Агенты социальных изменений: критерии идентификации и построение индикаторной модели

Современное российское общество претерпевает серьезные изменения. Понятие социальных изменений имеет длинную историю теоретического осмысления, как правило, выделяются эволюционный и революционный подходы. Авторы рассматривают этот концепт в рамках новой постмодернистской или организационно-деятельностной парадигмы, где активную преобразующую роль играет «социальный агент». Проблема носит сложный междисциплинарный характер, непосредственно касается теории социальных изменений, социального и человеческого капитала, креативного класса. Авторы задаются вопросом, какие социальные группы российского общества поддерживают изменения, могут стать их агентами-проводниками, что их отличает от других людей, какова их доля в современной социальной структуре общества в целом, региона, города. В статье обосновывается актуальность выявления агентов социальных изменений как социальной базы преобразования и развития территории. На основании анализа зарубежного и отечественного исследовательского опыта авторы сформировали собственную концепцию понятия «агенты социальных изменений», определили критерии их идентификации, создали индикаторную модель эмпирического выявления доли агентов социальных изменений в социальной структуре городского сообщества. Теоретические суждения и выводы подкреплены эмпирическими данными социологического опроса населения города Череповца. Выбор города для апробации модели не случаен. Череповец имеет статус территории опережающего социально-экономического развития и остро нуждается в агентах социальных изменений. Согласно эмпирическому исследованию, в Череповце ядро агентов социальных изменений составляет 4,6%, а периферия ядра, обозначенная авторами как активисты, 17,4%. Сравнение эмпирических результатов нашего исследования и исследований ведущих российских авторов по теме социального участия показывает, что Череповец в среднем отражает общую по России в целом тенденцию. У населения достаточно ярко выражены установки к активности, тогда как поведенческие практики, связанные с разными формами социального участия, существенно отстают. Доказывается валидность разработанной модели для изучения заявленной проблемы, эмпирически подтверждено, что потенциал развития территории во многом определяется присутствием в социальной структуре агентов социальных изменений.