Жилища сельского населения Бурятии в 1920-е гг.: общие тенденции и этнические особенности

В российской истории 1920-е годы – важнейший переходный период, который характеризуется трансформацией хозяйственных, политических и социальных сфер, ломкой устоявшихся в прежние годы традиционных представлений. Сложный социально-исторический и социально-психологический процесс усвоения новых социальных форм, экономических отношений и ценностных представлений, диктовавшихся советской властью, приводил к изменению сознания в соответствии с большевистской парадигмой социалистического общества. Данные процессы, аналогичные всей остальной территории Советского Союза, в Бурят-Монгольской АССР активизировались постепенно не только в связи с более поздним окончанием Гражданской войны и иностранной интервенции, но главным образом в силу этнокультурной и хозяйственной специфики.

Республика представляла собой территорию взаимодействия различных этнических и конфессиональных групп, которые проживали в непосредственной близости друг от друга, но при этом сохраняли собственный традиционный образ жизни. В столице республике – Верхнеудинске – интериоризация советской модели происходила быстрее, чем в сельской местности. Это объясняется не только отдаленным положением некоторых деревень и улусов, но и большей устойчивостью в сельской местности традиционного образа жизни. Кроме того, многие поселения

(например, старообрядцев) представляли собой закрытые сообщества, изначально считавшие все нововведения враждебными и чуждыми. Поэтому однотипные действия властей в старообрядческом селе, бурятском улусе или в городском пространстве Верхнеудинска, направленные на внедрение нововведений, воспринимались по-разному и требовали выработки специфических для каждого отдельного случая мер.

Становление нового типа общества, которое происходило в постреволюционную эпоху, повлекло за собой изменения во всех сферах повседневного бытия, в том числе в материальной среде обитания сельских жителей. В 1920-е гг. в сельской местности Бурятии проживало абсолютное большинство жителей. Численность населения республики в 1923 г. составляла 451 869 чел., из которых 418 798 чел. проживали в селах и улусах (92,6 %). В 1926 г. при общем увеличении численности населения до 491 266 чел., процент сельского населения несколько уменьшился, составляя – 90,7 % (445 700 чел.). По Всесоюзной переписи 1926 года сельское население Бурятии по национальному составу было представлено следующим образом: русских – 49,8 %, бурят – 45,1 %, тунгусов (эвенков) – 0,6 %, прочих – 4,5 % [1, л. 910].

Хозяйственные формы населения Бурятии, зависевшие от разнообразных естественных условий и бытовых навыков, были представлены бродячим охотничьим хозяйством в Баргузинской тайге, номадным скотоводческим хозяйством в Агинском аймаке, большим разнообразием полукочевых форм хозяйств в Эхирит-Була-гатском, Хоринском аймаках, типичными оседлого типа хозяйствами в Верхнеудинском, Мухоршибирском, Кабанском районах. Около 54 % всех хозяйств были оседлого типа, из них 10 % бурятских; полукочевые хозяйства составляли чуть больше 40 % из них 78,6 % были бурятскими и эвенкийскими; кочевые хозяйства составляли 5,7 % или 11% от общего количества бурятских и тунгусских хозяйств, бродячих хозяйств насчитывалось 0,3 % [1, л. 11].

Неоднородность этнического состава населения Бурятии, разнообразие хозяйственно-культурных форм и религиозных верований в сочетании с природным фактором обусловили наличие различных принципов организации жилого пространства. Жилищно-поселенческий комплекс был представлен разными типами поселений и жилищ с принципиально отличительными чертами структурной организации жилого пространства. Русские и другие группы оседлого населения жили крупными селениями, бурятское население – улусами (мелкими населенными пунктами), которые отличались от русских деревень. В них не было ни улиц, ни правильно расположенных усадеб. Характерной чертой бурятских поселений являлась их большая разбросанность, что было обусловлено характером хозяйственной деятельности. Так, в 1922 г. в Бурят-Монгольской автономной области РСФСР на 100 населенных мест приходилось: поселений до 5 дворов у бурят – 8, у русских – 21; от 5 до 24 дворов у бурят – 51, у русских – 41; от 50 до 99 дворов у бурят – 11, у русских – 12; от 100 до 189 дворов у бурят – 2, у русских – 6; среди 200 и более дворов бурятских поселений не было, у русских их было 3. Русская часть населения проживала не только в крупных поселениях, значительная часть их жила на заимках, выселках и др. [6, с. 21].

В сельской местности Бурятии в середине 1920-х гг. числилось 2 360 населенных пунктов, из которых селения русского типа составляли 613 (26 % от общего количества населенных пунктов), бурятские улусы – 1 713 и дацаны – 21 (73,4 %), прочие населенные пункты – 13 (0,6 %). На один населенный пункт приходилось у русских и прочих 422 чел., у бурят – 125 [1, л. 7].

По количеству дворов в населенных пунктах большее количество приходилось на группу до 40 дворов – 1 573 населенных пункта (67 %), до 80 дворов – 372 (16 %), от 120 дворов – 121 (9 %), до 420 дворов – 11 (0,5 %), до 1 000 дворов – 6

(0,3 %) [1, л. 6, 8]. Следует отметить, что населенные пункты были расположены на достаточно большой территории и в основном это были малодворовые деревни и улусы.

Основной чертой первых постреволюционных лет стало начало социалистического преобразования деревни и улуса, которое затронуло жилищные условия сельского населения. Деревня будущего идеологами партии виделась организованной по типу города. Предполагалось, что крестьяне, объединенные в коммунах, будут жить в больших домах-общежитиях. Индивидуальные кухни, бани, хозяйственные постройки должны были уйти в прошлое. Вместо них планировалось построить общественные столовые, прачечные, бани, магазины, аптеки, коллективные хозяйственные комплексы. Предполагаемые мероприятия должны были изменить и улучшить жилищно-бытовые условия крестьянства, приблизив их к городским. В подобных поселениях проще было решать проблемы со снабжением, предоставлением культурно-бытовых услуг и организацией досуга.

На деле же все происходило иначе. Созданию нового быта во многом препятствовали недостаток финансовых и материальных ресурсов, а также тяжелые условия жизни. Преобладающая часть жилищного фонда – это старые здания, в массе своей не отвечавшие элементарным санитарно-гигиеническим нормам. Прежними оставались тип и конструкция жилищ, часто с земляными полами, с пребыванием мелкого скота вместе с людьми, освещением лучиной.

Войлочные юрты сохранились у агинских, еравнинских, баргузинских и за-каменских бурят, но они уже часто имели вспомогательное значение, выполняя функции только летнего жилища. Вот как описывает бытовые условия агинских бурят доктор Н.В. Жинкин: «Жилище их – войлочная юрта. Она служит и для летнего, и для зимнего пребывания. Юрта состоит из деревянного остова, построенного из березовых или ивовых палок, связанных между собой ремнями ( канны ). Установленная клетка представляет себой короткий цилиндр, закрытый конусообразной кровлей с отверстием посредине для дымохода. Клетка и кровля по бокам обтянута войлоком и скреплена веревками… Юрты круглые, средний диаметр составляет 4,4 метра, высота посередине от 2,0 до 2,3 метра…полы в основном земляные. Обычными предметами в юрте были один, два или три орона (дощатые кровати), прямо, напротив входа, у стены Богдо Шэрэ (шкаф для бурханов), два или три переносных столика, сундуки под одежду, другой мебели нет. У входа в юрту стоит кухонная посуда. Некоторые юрты оборудованы швейными машинками и железными кроватями. Среднее количество живущих – 4 человека, средняя площадь юрты составляет 15,2 м². Помимо такого рода юрт существуют для жилья еще деревянные строения, представляющие из себя род сараев, сделанных из досок» [2, с. 67-57].

В Бурятии усилия властей были направлены на вытеснение деревянных юрт и их замену срубными домами, которые значительно превосходили размерами традиционные жилища бурят, были теплее из-за наличия печи, строившейся по русскому образцу [7, с. 17]. Преимущественно этого удалось достичь в среде западных бурят, поскольку еще в начале XX в. по своему внешнему облику их жилище – срубная юрта – приближалось к избе русского типа, что было обусловлено более тесными контактами с русским населением. «На зимниках живут теперь в просторных и высоких избах русско-сибирского типа, щеголевато выглядывающих своими резными наличниками и ставнями, окрашенными обязательно в белый цвет» [4, с. 44].

Заимствуя быт русского населения, западные буряты усовершенствовали свое жилище, оно мало чем отличалось от крестьянского как по внешнему облику, так и по внутреннему убранству. В первой половине 1920-х гг. население Боханского аймака проживало в четырехстенных домах, крытых иногда тесом, иногда драньем, длина домов в большинстве 3½, а ширина 3 сажени, высота 3¼ аршина, 4-5

окон. Наличники и рамы иногда красили. Летом население проживало в восьмиугольных юртах. Типичной обстановкой в доме крестьянина-середняка были «два стола, четыре – пять стульев местного производства, деревянный крашенный диван, чайник, чашка на каждого члена семьи, полдюжины ножей, столько же тарелок, и у верующих в переднем углу заян , изображение так называемых «хоринских девиц» [8, с. 86]. Главной особенностью происходивших изменений стало наличие в жилище деревянной мебели – полатей, лавок.

В целом в период первых преобразований советской власти жилище коренного населения не претерпело значительных изменений, менялись лишь его некоторые элементы. Партийные, советские и комсомольские организации, женорганиза-торы активно пропагандировали в улусах новый быт. В избах-читальнях, красных юртах, домах буряток и домах крестьянок читались доклады о новой жизни, гигиене и культуре, соблюдении чистоты. Однако внедрить новые представления и навыки в жизнь и быт бурятской семьи, особенно в восточных аймаках, было затруднительно в связи с высоким уровнем бедности.

Типичная домашняя обстановка бурятской семьи в восточных, забайкальских, аймаках республики была представлена низенькими деревянными койками ( жабдан ) с войлочными тюфяками, сундуками ( абдар ) и деревянными ящиками ( ухэг ) с домашней рухлядью. Главное место в доме занимала божница на деревянных подставках, которая обычно располагалась у противоположной от входа стены. В некоторых зажиточных домах около божницы стояли низкие кресла ( сынты ) с мягкими войлочными подушками ( олбок ). В правом от двери углу располагались печь и кухонная утварь. Эта часть дома считалась женской половиной. В левом углу в небольших загородках помещали ягнят, козлят и телят, а также хозяйственные предметы: седла, уздечки, веревки, сбрую и т.д. Сидели обычно на полу, подостлав небольшой войлочный потник ( шэрдэк ). Перед гостями ставили миниатюрные столики ( шэрээ ) с угощением. Примитивной и убогой обстановкой довольствовалось забайкальское батрачество и беднячество. В их домах спали на деревянных нарах, завернувшись в старые овчинные покрывала и шубы, стульями служили отпиленные чурки и куски дерева, кухонная утварь состояла из грубых деревянных чашек, ложек и берестяных туесов [3, с. 258].

В 1920-е гг. не особо улучшались и жилищные условия русского населения Бурятии. Строго установленного типа построек в регионе не имелось, а население в своем большинстве жило в крайне стесненных условиях. Исходя из сложившейся ситуации, органы власти, прежде всего, занялись изменением существовавших норм жилищных условий, которые перестали соответствовать новым реалиям жизни. Отметим, что решение этого вопроса затянулось на многие годы, поскольку в одночасье решить эту проблему было непросто. На низком уровне сохранялось санитарное состояние сельских поселений, в которых отсутствовали элементарные условия (канавы для стока воды), не осуществлялась уборка снега, мусора и грязи. Часто дома не имели исправных печей, двойных рам и нередко даже стекол в рамах. В большинстве домов прежними оставались предметы обихода, домашняя утварь. В русских семьях продолжали пользоваться деревянной кухонной посудой, ведрами, кадушками, бочками, «квашонками», корытами для просеивания муки ( сельницы ). Зажиточные крестьяне могли себе позволить более совершенные и удобные предметы обихода, сделанные из жести, алюминия, стекла, фаянса. Вместо глиняной посуды они использовали различного рода кастрюли, чугунки, сковородки.

У семейских жилищные условия имели свои особенности. Их селения в большинстве случаев располагались в долинах между отрогами гор. Обыкновенно в селе было две – три улицы, пересеченных переулками («праулками»), по которым ходили в поле, за село, к речке и т. д. Некоторые улицы растягивались на несколько верст вдоль ключа или речки, от которой были проведены канавы для орошения огородов, полей и покоса. «Постройки семейских – большие, высокие, деревянные избы из очень толстого леса с крытым тесом, на два ската, крышами. Сверху доски крыш скреплены «охлопенем», нижние концы положены в желоб, укрепленный крючьями. Наличники окон расположены настолько высоко от земли, что с улицы рукой их не достанешь; карнизы украшены резьбой и в большинстве случаев раскрашены различными красками. Часто на ставнях нарисованы всевозможные цветы или же разные птицы, их которых преобладают павлин, петух, голубь. Ворота и калитки также разрисованы и украшены резьбой. Жилые постройки в большинстве случаев состоят из двух изб, соединенных между собой крытыми теплыми, светлыми сенями, где находится «казенка» для хранения сундуков с имуществом, одеждой и разной рухляди. Одна изба служит жильем в летнюю пору, другая в зимнюю. Иногда для зимнего жилья строятся особые помещения – «зимовья» – во дворе. Внутри избы чисто и опрятно. Чисто вымытый пол застлан коврами-половиками или же посыпан дресвой, иногда песком. В «переднем углу» устроена божница, киот, весь увешанный или заставленный иконами старинного письма, большей частью образами с изображением Николая угодника, Божьей матери, Спасителя, Георгия Победоносца и т. д. Иконы без риз, а прямо писанные на досках. На светлых окнах иногда висят бумажные вырезанные шторы, на подоконниках стоят банки с цветами. В одном углу, ближе к порогу, стоит кровать, украшенная рисунком и резьбой. Над кроватью, к печи, высокие полати, на которых спит зимой большая часть семейства» [5, с. 108].

В целом, к концу 1920-х гг. санитарное состояние, культура жилища оставались на очень низком уровне. Сложность ситуации заключалась не в том, что «темный» народ не желал приобретать навыки гигиены. Проблема была глубже – в бедности. Во многих улусах жители десятилетиями не обновляли гардероб, не приобретали для бытовых нужд необходимые товары, используя в быту устаревшие предметы обихода. В селах и улусах Бурятии, несмотря на усилия властей, жилище, его тип и особенности функциональных зон, независимо от национальной принадлежности его владельца, формы и способов ведения им хозяйства, в 1920-е гг. в большинстве своем осталось традиционным. Модернизация жилищно-бытовой сферы сельского населения Бурятии в 1920-е гг. была затруднена. Пропагандируемые властью рецепты преобразований в жилищно-бытовой сфере села применялись на практике главным образом состоятельными домохозяевами. Остальные же слои сельского населения были не в состоянии вводить новшества в силу слабого экономического состояния их хозяйств.