Жертва и пространство

Человек немыслим вне пространства, как формы существования материи. Порождением потребностей человека, выступает деятельность, направленная на преобразование окружающего мира, благодаря которой постоянный рост уровня жизни, комфорта и безопасности воспринимается абсолютно естественно. В своем стремлении к созданию такого комфортного и безопасного пространства человек всегда использовал пространственные формы для своей защиты. Он обустраивал жилище в недоступных для проникновения чужаков местах, регулировал способы проникновения в эти внутренние пространства, выстраивал заградительные сооружения и многое другое.

Но человек — существо коллективное и там, где он поселяется, возникает множество жилищ, соседствующих друг с другом. По мере роста их количества, образовались кварталы, поселения, города, мегаполисы. Последние, ранее обеспечивающие безопасность и выживаемость, в том числе посредством повышения сплоченности, наоборот, приобрели свойство небезопасности (за счет повышенной плотности населения, дефицита средств жизнеобеспечения, жилищных, транспортных проблем, недостатка личного пространства и просчетов, связанных с его организацией и т. д.).

Очевидно, что на сегодняшнем этапе развития человечества большая часть окружающего его пространства так или иначе подверглась воздействию человека. А с увеличением этого преобразующего влияния, соответственно, возросли и масштабы опасностей, порождаемых им, в том числе и с позиций криминального поведения. Последнее, будучи процессом происходящим в определенном времени и в пространстве, неизбежно мотивационно обусловлено этим оказываемым на него влиянием внутренних и внешних факторов среды [2, с. 176].

Таким образом, и механизм конкретного преступления представляет собой процесс взаимодействия индивидов (преступника, жертвы, иных лиц) и пространственно-средовых факторов, формирующий их поведение и реализующий его.

Материал и методы

Существующие подходы к проблеме обеспечения безопасности того или иного пространства (городского, уличного, дорожного и т. д.) носят преимущественно предметно-отраслевой характер, что является очевидно недостаточным для создания безопасной и комфортной среды и, в конечном счете, решения основной стратегической задачи обеспечения безопасности личности от внутренних и внешних угроз. Требуется совершенно новый интегрированный подход, включающий объединение технической и гуманитарной составляющих проблемы обеспечения пространственно-средовой безопасности, основанный на теоретических выводах средовой криминологии (криминологии среды), как разновидности ситуационного направления предупреждения преступлений, т. е. выделении элементов окружающей среды и пространства, оказывающих криминогенное воздействие на человека и виктимизацию жертвы и последующем анализе степени их влияния на вариативность поведения человека.

Результатыи обсуждение результатов

Действия преступника зачастую зависят не только от его личностных установок, стремлений, наклонностей и прочего. В большинстве случае в конкретном преступлении между преступником и жертвой имеется взаимосвязь. Как в свое время образно выразился Ганс фон Гентиг «часто преступник и жертва подходят друг к другу как замок и ключ» [4, с. 384]. Используемые же ими при этом среда и пространство, наряду с иными составляющими, также оказываются не всегда случайным фактором, взаимовлияющим и взаимообуславливающим их поведение.

Соответственно, подобные характеристики среды и пространства вполне могут быть подвержены корректировке с позиции, например, минимизации удобства и возможности совершения преступления.

Влияние пространственных факторов на формировании отношений между людьми, как криминальных, так и некриминальных, стало предметом исследования еще с начала 60-х годов ХХ столетия. Появившиеся направления — энвайронментальная криминология, средовая криминология и др. изучают преступность и виктимизацию в связи с особенностями среды и с учетом того как индивиды и группы организуют собственную активность пространственно. Вспомним теорию «виктимности 7 секунд» американского исследователя Бетти Грейсон, утверждавшей, что обычный преступник не нападает на жертву просто так, не обращая внимания, что за личность перед ним. Но в отсутствие внешних условий для этого положительный результат может оказаться и недостижим1. Указанный вывод вполне коррелирует с новейшими исследованиями в области нейробиологии о том, что мозг человека подготавливается к мыслительной активности еще до того момента как человек это осознает.

Соответственно, когда человек сталкивается с выбором из каких-либо альтернатив избирательности своего поведения, о которых нужно подумать, то изначальные зачатки мыслей уже находится в подкорке подсознания. Как только наше подсознание приступает к выбору о дальнейшем поведении, исполнительные отделы мозга выбирают тот вариант мысли, чей сигнал оказывается сильнее остальных. Иначе говоря, в случае, когда подсознательная активность находит отклик в одном из возможных существующих выборов, мозг с большой долей вероятности выберет указанный вариант среди предложенных альтернатив, поскольку именно этот сигнал усиливается подсознательной активностью» [5].

Таким образом, установке преступника об удобстве/неудобстве территории для совершения преступления, как, например: ограниченность пространства, его открытость или, наоборот, закрытость для специального или социального контроля; расстояние до иных объектов, в том числе объектов безопасности (например, опорных пунктов полиции, систем фото и видео фиксации и др.) или объектов, имеющих соответствующие маркеры безопасности (наличие специальных знаков о ведущемся наблюдении, наличии систем охраны и др.); возможности (невозможности) слияния преступника со средой, при которой его присутствие в данном месте не должно привлекать внимания или вызывать подозрения; степень посещаемости территории; возможности перемещения на ней (способы, количество направлений, удобство использования тех или иных видов транспорта и др.); возможность беспрепятственного сокрытия преступления и преступника и т. д.) зачастую противостоит обратная установка жертвы относительно данной территории и пространства: как безопасного либо нет.

Указанная установка одновременно доминантно распределяется с иными ценностями и факторами (например, удобства, экономии, привычек, стереотипов поведения, когнитивных установок и предвзятостей и т. д.).

Соответственно, задача преобразования территории и пространства в целях придания им свойств безопасности (включая антикрими-нальную) осложняется за счет необходимости создания предпосылок индивидуального субъективного ранжирования индивидом-пользователем пространства и территории приоритета безопасности в числе иных ценностных установок избирательности своего поведения и нивелирования возможности негативной оценки мер безопасности, как существенно осложняющих жизнь (требующей значительных временных, экономических, психологических, физических и иных затрат).

Дополнительным позитивным результатом такого воздействия при помощи факторов среды и пространства является то, что он одновременно может корреспондирующе влиять на избирательность индивида в выборе анти-криминального правомерного варианта поведения и снижении уровня виктивности поведения жертвы. Трэвисом Хирши, основоположником теории социального контроля, по этому поводу было замечено, что при всей поливариативности мотивации людей к совершению преступления и уклонения от его совершения, второе (что останавливает людей от совершения преступления) важнее, чем первое. Соответственно, в поисках различий между лицами, совершающими преступления и не совершающими их, следует прежде всего искать не присутствие или отсутствие «зеленого цвета» на совершение правонарушения, а, наоборот, тот «красный цвет», который останавливает людей от совершения преступления [3, с. 205].

Выводы

Совершенствование мер по предупреждению преступности требует поиска новых моделей по достижению указанной цели.

Среди таких относительно новых способов противодействия преступности является предупреждение преступлений при помощи пространственно-средового проектирования, как разновидности ситуационного подхода к изучению конкретной ситуации в генезисе процесса криминальной и предкриминальной активности, развертывающегося в конкретном пространстве и времени. Указанный подход имеет существенные наработки в зарубежной криминологии.

Ситуационные модели предупреждения преступности разрабатывались в числе теорий, которые ряд авторов условно именуют теориями рационального выбора (теория сдерживания, собственно теория рационального выбора, теория самоконтроля, теория возможностей и др.) [1, с. 350].

Это предполагает, с одной стороны, возможность воздействия на ситуацию совершения преступления (сдерживающего, устраняющего, минимизирующего и т. д.), с другой — позволяет оценивать эффективность предупреждения по количеству лиц, воздержавшихся от их совершения, что фактически и является идеальной целью создания условий безопасности в обществе.

Подобная модель предупреждения преступлений посредством средового проектирования с 80-х годов 20-го столетия сформировалась в самостоятельную стратегию предупреждения преступности на основе экологического дизайна (CPTED), широко используемого во многих странах (США, Великобритании, Нидерландах, Финляндии, Норвегии, Франции и др.).

Несмотря на значительное внимание зарубежной криминологии данному направлению криминологического знания, следует отметить его пробельность в части изучения влияния пространства на жертву, выступающую нередко не менее значимым элементом механизма преступного поведения, что требует по-новому переосмыслить уже достигнутое.

Заключение

Мотивационная обусловленность избирательности поведения индивида в конкретной жизненной ситуации (преступника, жертвы, иных лиц) зависит от многих факторов, включая факторы пространства. В силу этого последние вполне могут быть предметом криминологического изучения в целях последующей корректировки с позиции придания им свойств сдерживания от того или иного негативно-разрушительного варианта поведения (криминального, виктимного и т. д.).

Изложенное обуславливает возможность включения в исследовательский потенциал методик средового проектирования с позиции его воздействия не только на преступника, но и на его потенциальную жертву.