Жертвенники культуры саньсиндуй (по материалам раскопок 2021-2022 годов)

Изучение культуры Саньсиндуй и ее места в древней истории Китая ведется с 1986 г. [Комиссаров, Гирченко, 2016]. Но даже на фоне достигнутых ранее больших успехов исследования последних трех лет отличаются особой интенсивностью. Подобная активность, помимо научного интереса, имела и определенный политический стимул: наглядно доказать всему миру, что китайская наука, как и страна в целом, успешно прошла испытание пандемией ковида и способна выдавать более заметные достижения, чем ранее [Комиссаров, Гир-ченко, Соловьев, 2021, c. 469].

Но был и еще один важный политический фактор. Весной 2020 г. руководитель партии и государства Си Цзиньпин посетил пещерный храм Юньган, где выступил перед работниками местного музея. После чего были обнародованы «15 тезисов его выступления по теме охраны культурного наследия, значения археологии в культурном и политическом просвещении масс» [Алкин, 2021, с. 16]. Они легли в основу заседания Политбюро ЦК КПК 28 сентября того же года, на котором Председатель Си дал прямую установку партийным и государственным органам оказывать археологам поддержку людьми и материальными ресурсами. Надо ли говорить, насколько важна для науки поддержка на самом высоком уровне?

Но ответить на отеческую заботу лучше всего не повседневной работой, чрезвычайно важной, но мало интересной для неспециалистов. Нужен был прорыв. Поэтому ученые обращаются к памятникам, уже известным в стране и за пределами, полевые работы на которых были временно законсервированы, но их возобновление гарантировало быстрый успех и открытия мирового уровня. Саньсиндуй идеально подходил для такой цели [Ли Хунфэй, 2022]. О важном государственном значении находок свидетельствует уровень их обнародования. Сообщения о раскопках размещены на сайте Госсовета КНР [New Sanxingdui findings.., 2022], их публикуют правительственные информагентства и издания [Hui Xiaoyong et al., 2022; Ji Yuqiao, 2022], о них снимает документальные фильмы центральное телевидение [Live: Latest archaeological discoveries.., 2022]; к этим материалам обращаются ведущие международные СМИ [Magramo, 2022; Smith, 2022], в т.ч. российские [Археологический памятник.., 2022].

В данном случае политическая конъюнктура не противоречила научности, и в итоге раскопок, 564

проведенных во второй половине 2020 г. и, главным образом, в 2021 г., были получены выдающиеся результаты. К двум жертвенным ямам, раскопанным в 1986 г., добавились еще шесть. Хотя полного академического издания результатов этого года пока не обнародовано, но в своей статье мы старались выделить в потоке информационных материалов, в первую очередь, факты и мнения китайских археологов, ведущих раскопки, что позволило создать вполне объективную картину исследований.

Поскольку над раскопом был возведен ангар из прозрачной пленки на металлических конструкциях, то китайские археологи не зависели от капризов погоды и могли работать круглый год. В 2022 г. интенсивные раскопки велись в летние месяцы, к началу августа их почти закончили, хотя формальное завершение запланировано на начало октября с.г.

Всего за период 2020–2022 гг. вскрыто 1834 м2 из общей площади «жертвенного поля» примерно 13 тыс. м2. В СМИ фигурировала цифра 3155 обнаруженных артефактов, в т.ч. более 2 тыс. бронзовых изделий, однако в научной статье о раскопках указаны намного большие цифры – всего 13 тыс. предметов [Жань Хуньлинь и др., 2022]. Вероятно, для прессы выбирались наиболее эффектные и хорошо сохранившиеся вещи, не учитывался массовый материал. Точные цифры можно будет назвать после публикации итогового отчета.

В текущем году удалось существенно пополнить коллекцию прошлого года новыми находками, в первую очередь, из жертвенных ям № 7 и № 8.

Так, в яме № 7 нашли бронзовую шкатулку с решетчатой крышкой и ручками в форме головы дракона; внутри находился большой кусок зеленого нефрита (см. рисунок , 5 ). По остаткам микрочастиц на поверхности шкатулки удалось установить, что она была завернута в шелковую ткань. К уникальным артефактам относится также фрагмент бронзовой фольги толщиной с бумажный лист, для изготовления которой необходимо было владеть технологией горячей ковки – не самой распространенной в ту эпоху. В то же время золото, как более мягкий металл, хорошо расковывалось холодной ковкой и в этом качестве использовалось для нанесения на бронзовую основу – например, в виде маски (см. рисунок , 4 ).

Из числа наиболее примечательных находок в яме № 8 следует отметить небольшой («поход-

Новые находки бронзовых изделий в Саньсиндуй (жертвенные ямы № 7 и № 8).

1 – «походный» алтарь из ямы № 8; 2 – мифический зверь из ямы № 8; 3 – кубок цзунь , найденный in situ с другими бронзами; 4 – голова в позолоченной маске из ямы № 8; 5 – шкатулка с куском нефрита внутри из ямы № 7. Все рисунки даны не в масштабе. Таблица составлена А.И. Соловьевым по материалам, представленными ИА Синьхуа в открытом доступе (по: [Hui Xiaoyong еt al., 2022; New Sanxingdui findings.., 2022; и др.]).

ный») бронзовый алтарь с фигурками мифических персонажей на его поверхности (см. рисунок , 1 ). Неподалеку расчищен бронзовый зверь, который служил навершием для крышки кубка. У него четыре крыла (небесная черта) и зубастая пасть (хто-ническая особенность), причем обе характеристики впервые встречены в изображениях саньсиндуйско-го бестиария. К его голове крепилась фигурка человека в длинном кафтане, который, вероятно, управлял зверем [Largest animal bronze ware.., 2022].

Также обнаружена бронзовая фигура с длинным (ок. 1,3 м) полым туловищем и непропорционально большой мордой, которую авторы раскопок назвали «изделие в форме дракона с поросячьим носом». На его принадлежность к свиньям указывают раздвоенные копыта, а к драконам удивительного зверя относят, очевидно, из-за завитка-гривы и большого, отнюдь не поросячьего хвоста (см. рисунок , 2 ). По мнению Чжао Хао, участника раскопок из Пекинского университета, бронзовая фигура могла использоваться для укрепления, например, краев крыши или иных элементов конструкции здания [Never-before-seen bronze beast.., 2022].

Еще один персонаж в составе бронзовых изделий в той же яме – человек с телом змеи (или змея с головой человека), опирающийся на сосуд-подставку и, в свою очередь, служащий подставкой для другого сосуда; общая высота достигает 1,6 м. Мифическое существо, возможно, восходит к древним мифам о нагах, а его связь с сосудами имеет сложную семантику. Любопытно, что его нос оформлен в виде свиного пятачка [Pandey, 2022]. Сосуды вполне шанского, с элементами раннечжоуского, облика.

Как подчеркивают китайские археологи, датировки шести жертвенных ям в Саньсиндуй опираются на 200 радиоуглеродных дат, которые в основном компактно легли в промежуток с 1131 г. до н.э. до 1012 г. до н.э. [Сунь Хуа, 2022]. Жертвенные ямы № 5 и № 6, вероятно, несколько позднее остальных, но и они не выходят за пределы периода позднего Шан или самого раннего (вероятно, «додинастиче-ского») Чжоу [Ji Yuqiao, 2022]. Эти даты подтверждаются близкими аналогиями для некоторых бронзовых сосудов и нефритовых регалий Саньсиндуя с поздними находками на Иньском городище. Кроме упомянутых выше сосудов в составе бронзовой фигуры «нага», можно указать на кубок цзунь , обнаруженный вместе с бронзовой скульптурой головы (см. рисунок , 3 ), или вазу лэй из ямы № 8, аналоги которой находили в окраинных районах позднего Шан – раннего Чжоу. В то же время они хорошо коррелируют с находками бронзовых сосудов из ям № 1 и № 2, которые относят к 1-му и 2-му периодам Иньсюй, датированным XIV–XIII вв. до н.э. [Гирченко, 2010]. Некоторый разнобой в получен-566

ных датах можно объяснить тем, что из Центральной равнины были получены не сами бронзовые сосуды, а их образцы и технологии производства (возможно, вместе с мастерами), которые затем прошли определенный период адаптации к местным условиям и требованиям [Варенов, Гирченко, 2014, с. 35; Ли Хунфэй, 2022]. К тому же даты изготовления жертвенной утвари могут существенно отличаться от времени использования/захоронения [Чжу Найчэн, 2022].

В целом, ученым еще предстоит долгая и кропотливая работа по определению функционального предназначения и мифологической сути найденных бронзовых фигур.

К числу дискуссионных относится вопрос о назначении саньсиндуйских ям, который не раз обсуждался в историографии. После открытия первых двух ям преобладала гипотеза об их связи с церемонией сакральной смерти вещей, которая встречается во многих традиционных культах. Нередко заложение подобных жертвенников со множеством ценнейших предметов было вызвано упадком власти прежних правителей. Другая версия опиралась на сведения из чжоуского сочинения «Го юй» (Речи царств), где описывалось, как при нападении врагов храмы разрушались или сжигались, а находящиеся в них вещи разбивались и закапывались [Чэнь Дэ-ань, Вэй Сюэфэн, Ли Вэйган, 1998, с. 17–20].

В свою очередь, проф. Чэнь Шэнь выдвинул гипотезу о том, что ямы представляли собой могилы, в которых помещали кремированные остатки тел (см.: [Smith, 2022]); соответственно, найденные в них изделия были погребальным инвентарем. Однако этой концепции возражали другие китайские ученые, поскольку найденные в ямах следы золы и пепла не соответствовали обряду кремации ни по количеству, ни по составу. Возможно, это остатки древесного топлива, которое использовали для обугливания приносимых в жертву предметов. Однако интенсивность обжига могла существенно варьировать. Например, слоновьи бивни в яме № 3 обожжены минимально – в отличие от бивней из ямы № 4, плохо сохранившихся из-за более длительного термического воздействия [Таньсо – фасянь…, 2022]. Возможно, это говорит о том, что церемонии, связанные с устройством ям, не были одинаковыми.

Поскольку характер и степень обожжения и в целом разрушения предметов различались в разных ямах, то многие ученые стали считать, что следы огня вообще не связаны с ритуалом, а свидетельствуют о какой-то катастрофе, вызвавшей обрушение строительных конструкций (о чем свидетельствуют, например, куски обожженной земли, сбитой способом ханту, найденные в яме № 8). Соответственно как минимум большие ямы, к которым относятся и № 7, 8, представляют собой не жертвенники «в узком смысле слова», а хранилища жертвенных вещей [Жань Хунлинь и др., 2022, с. 31].

Но закономерно возникает вопрос о том, почему гигантский набор ценнейших вещей был частично сломан, обожжен и заброшен в больших ямах? Свое объяснение предложил Фань Няньнянь, специалист по гидрологии из Сычуаньского университета. Он считает, что чуть больше 3 тыс. л.н. (возможно, в 1099 г. до н.э.) в районе произошло землетрясение большой силы. Оно вызвало обширный оползень в горах, который изменил течение р. Миньцзян, главной водной артерии Чэндуской равнины, и еще нескольких ручьев и речек. Они сменили свой ток в сторону Цзиньша, куда вынуждены были перебраться и создатели саньсиндуйских жертвенников (см.: [Weiss, 2015]). Однако заполнение ям с частичным повреждение предметов проходило на протяжении определенного периода, а не было единовременным событием. Так можно ли считать землетрясение и последующее изменение водного баланса причиной оставления богатейшего «жертвенного поля»?

Судя по имеющимся данным, природный катаклизм, о котором идет речь, относился к категории катастрофических. Местное население при мощных толчках испытало психологический шок, к которому прибавились неблагоприятные изменения в окружающем ландшафте и микроклимате. Не исключено, что колебания земли, правда, меньшей силы случались и ранее (как они происходят и в наши дни). И это сказалось на заполнении сакральными артефактами «жертвенных» ям, которое имело ситуативный, но вместе с тем регулярный характер. Можно предположить проведение серии превентивных магических действий, направленных на умиротворение божеств и духов, с действиями которых связанны колебания тверди и прочие бедствия. По данным этнографии известно, что размещение сакральных объектов в ямах (аналогичное находкам Саньсиндуя) связывается с обращением к нижним силам, далеко не дружественным к человеку. В ходе исполнения подобных актов священные объекты временно или окончательно изымаются из сферы доступности коллектива [Фрэзер, 1980, с. 608, 610, 629]. Если признать систематичность и временную протяженность таких действий, то этим можно объяснить постепенное заполнение «жертвенных» ям.

Что же касается общего финала для существования «жертвенного» комплекса Саньсиндуй, то причиной, скорее всего, стали природные потрясения, с фатальными по следствиями которых общество не смогло справиться. Разгул стихий в архаическом сознании объяснялся попустительством «своевольных сверхъестественных существ», которые, однако, не представлялись чем-то «неизмеримо высшим»; человек склонялся перед ними не полностью, а иногда даже мог «нагнать на них страху и заставить выполнять свою волю» [Там же, с. 61, 108]. Вероятно, когда сдвинулась земля и ушла вода, саньсиндуйский коллектив оказался «слишком разгневан, чтобы тратить силы на молитвы и заклинания» [Там же, с. 88], и перешел к практике проскрипций в отношении священных покровителей. Они частично утратили свою силу и проявили «преступную халатность», за что подлежали наказанию. Можно полагать, что захоронения «провинившихся» изваяний и присущей им атрибутики, пополнявших содержимое ям, осуществлялись и ранее. Однако они не были столь радикальными, как и мощь вызывавших их потрясений, и не имели последствием окончательное закрытие жертвенников-хранилищ и дальнейшее переселение носителей культуры с забвением некогда почитаемой территории. Разумеется, это лишь одна из гипотез, подтвердить или опровергнуть которые смогут новые материалы, ждать которых, судя по темпам раскопок, осталось недолго.

Работа выполнена по проекту НИР ИАЭТ СО РАН № FWZG-2022-0004 «Многообразие и преемственность в развитии культур в эпохи камня, палеометалла и Средневековья в дальневосточном и тихоокеанском регионах Евразии».