Злоупотребление правом с позиции гражданского права и трудового права

Категория «злоупотребление правом» привлекает внимание ученых, исследующих ее с различных позиций. В области теории государства и права данным вопросом занимается А. Е. Наумов [10], Н. А. Дурново [5], Е. А. Оденгал [11], А. В. Волков [3], А. А. Малиновский [9]; с позиции гражданского права – А. А. Кузнецов [8], Д. А. Токе-рев [15], Г. Т. Бекназар-Юзбашев [1], С. Д. Радченко [13]; ученые в области административного права – Е. Н. Крымова [7]; налогового права – Н. А. Фоминова [16]; конституционного права – А. А. Смирнова [14]; трудового права – Е. В. Каплун [6], К. А. Белозерова [2], Е. М. Офман [12].

Несмотря на повышенный интерес ученых к проблеме злоупотребления правом, дискуссионным является диапазон вопросов, начиная с формирования определения и установления определяющих признаков данного правового поведения и заканчивая проблемами фиксации правовых последствий в результате недобросовестных деяний управомоченных субъектов.

В рамках настоящей статьи мы считаем необходимым остановиться на межотраслевой связи понятия «злоупотребление правом» с позиции гражданского и трудового права Российской Федерации, поскольку гражданское право является материнской отраслью для трудового права.

Одним из первых в России феноменом злоупотребления правом заинтересовался известный цивилист В. П. Грибанов. Автор понимал злоупотребление как особый вид гражданского правонарушения. Другими словами, поведение является не только незаконным, но, по крайней мере, виновным, которое совершено уполномоченным лицом при осуществлении своего права и связано с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа [4, с. 48–50, 57, 63].

В гражданском праве (ч. 1 ст. 10 ГК РФ) существует четкое законодательное закрепление о невозможности причинения вреда (морального, материального) кому-либо при осуществлении гражданских прав. Злоупотребление правом, то есть недобросовестное поведение (действие, бездействие) любых субъектов права – как физических лиц, так и юридических – недопустимо. Гражданско-правовая норма в общем виде носит декларативный характер и достаточно часто используется в судебном правоприменении в случаях восстановления принципов разумности и добросовестности.

Например, Верховный Суд РФ в своем определении от 3 февраля 2015 г. по делу № 32-КГ14-17 сформулировал следующую дефиницию: «Злоупотребление правом имеет место в случае, когда субъект поступает во- преки норме, предоставляющей ему соответствующее право, не соотносит поведение с интересами общества и государства, не исполняет корреспондирующую данному праву юридическую обязанность».

В то же время судом разъясняется следующее положение: «Под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по реализации принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав. При этом лицо совершает действия с незаконной целью или незаконными средствами, нарушая права и законные интересы других лиц и причиняя им вред или создавая соответствующие условия» (определение Верховного Суда РФ от 14 июня 2016 г. № 52-КГ16-4).

По своей правовой природе злоупотребление правом является нарушением запрета, установленного в ст. 10 ГК РФ. Обстоятельствами, имеющими юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащими установлению, являются: наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок; наличие или отсутствие действий сторон по сделке, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий; наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц; наличие или отсутствие у сторон по сделке иных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия. Например, требования собственника недвижимости о прекращении права пользования арендаторов на основании отсутствия государственной регистрации договора аренды. Тем не менее приобретатель имущества в момент заключения сделки знал об обременении арендаторами недвижимости, что выступает, по мнению суда, злоупотреблением.

Государственная регистрация договора аренды недвижимости, имеющая целью защиту интересов третьих лиц, которые могут приобретать права на эту недвижимость, дает возможность получить информацию о существующих договорах аренды. Таким образом, заявление приобретателя недвижимого имущества об отсутствии государственной реги- страции договора аренды, о наличии которого он знал в момент приобретения недвижимости, является злоупотреблением правом (ст. 10 ГК РФ). Согласившись приобрести в собственность недвижимое имущество, находящееся во владении арендатора, покупатель фактически выразил согласие и на сохранение обязательственных отношений по договору аренды. В связи с этим договор аренды сохраняет силу в соответствии со ст. 617 ГК РФ, и в иске о выселении арендатора должно быть отказано (Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 февраля 2014 г. № 165).

Интересным видится пример, когда родители несовершеннолетних детей, по мнению суда, фактически не проявляют заботу о благосостоянии своих детей, оставляют их без родительского попечения: родители совершили умышленные действия и заключили сделку по продаже жилого помещения, тем самым ущемив имущественные права детей. Такие сделки свидетельствуют о том, что характер сделки противоречит основам правопорядка и нравственности и являются, по своей сути, злоупотреблением (определение Верховного Суда Российской Федерации от 15 октября 2013 г. № 5-КГ13-88).

Иногда в суды подают иски, содержащие информацию, которая не соответствует действительности, дискредитирует честь, достоинство или деловую репутацию. В частности, ответчики подали заявление в Следственный комитет РФ, а также в Счетную палату о том, что истцы совершили преступление, похитили бюджетные средства. В ходе судебного разбирательства суд установил, что такие требования не соответствуют действительности, порочат честь, достоинство и деловую репутацию истцов. В то же время суд отмечает, что такие действия ответчика продиктованы не намерением исполнять гражданские обязанности или защищать права и законные интересы, а только фактическим намерением причинить вред другим лицам, что, по сути, является злоупотребление правом (постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 17 марта 2015 г. № F04-16175/2015 по делу № A45-4604/2014).

В трудовых отношениях в общем виде под злоупотреблением правом подразумеваются такие действия либо бездействия субъектов трудового права, которые причиняют вред и (или) дают возможность получения необоснованных преимуществ перед иными субъектами трудового права в момент реализации субъективных прав и правовых интересов с нарушением цели, задач, а также принципов, установленных законами. Злоупотребления трудовыми правами возможны также в иных формах [18, с. 64].

Думается, что злоупотребление правом не является правонарушением (отсутствуют такие признаки, как противоправность, наказуемость), при этом в судебной практике высших судов Российской Федерации встречается позиция, согласно которой поведение работодателя или его уполномоченного представителя, фактически допустившего работника к работе и не оформившего в письменной форме трудовой договор в установленный ст. 67 Трудового кодекса РФ срок, вопреки намерению работника оформить трудовой договор, расценивается судом как злоупотребление со стороны работодателя правом на заключение трудового договора (ст. 22 Трудового кодекса РФ) (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2018 г. № 15 «О применении судами законодательства, регулирующего труд работников, работающих на индивидуальных работодателей и на работодателей – малых предприятий, являющихся микропредприятиями»).

В другом случае суд расценил в качестве злоупотребления правом действия работодателя по сокрытию трудовых отношений, когда вместо трудового договора с работником был заключен гражданско-правовой договор с исполнителем (определение Верховного Суда Российской Федерации от 10 сентября 2018 г. по делу № 80-КГ18-9).

Данный подход представляется не совсем верным, поскольку фактическое допущение работника к работе без надлежащего оформления трудовых отношений и/или уклонение от оформления трудового договора, а также заключение гражданско-правового договора, фактически регулирующего трудовые отношения, являются правонарушениями, за совершение которых Кодекс РФ об административных правонарушениях устанавливает ответственность (ч. 3–5 ст. 5.27).

На практике неоднократно возникал вопрос о выплате выходного пособия работникам в виде нескольких зарплат при расторжении трудового договора по различным основаниям (по соглашению сторон, по инициативе работника, по инициативе работодателя по основаниям, не связанным с нарушением дисциплины труда). Суды часто расценивают подобное условие как злоупотребление правом и отказывают во взыскании денег. Думается, что ни работники, ни работодатели не действуют недобросовестно, а всего лишь реализуют представленные им ч. 4 ст. 178 Трудового кодекса РФ возможности по самостоятельному установлению в трудовом договоре иных, не предусмотренных законом, случаев выплаты выходных пособий или установлению повышенных размеров выходных пособий. Однако в отдельных случаях злоупотребление правом явно усматривается. В силу уникальности, нетипичности, «оригинальности» поведения работников, совершивших недобросовестные действия (совершенно справедливо обозначенных судом как «злоупотребление правом»), мы считаем необходимым более подробно остановиться на одном из таких случаев.

В связи с нахождением генерального директора ООО «Беккер Майнинг Системс-Сибирь» в командировке работник А. С. Емцев был назначен его приказом временно исполняющим обязанности генерального директора; ему была выдана доверенность на пять дней на представление интересов общества в отношениях с третьими лицами и с правом подписания финансовых и хозяйственных документов. В тот же день А. С. Емцев от имени работодателя подписал соглашения о расторжении трудового договора с шестью работниками этой компании, в соответствии с которыми в последний рабочий день работодатель обязуется выплатить работникам в дополнение к суммам, предусмотренным трудовым законодательством (заработная плата, компенсация за неиспользованный отпуск), компенсацию (выходное пособие) в указанных в соглашениях суммах (на шесть работников данная сумма составила 9 601 172 руб. 11 коп.). Одобрения данных сделок со стороны участников общества не было.

В последний день работы работникам были перечислены денежные средства на указанную выше сумму. Работодатель обратился в суд с требованиями о взыскании убытков, причиненных обществу действиями А. С. Емцева. Суд пришел к выводу о наличии в действиях работников злоупотребления правом, поскольку они действовали недобросовестно: подписали соглашения о расторжении трудового договора под условием, что им будут выплачены суммы компенсации, в несколько раз превышающие ежемесячную заработную плату (определение Верховного Суда Российской Федерации от 13 января 2016 г. № 304-ЭС15-17334 по делу № А27-23078/2014).

Интересным для осмысления является вопрос о правовых последствиях злоупотребления правом. Гражданский кодекс РФ закрепляет правило отказа в защите лицу, которое принадлежит ему, полностью или в соответствующей части. Если злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, такое лицо вправе требования возмещения причиненных этим убытков (ч. 4 ст. 10).

Таким образом, для гражданского права механизм минимизации неблагоприятных последствий не является уникальным. Гражданский кодекс РФ прибегает к таким последствиям и в том случае, когда обязанное лицо совершает любые иные действия, подпадающие под понятия «правонарушение», «деликт».

Так, по требованию о признании договора купли-продажи имущества и брачного договора недействительными суд делает вывод, что действия одной из сторон договора допустимо расценить как злоупотребление правом и взыскать причиненный ущерб в пользу другой стороны. Одновременно с этим под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права, при котором допустимо взыскивать причиненный ущерб.

В трудовом праве ситуация складывается иначе. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 3 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» содержит правоположение, согласно которому результатом совершения работником злоупотреби-тельских действий при расторжении трудового договора по инициативе работодателя является отказ в удовлетворении иска о восстановлении его на работе. Работник также вправе выдвигать требования об изменении даты увольнения. В то же время указывается, что работодатель не должен нести ответственность за неблагоприятные последствия, вызванные несправедливыми действиями со стороны работника.

В отношении работодателя, злоупотребившего правом, никаких правовых последст- вий не установлено. На практике суды применяют к ним правовые последствия такие, которые являются следствием совершения правонарушения. Их перечень представлен в ст. 394 Трудового кодекса РФ. Но это не совсем верно, поскольку злоупотребление правом правонарушением не является.

Вывод: действующее гражданское и трудовое законодательство не дает легального определения понятия «злоупотребление правом» в силу его многогранности, многозначности, в силу невозможности заранее определить весь спектр форм такого правового поведения. С одной стороны, это не совсем верно, поскольку квалификация деяния в качестве злоупотребления может быть осуществлена исключительно судом. С другой стороны, возможно, это и нецелесообразно, поскольку право как живой организм развивается быстрее, чем законодатель может это предвидеть.

Правовые последствия злоупотребления правом в трудовых отношениях должны быть легально закреплены в Трудовом кодексе РФ, потому что трудовое законодательство как отрасль права, ориентированная на защиту прав и интересов работников как более слабой стороны трудового правоотношения (в рамках дисциплинарной и материальной ответственности), не содержит адекватного механизма восстановления трудовых прав работников и работодателей, понесших неблагоприятные последствия в результате недобросовестного поведения противной стороны.