Жанровое своеобразие романа Э. Елинек "Любовницы"

ется индивидуальный стиль романистки, заключающийся «…в разоблачении идеологического содержания устойчивых оборотов речи …» [Schmidt 1988: 463].

На наш взгляд, весьма продуктивным может стать осмысление поэтической системы Э. Елинек сквозь призму жанрового своеобразия ее произведений. Дело в том, что исследование жанра предполагает обращение к содержательным и формальным особенностям текста в их нерасторжимом единстве, ведь по словам М.М. Бахтина, жанр характеризуется особым «тематическим содержанием», «стилем» и «композиционным построением» [Бахтин 1986: 428]. Для Э. Елинек единство и взаимная обусловленность формы и содержания представляются принципиально важными. Не случайно своего «идеального читателя» писательница охарактеризовала так: «…он должен понять не только то, о чем я пишу, но и почему я пишу так, а не иначе» [Елинек 2010а: 387].

Ответ на этот вопрос, как нам кажется, следует искать в творческих установках писательницы. Воспринимая себя критиком языка, писательница разоблачает мифы массового сознания и называет свою стратегию «буквалистской практикой»: «…цитаты изымаются из старого контекста и прописываются в новый, таким образом, … в них так сказать, вписывается новый смысл» [Елинек 2010б: 408]. Подобная техника порождает принципиальную смысловую двойственность, напряженность поэтической системы Э. Елинек.

Рассмотрим, как это свойство реализуется на тематическом уровне романа «Любовницы». Одной из главных его тем, заданных уже заглавием, является тема любви, получающая разнообразное воплощение в тексте. Наиболее пристальное внимание автор уделяет пониманию любви как романтического чувства. Исследование данного концептуального понятия предполагает выход на авторское мировоззрение, ведь «художественный концепт … заключает в себе индивидуальноавторское понимание сущности предметов или явлений» [Соловьева 2009: 7].

Главные героини романа – Бригитта и Паула – молодые женщины, которые стремятся к любви, надеясь, что с приходом этого «настоящего чувства» их жизнь кардинально измениться. Для Бригитты все складывается благополучно, она выходит замуж за Хайнца, становится обладательницей собственного дома и магазина электротоваров. Паулу ожидает крушение семейной жизни.

Первое, что обращает на себя внимание при чтении романа, это подчеркнутая семантическая антитетичность лексики, варьирующей любовную тему. С одной стороны, любовь в сознании героинь пред- стает как радость, отдых, счастье. Предельным усилением этих положительных характеристик любви становится ее тесное сопряжение с жизнью: «Нам жизнь дает одна любовь!» («nur die liebe lässt uns leben!») [Елинек «Любовницы» 1996: 72; Jelinek 2007: 48]1. С другой стороны, тема любви сопрягается с мотивами боли, страдания, отвращения, ненависти, получая таким образом резко отрицательную оценку: «любовь причиняет Бригитте боль» («die liebe tut Brigitte weh») (с. 34; S. 24); «Бригитта пылает ненавистью к Хайнцу» («Brigitte hasst Heinz sehr glühend») (c. 82; S. 55); «И Бригитту тошнит от Хайнца!» («auch ekelt sich Brigitte vor Heinz!») (с. 47; S. 32).

Однако нарочитая противоречивость в раскрытии темы любви оказывается мнимой, ее границы легко преодолимы. Дело в том, что между положительными и отрицательными характеристиками любви невозможно провести четкую границу. Повествование строится таким образом, чтобы создать двойственную семантическую перспективу за счет соединения разнородных, подчас противоречивых смыслов. Так, любовь в романе подменяется разнородными понятиями: например, болью («Я люблю тебя так сильно, что мне от этого больно», (с. 31)), тяжелой работой («…Хайнц превратился из любви в серьезную обязанность. Из удовольствия в тяжкий труд», (с. 54)), стремлением к материальным ценностям и собственности («…есть ведь еще много других вещей, которые можно приобрести с его помощью и любить себе на здоровье заместо Эриха», (с. 173)).

Метаморфозы любовной темы поддерживаются и заостряются идентичными эпитетами, которые относятся к противоположным понятиям. Например, отождествляя любовь и жизнь, автор определяет их эпитетами «подлинная», «настоящая» и противопоставляет жизни «ненастоящей», в которой есть только работа: «…здравствуй, жизнь, самая настоящая, подлинней не бывает… Cмерть придет не скоро, если живешь настоящей и правильной жизнью. А вот если жизнь ненастоящая и неправильная…, то тогда ты и умираешь настоящей и окончательной смертью» (с. 72‒73). Как видно, в данном фрагменте контраст между настоящей и ненастоящей жизнью нивелируется, опровергается идентичными для жизни и смерти эпитетами. Возникает ощущение не просто столкновения, а опровержение одного понятия другим. Более того, сами понятия «жизнь» и «смерть» замещают друг друга на протяжении романного повествования. Так, жизнь характеризуется как медленное умирание, схватка со смертью. Умиранием, уходом из жизни обозначается и замужество: «…дочь ждет не дождется, пока и ей будет позволено умирать, и родители запасаются, готовясь к ее смерти…» (с. 24).

Мотив смерти при жизни позволяет по-новому взглянуть на любовь. В начале романа, как мы уже отмечали, любовь отождествлялась с подлинной жизнью, по мере развития действия происходит смысловая модификация темы любви. Как и жизнь, любовь оборачивается смертью, отсутствием жизни: «В Пауле угасают последние чувства. Её тело совершенно мертво» (с. 146). Как видно, в романном повествовании не просто сталкиваются противоположные понятия, они подменяют друг друга, в результате чего создается семантическая обратимость. Любовь не противопоставляется смерти (как и ненависти, страданию, боли), а замещается ею. Смыслы не поляризуются, а превращаются один в другой до полного взаимного опровержения. Вполне закономерной поэтому оказывается реализация любовной темы как постоянное её отрицание, а настоящей же (не мнимой) оппозицией романа становится антитеза «любовь – отсутствие любви».

Одновременно с развенчанием любовного мифа произведение Э. Елинек опрокидывает и читательские ожидания, связанные с жанром любовного романа. И делает это максимально демонстративно. Подтверждением чему может служить, например, авторский комментарий: «Тут вам и не любовный роман…» (с. 194). Э. Фиддлер определяет «Любовниц» как «анти-любовный роман» [Fiddler 1994: 72]. Опровержение традиций указанного жанра происходит в том числе и на сюжетно-композиционном уровне текста. Дело в том, что автор постоянно переключает читательское внимание с происходящих событий на процесс создания романа, выставляя напоказ принципы и приемы его композиции. Так, автор неоднократно подчеркивает контрастность двух сюжетных линий романа, одна из которых связана с историей Бригитты, а другая – с историей Паулы. Указание на это содержится в самом построении текста. До определенного момента истории двух героинь не пересекаются, а описываются в разных главах. Однако противопоставление это нивелируется тем, что обе истории предельно схематичны, внутренний мир героинь представлен стереотипами массового сознания, они не испытывают любви, замужество же рассматривают как залог материального благополучия.

Еще более зримым сходство судеб Бригитты и Паулы становится благодаря своеобразному контрапункту в главе «Свадьба». Здесь принцип повтора не просто получает свое предельное воплощение, но нарочито выставляется напоказ: свадебные церемонии героинь воссоздаются однотипными синтаксическими конструкциями и практически идентичными лексическими оборотами, например: «В руках у Бригитты букет белых роз. В руках у Паулы букет белых роз. На Хайнце чер- ный костюм с отделкой под смокинг. На Эрихе новый черный костюм и очень красивый галстук» (с. 204).

Истории Бригитты и Паулы, несмотря на разницу в финале (счастливая развязка истории Бригитты и крушение семейных отношений Паулы), варьируют сходные сценарии женских судеб. Как видно, построение романа по принципу повтора во многом соотносится с основной чертой авторской картины мира, основанного на бесконечном возобновлении ситуаций и характеров. Предельным выражением этого однообразного хода времени становится перекличка между «Предисловием» и «Послесловием» романа: «Увы, как часто жизнь уносится прочь в автомобиле, и на велосипеде за ней не угнаться. До свидания!» (с. 10); «Паула попалась. И если жизнь как-нибудь будет проходить неподалеку, Паула не попытается с нею заговорить… До свидания, Паула, и доброго тебе пути» (с. 237).

Таким образом, жанровая специфика романа Э. Елинек заключается в создании такой формы любовного романа, которая соответствует авторской картине современного мира, где вместо любви есть лишь миф о любви и жесткая экономическая обусловленность взаимоотношений. Этот миропорядок не допускает никаких исключений, однообразно повторяя характеры, события и ситуации.