А.М.Ремизов и Дж.Джойс: к постановке вопроса

Исследование выполнено в рамках аспирантского гранта программы Фулбрайт на базе Университета Северной Каролины (Wilson Library: Andre Savine Collection and Rare Book Collection; Davis Library) и Амхерст-колледжа (Amherst Center for Russian Culture, MA). Автор также выражает благодарность директору центра русской культуры в Амхерсте профессору Стэнли Рабиновичу, куратору «Коллекции Андрея Савина» Кириллу Толпыго, сотрудникам отдела редких книг библиотеки Университа Северной Каролины, а также американской исследовательнице Мэрилин Швинн-Смит и супругам Гаю и Кэйси Ланза за помощь в поиске и работе с материалами.

Париж начала 20 века представлял собой пеструю картину, состоящую из прослойки русской интеллигенции, эмигрировавшей после октябрьской революции, и передовых деятелей искусств и культуры из Великобритании, Германии, Америки и т. д. В это время завязывались самые невероятные знакомства, образовывались неожиданные творческие тандемы, происходило взаимовлияние и взаимопроникновение культур и литератур. Именно в эти годы в Париже ирландский писатель Джеймс Джойс брал уроки русского языка и слушал главы из «Мертвых душ» в прочтении своего друга Леона, а русский писатель-модернист Алексей Ремизов и британский антрополог Джейн Хэрри-

сон работали над переводом на английский язык «Жития протопопа Аввакума». Многие загадки этого периода еще предстоит разгадать.

В архивах США, Великобритании, Франции, Голландии, России хранятся документальные свидетельства событий тех лет, которые приоткрывают завесу тайны, но в тоже время ставят новые вопросы перед зарубежными и отечественными исследователями. Так все чаще встает вопрос о возможных личных взаимоотношениях и творческих параллелях между Джойсом и Ремизовым.

Многие и отечественные, и зарубежные исследователи отмечают сходство творческого метода этих двух известных писателей -модернистов. В «Слове к читателю», помещенном перед романом Джойса «Улисс» в журнале «Иностранная литература», Д.С.Лихачев пишет: «Подготовлена или не подготовлена русская литература к восприятию Джойса? Так, может быть, не следует ставить вопрос. Но у нас есть свои Джойсы. И если задуматься над тем, кто собственно у нас является аналогом Джойса, то по частям мы можем найти ответ. В «Обломове» Гончарова, особенно на первых страницах. Мы можем найти это у Алексея Ремизова, отчасти у Лескова, в его прозе, у Андрея Белого» [Лихачев 1989: 141].

Переводчик произведений Ремизова на английский язык Алек Браун в предисловии к переводу «Пятой язвы» отмечает: “It is easy, in fact, to imagine [Remizov] working as legend has made James Joyce work, with various coloured crayons for the various passages, to aid the mind in composing the preconceived pattern» [Brown 1927: ix], Сравнивает Ремизова с Джойсом и переводчик романа «Улисс» С.С.Хоружий. Он пишет: «Ремизов - как и Джойс, парижский изгнанник и полуослепший фанатик слова, - с густой причудой, с комплексами обиды и изгойства, не так уж далекими от джойсовых комплексов предательства и измены. А дальше вглубь - Гоголь, «кикимора с инфернальным смехом», как выразился тот же Ремизов» [Хоружий 1994: электронный ресурс].

Ремизов не раз высказывал суждения о прозе Джойса, одобрительные и в тоже время меткие, вскрывающие ее коренные принципы: примат слуха над зрением, разложение языка, «встряхивание» синтаксиса. Но те черты, которые русский писатель отмечает в произведениях Джойса, характерны и для художественной прозы самого Ремизова. По меткому высказыванию Хоружего, Ремизов - «из той же породы призванников Слова, завороженных словом» [Хоружий 1994: электронный ресурс].

Также вполне возможно, что не только Ремизов, но и Джойс видел какую-то общность в их творческих устремлениях, так как при всей минимальности его интереса к современным прозаикам, создатель

«Улисса» знал о творчестве Ремизова и интересовался им. Стоит вспомнить известную строчку из воспоминаний Набокова: «Видите ли, Джойсу представлялось, что Ремизов что-то значил как писатель!» [цит. по: Field 1977: 222].

Очевидно, что оба писателя-модерниста высоко оценивали творчество друг друга, но вопрос о том, каким образом они сформировали свое мнение остается открытым. Подтверждения предположению, что Ремизов и Джойс были знакомы лично, на данный момент нет, хотя сама возможность этой встречи была велика, т. к. оба писателя жили в Париже с 1923 по 1929 гг., были достаточно известны в определенных кругах и имели много общих знакомых.

Мировую известность Джойсу принес роман «Улисс». Слухи об авторе и его произведении разнеслись по Парижу задолго до выхода в свет первой публикации. «Улисс» - второй роман ирландского писателя. Он работал над ним в течение 7 лет. С 1918 по 1920 гг. «Улисс» публиковался частями в американском журнале «The Little Review», полностью скандальный роман был издан во Франции 2 февраля 1922 года. Возможно, именно тогда Ремизов впервые услышал об ирландском модернисте. Но читал ли он «Улисса» и каким образом мог познакомиться с этим произведением?

Вероятность того, что Ремизов читал «Улисса» на русском языке очень мала, так как в СССР впервые перевод одного из эпизодов романа появился только в ноябре 1934 года в «Звезде». Возможно, текст на английском языке помог достать Ремизову один из его друзей, но ограниченные знания Ремизовым английского языка не позволили бы ему самостоятельно осилить всего «Улисса» в одиночку. Трудно сказать, кто в этом случае помогал Алексею Михайловичу разбирать текст романа. В переписке Ремизова с Владимиром Диксоном, который выступал в качестве посредника между ним и британскими издателями, упоминаний об «Улиссе» и его авторе нет.

Что касается Джойса, то он, скорее всего, читал Ремизова в переводе, так как, несмотря на огромный интерес ко всему русскому, он только начал брать уроки русского языка у родственника своего друга Леона, Алекса Понизовского, и навряд ли мог оценить ремизовские тексты в оригинале [Монас 1998: электронный ресурс]. Скорее всего, его знакомство с творчеством Ремизова началось с только что вышедшей повести «Стратилатов» (1927) в переводе Алека Брауна. Хотя о русском писателе он мог слышать в редакции одного из парижских журналов, так как помимо Набокова Ремизов был единственным писателем-эмигрантом, который “adopted and fully accepted by French avant-garde circles in Paris” [Field 1997: 205]. Так или иначе, круг общения у

Ремизова и Джойса значительно пересекался, поэтому вероятность того, что они могли встретиться в гостиной одного из своих знакомых достаточно велика. Возможно, таким общим знакомым быд В. Диксон.

Владимир Диксон (1900-1929) - поэт, писатель, переводчик русско-американского происхождения. Он родился в г. Сормове Нижегородской области. В 1917 г. уехал в США, где получил степень бакалавра в технологическом институте в штате Массачусетс и степень магистра в Гарвардском университете. В 1923 году становится ведущим инженером в компании «Зингер» в Париже. Во Франции в полной мере проявился его литературный дар: он начал много писать и переводить стихи молодых русских поэтов на английский язык, он даже работал над переводом некоторых произведений Ремизова по просьбе самого писателя. За свою короткую жизнь он издал два сборника своих творений: стихотворный («Ступени», 1924) и прозаический («Листья», 1927).

В предисловии к посмертному изданию стихов и прозы своего друга Владимира Диксона в 1930 году Ремизов писал: «Of all the contemporary foreign writers who are comparable to Dixon in perception and in their means of expressing «life», I would name Max Jacob and James Joyce» [Manouelian 1992: 561]. Ремизов и Диксон были близкими друзьями со сходными творческими устремлениями, но, существовала ли какая-то связь между Диксоном и Джойсом, неизвестно.

Интересен тот факт, что в зарубежном литературоведении долгое время считалось, что Владимир Диксон был плодом богатого воображения Джойса. Много споров возникло вокруг авторства знаменитого письма Диксона «А Litter to Mr. James Joyce», некоторые современники даже считали, что создателем письма был сам Джойс [Goldwasser 1979: 219]. Неизвестно, ответил ли создатель «Улисса» молодому поэту, но отсутствие опровержения говорит о высокой оценке Джойсом творения Владимира Диксона. Более того, именно Джойс настоял на том, чтобы включить письмо в сборник под названием «Our Exagmina-tion round his Factification for Incamination of Work in Progress», изданный в 1929 году. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что именно Диксон познакомил Ремизова с Джойсом, хотя у этих двух писателей были и другие общие знакомые, одним из которых был Дмитрий Петрович Святополк-Мирский, переводчик, критик, историк литературы.

В 20-е гг. Мирский активно сотрудничал с Ремизовым, способствовал изданию его произведений на английском языке, знакомил с видными британскими деятелями искусств и культуры, писателями, учеными. Более того, он входил в шуточное тайное общество, созданное Ремизовым, и являлся полпредом «Обезволпала» в Англии [Обатнина 2001: 358]. Ремизова и Мирского связывали теплые дружеские отношения. Возможно, именно Мирский познакомил Алексея Михайловича с Джойсом, творчество которого высоко оценивал. Дмитрий Петрович внес значительный вклад в популяризацию творчества Джойса в Советской России. Он входил в группу (вместе со Стеничем и Игорем Романовичем), работавшую в середине 30-х гг. прошлого века над переводом романа «Улисс», а также написал комментарии к двум эпизодам.

Таким образом, можно с уверенностью говорить о схожести творческого метода Ремизова и Джойса, однако, вопрос о возможных личных взаимоотношениях между русским и ирландским писателями-модернистами остается открытым. Работа в этом направлении ведется в разных уголках мира, появляются новые архивные материалы, приоткрывающие завесу тайны отношений двух писателей. И, наверное, скоро мы сможем с уверенностью ответить на вопрос о том, встречались ли Ремизов и Джойс.