством не только общих принципов, но и индивидуальных особенностей. Но то, что такой подход является достаточно эффективным, несмотря на определенные различия между странами, практика прошлого столетия это подтверждает.

А второй путь – российский, основной чертой которого является регулярная борьба с человеком и цивилизацией. Эта точка зрения укрепилась после войны 1812 года. Россия привлекла внимание европейцев, которые пытались понять, что лежит в основе мощи, жизнестойкости, целеустремленности этого общества. Привлекали отличия, непохожесть на европейский тип отношений как внутри российского общества, так и во взаимодействии с другими народами. И трудно сказать чего в этом интересе было больше: то ли действительно желание понять суть социальных отношений у непонятного соседа, то ли неосознанный страх перед чем-то загадочным и в общем-то чуждым и опасным.

• А. Токвиль оказался прав в своем предвидении: эти два больших общества – российское и американское – стремились всегда к одной цели. Но двигались к ней каждый своим путем, опираясь на противоположные исходные предпосылки. И, самое интересное, Токвиль предугадал то, что каждое из обществ сумело привлечь на свою сторону в XX в. примерно поровну сторонников из числа многочис-

• ленных представителей мирового сообщества. Что способствовало созданию биполярного мира в прошлом веке.

Своеобразие в исследовании общественной динамики, коренящееся в различии двух вышеназванных подходов, на наш взгляд, и стали определять различия в мировом развитии. С точки зрения развертывания и укрепления идеалов гражданского общества каждая из доминирующих форм, в свою очередь, оказала влияние на конкретные направления социально-политического процесса, на развитие мира либо по североатлантическому, либо евроконтинентальному, либо традиционному азиатскому, либо российскому пути.

Важным аспектом социальных изменений в обществе является индустриализация материальных отношений и влияние данного процесса на гражданское состояние. Индивидуализм и стремление к равенству – это два противоположных и одновременно взаимосвязанных компонента, которые могут привести к самым неожиданным результатам (примеров в истории человечества много, и наш российский опыт – тому яркое подтверждение). Воля отдельного индивида к внутренней свободе при индустриальном типе общественных отношений нивелируется. Если его интересует только материальная независимость и благополучие, тогда равный, свободный гражданин должен быть готов отказаться от части свободы в обмен на государственное обеспечение и поддержку материального благополучия. В сложные экономические времена такой человек готов к диктатуре в любой форме.

Английский писатель и общественный деятель Эдмунд Берк выступал как ярый враг революций и защитник прав угнетенных и борец за свободу личности. Его трактат «Размышления о революции во Франции» биографы Берка называют первым манифестом контрреволюции. И бунтарский дух, переданный в нем автором, несомненно, оказал влияние на К. Маркса, когда тот писал свой «Манифест коммунистической партии». И, конечно, в историю общественно-политической мысли Берк и Маркс вошли как антиподы: первый старался не допустить никаких революций, а второй уповал на всемирную революцию. То, что Маркс был знаком с работами Берка, подтверждает тот факт, что в «Капитале» он обвиняет его в прислуживании монархии и продажности.

Он считал, что совершенствовать общество нужно путем повышения уровня свободы человека внутри существующего порядка. Закон и диктатура – вечные враги. Ничто, кроме абсолютной беспомощности, не может оправдать людей, которые не сопротивляются деспотизму до самого предела своих возможностей. Когда в 1760-х гг. король Георг III пытался расширить власть монарха за счет парламента, Берк в палате общин произносил пламенные речи в защиту свободы печати и прав человека. Когда в 1770-х гг. Северная Америка начала войну за независимость, он отстаивал ее право на самоопределение. Он разоблачал коррупцию британского правления в Индии. Он, сам будучи протестантом, выступал в защиту прав католиков в Ирландии.

Исходя из вышеприведенных взглядов на изменение общественного устройства, можно говорить о том, что социальные изменения в обществе непосредственно связаны с разрушением феодально-сословных отношений и возникновением новых, основанных на ка- питалистическом способе производства и поднявших значимость индивидуального начала над общинным. Замена сословных привилегий всеобщим юридическим правом определила качественно новое положение личности в обществе. Человек, независимо от его социального и имущественного положения, был признан полноправным участником общественной жизни и превращался из подданного государства в гражданина.

Обращаясь к российским социальным изменениям, происходившим на протяжении всего XX в., можно найти много общего, о чем писали Токвиль и Берк. Российские правители в начале века отвергали все эволюционные реформы либо не доводили их до конца (аграрная реформа Витте, затем реформа Столыпина, невнятные реформы Временного правительства). После октября 1917 г. многое, что совершалось в России, удивительным образом соответствовало предсказаниям мыслителей прошлого. В 90-е гг. прошлого столетия уклонение российских властей от ответственности за проведение реформ проявилось в полной мере. То, о чем писал Берк: приватизация имущества, манипуляции с выпуском бумажных денег, новое налогообложение, – все это кардинальным образом изменяет структуру общества и характер государственного устройства. В результате общество управляется представителями корпораций, советами директоров, адвокатами, казнокрадами, спекулянтами, авантюристами, объединенными в бесчестную олигархию. Главная цель такого пути направлена на превращение общества в огромный игорный дом, а всех граждан в активных игроков, где главный принцип жизни сводится к меркантильному сиюминутному успеху, часто иллюзорному. Но за счет интенсивной пропаганды, выдающей желаемое за действительное, создается стойкое представление о способе жизни, к которому необходимо стремиться каждому.

Несмотря на значительные, а иногда кардинальные изменения в тех или иных сферах жизни общества, не удается достичь быстрого качественного изменения. Связано это прежде всего с тем, что в процессе развития современного общества:

• -    цель плохо поддается определению, хотя общий курс вроде различим и понятен;

• -    осознанный и целенаправленный контроль за процессом происходящих изменений зависит от количества и качества информации;

• -    знаковую коммуникацию все больше заменяет символическая коммуникация;

• -    развитие каждого общества имеет свою логическую последовательность;

• -    источник социальных изменений находится в самой природе человека и общества. Только комплексный подход к исследованию общественной динамики, в том числе при реконструкции событий прошлого, позволяет качественно проектировать будущее и реализовать проект на практике.