Злоупотребление при заключении мирового соглашения в банкротстве

Недобросовестное поведение лиц имело место быть еще в Древнем мире. Подобное поведение в течение длительного времени не было самостоятельным предметом для изучения, это правовое явление рассматривали в рамках конкретных правовых вопросов. Однако, отсутствие теоретической базы не помешало нормативному закреплению данного вопроса.

Так, например, Русская Правда на ряду с другими источниками права отражали не только сам пример недобросовестного поведения при банкротстве или несостоятельности, как тогда это было принято называть, но также регламентировали порядок противодействия ему. Изменения, которые сходом времени вносились в законодательство, говорили о том, что банкротные отношения приобретают все более сложный характер.

В наше время стремительно развивается судебная практика относительно анализа злоупотреблений при банкротстве [3].

Злоупотребление в рамках банкротства (несостоятельности) – это самостоятельная форма недобросовестного поведения, которая не регламентирована ст. 10 Гражданского кодекса РФ п., а выражена фразой «иная форма недобросовестного поведения» [1].

Как показывает практика, зачастую, суды придерживаются позиции согласно ко- торой необходимо создать все условия для наибольшего удовлетворения требований кредиторов. Наравне с этим, нужно сохранить баланс интересов обеих сторон, не допуская каких-либо злоупотреблений в отношении должника в рамках института мирового соглашения. Сделать это достаточно трудно, так как в банкротстве принимают участие большое количество лиц, интересы которых расходятся и создают трудность в достижении равенства и баланса интересов.

В качестве примера можно привести следующий пример из практики:

«На рассмотрение ВС РФ был передан подобный спор. Между ООО и банком был заключен кредитный договор, в обеспечение исполнения условий которого ООО заложило объект недвижимости. Здание было застраховано, в качестве выгодоприобретателя был указан банк. При пожаре заложенное здание существенно пострадало. Банк обратился в страховую компанию, которая отказала в выплате, в связи с чем, банк обратился в суд. Страховое покрытие составляло 120 млн руб., стоимость восстановительного ремонта – 699 155 981 руб., то есть в рамках спора банк просил взыскать максимальную сумму страхового покрытия.

В процессе рассмотрения спора банк и страховая компания заключили мировое соглашение, установив обязанность страховой компании произвести выплату в размере 14 млн руб. (сумма покрытия снизилась более чем в восемь раз). Мировое соглашение было утверждено судами первой и кассационной инстанций. Суды исходили из позиции банка и страховой компании, согласно которой при имевшейся задолженности по кредитным договорам ООО не вправе вторгаться в их отношения по определению размера убытков, а свои права оно может защитить иным способом, к которому и прибегло, предъявив самостоятельный иск о взыскании страхового возмещения.

Принимая указанный спор на рассмотрение, ВС РФ в своем определении указал, что к выводу о ненарушении мировым соглашением чьих-либо прав суды пришли несмотря на участие в деле общества, связанного с банком и страховой компанией кредитными, залоговыми и страховыми обязательствами и заявившего об обусловленном этими правоотношениями интересе в исходе дела.

Интерес общества в рамках данного спора состоял в минимизации его задолженности перед банком по кредитным договорам за счет возмещения убытков в подлежащем определению размере посредством страховой выплаты. Но в сложившихся к моменту возникновения убытков обстоятельствах лицом, в пользу которого подлежат возмещению убытки, являлся банк.

Таким образом, ни сторонами мирового соглашения, ни судом кассационной инстанции, установившим соответствие соглашения закону, не была опровергнута позиция ООО о том, что условия мирового соглашения, в рамках которого размер убытков определен заинтересованными лицами, нарушают его права» [5]. Иными словами, сложилась ситуация, при которой общество не могло принять участие в заключении мирового соглашения, которое оказывало существенное влияние на его права. Степень покрытия по страховому договору предопределяла сумму обязательств перед банком.

Описанный пример показал ситуацию, когда злоупотребление проявило себя в рамках несостоятельности (в данном споре стороны не были вовлечены в процедуру банкротства), и тех отношений, когда связь между двумя лицами напрямую затрагивает права и обязанности третьего участника. Более распространенным видом подобного вовлечения третьих лиц являются случаи использования института мирового соглашения с целью прекращения поручительства.

Следует также обратить внимание на то, что если кредитор не сможет доказать свою добросовестность, то есть не приведет достаточных аргументов, подтверждающих объективную невозможность вступления в спор ранее, то такое поведение кредитора может быть расценено как злоупотребление правом, и ему может быть отказано в защите такого права.

Злоупотребления могут быть выявлены в рамках формирования условий мирового соглашения, когда они настолько неоднозначны, что с должника списывается почти вся сумма долга или им предоставляются чрезмерно льготные условия, которые не соответствуют уровню делового оборота. Такие условия могут затрагивать не только самого должника, но и третьих лиц, связанных с ним, если, скажем, они фактически прекращают действие гарантии (или другого обязательства по обеспечению).

Чтобы избежать злоупотреблений ВС РФ занял позицию, которая нивелирует возможность освобождения от бремени ответственности поручителя даже в случае, если основной должник в рамках своей процедуры несостоятельности исполнил требования кредитора. Эта не до конца сформированная идея суда дает шанс возможности неоправданного использования соглашения в купе с поручительством, когда недобросовестный должник специально завершает процедуру, используя заключение соглашения с дружественными лицами, перенося бремя обязательств перед гарантом. Это имеет место быть поскольку принятие решения об одобрении текста соглашения требует большинства голосов, что в свою очередь влияет не только на права третьих лиц, связанных с должником, но и непосредственно на права миноритарных кредиторов, оказавших- ся в меньшинстве. В подобном случае от- на [4]. После добавления его требований в каз от участия в заключении соглашения не исправит ситуацию [2].

На ряду с этим, преднамеренное не заключение мирного договора скорее всего указывает на недобросовестное поведение стороны. Хотя, ситуацию можно рассмотреть с двух сторон. С одной стороны, добросовестный кредитор может и в правду упустить момент банкротства одного из своих контрагентов, в особенности когда обязательства являются длительными и таких контрагентов много. С другой стороны, гражданское движение подразумевает потребность в определенной сумме денег.

При наличии этих обстоятельств необходимо сбалансированное решение, которое сможет сохранить более менее равное положение добросовестных кредиторов и должника от неправомерных и недобросовестных действий, но вместе с тем защитить добросовестных участников оборота. Механизмом для избегания такого злоупотребления может стать изменение сущности соглашения. В период установленного срока, в случае предъявления должником нового имущественного притязания (а бывают случаи и неимущественных требований) после завершения процедуры банкротства, ему полагается известить об уже заключенном мировом соглашении. Требования такого кредитора необходимо передать на процедуру банкротства, которая должна быть возобновле- реестр условия соглашения изменяются, и последующая оплата совершается согласно условиям мирного договора, в том числе в пользу нового кредитора. В том случае, когда должник хранит молчание по поводу оконченной процедуры банкротства, новое притязание надлежит разбирать в обычном порядке, но тогда, должник не вправе ссылаться на эту процедуру банкротства как на причину неисполнения вновь принятых обязательств.

В период подготовки и заключения мирного договора действуют не только добросовестные участники оборота. Соглашение имеет двойственную природу, подразумевая под собой, наряду с разновидностью формы недобросовестного поведения, еще и вполне самостоятельный вид злоупотребления.

Злоупотребление может быть проявлено при формировании условий «мирного договора», которые могут быть неоднозначны, могут затрагивать интересы не только должника, но и третьи лиц.

Для решения проблемы злоупотребления в рамках несостоятельности необхо- димо тщательное изучение процессуального положения лиц, участвующих в этой процедуре. Кроме того, полагается, что суд в состоянии самостоятельно установить факт злоупотребления правом, поэтому требуется формирование у судьи соответствующих компетенций.