Античные образы в поэтических публикациях журнала «Отечественные записки» (1868-1877)

Благодарности. Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-18-00423,

Античная тематика органично вошла в отечественные литературно-публицистические журналы XIX века. Наглядным примером подобного поэтического творчества являются поэтические альманахи «Свиток муз», «Северные цветы», журнал «Современник», которые объединили на своих страницах любителей древнегреческого и древнеримского наследия [9], [10], [17]. Со сменой историко-культурной и политической ситуации интерес к античному наследию у отечественных авторов менялся [8: 154 – 182], [19], однако динамика трансформации обращений

к классической древности в отечественной периодической печати остается непроясненной в силу недолговечной судьбы популярных журналов в России XIX века. Единственным исключением во временном отношении является журнал «Отечественные записки», который начал издаваться в XIX веке и выходит по сей день. Его издание в позапрошлом столетии продолжалось с перерывами в течение 66 лет, с 1818 по 1884 год.

По замечанию Н. В. Шевцова,

«журнал “Отечественные записки” по праву относится к числу наиболее известных периодических изданий за все годы существования отечественной журналисти- ки. Его издатели многое сделали для совершенствования журналистского стиля выходивших материалов, для превращения появлявшихся номеров или книжек, как их еще называли, в полноценные классические толстые русские журналы» [22: 132].

Журнал откликался (и продолжает откликаться) на самые актуальные общественно-социальные, политические и культурные процессы своего времени [1], [4], [12], [20], зачастую определяя тенденции развития русской литературы.

Вполне основательным выглядит корпус литературоведческих, культурологических и исторических исследований журнала «Отечественные записки» в предыдущие годы и столетия. Аналитические исследования [5], [6], [16], [18], [21], посвященные «Отечественным запискам», дают вполне развернутое представление об авторах (среди которых были М. Ю. Лермонтов, Н. В . Гоголь, Ф. М. Достоевский, И. С . Тургенев, А. Н. Островский и др.) и их публикациях в разные годы и периоды развития журнала.

В отечественной историографии принято выделять четыре периода развития журнала «Отечественные записки» в XIX веке в соответствии с его издателями: первый период П. П. Свиньи-на – 1818–1831 годы, второй период А. А. Кра-евского – 1839–1867 годы, третий период Н. А. Некрасова – 1868–1877 годы, четвертый период М. Е. Салтыкова-Щедрина – 1877–1884 годы.

Закрытие журнала произошло в 1884 году по решению правительства в рамках реакционной политики. Этому предшествовали многочисленные предупреждения в 1883 году, хотя журнал имел оглушительную популярность среди читателей. Об этом свидетельствуют не только его тиражи и рецензии критиков, но и персонажи его публикаций, например, умирающий Вася из повести Ф. М. Достоевского «Дядюшкин сон»: «Мечтал я, например, сделаться вдруг каким-нибудь величайшим поэтом, напечатать в “Отечественных записках” такую поэму, какой и не бывало еще на све-те»1. Эти мечты смогли отчасти осуществить авторы уже следующих поколений, бережно сохранив традиции авторитетного отечественного журнала до наших дней.

Журнал «Отечественные записки» имел разнообразные разделы и рубрики, посвященные истории и современности, политике и экономике, науке и искусству, общественной жизни и особенностям быта. Поэтому вполне объясним интерес многочисленных исследователей журнала к его анализу с критической, политической, исторической, филологической, литературоведческой и других позиций.

С литературоведческой точки зрения журнал «Отечественные записки» представляет интерес как источник, отражающий не только текущую литературную ситуацию, но и отношение его авторов и издателей к устоявшимся культурным ценностям и традициям, в частности – к наследию античной эпохи. Этот интерес оправдан тем фактом, что

«непосредственно античность в России этого периода стала языком культуры, эстетическим идеалом, ориентиром, в сопоставлении с которым и в противопоставлении которому оттачивалась самобытность русской культуры» [14: 260].

Более того, ориентация отечественной культуры на античные идеалы имела и политическую подоплеку, ведь

«элементы античной культуры <…> благодаря петровским “переносам” стали частью государственной политики России XVIII века, прочно вошли в культуру и быт страны» [14: 261], следовательно, на основании преемственности должны были найти свое отражение и в культуре следующего, XIX столетия. Как уточняет Е. Е. Приказчикова, «можно сказать, что <…> культура античности превратила античность во вторую действительность для человека последней трети XVIII – начала XIX века» [15: 105].

Целью исследования является выявление актуальности античных образов в поэтических произведениях, опубликованных в журнале «Отечественные записки» в период редакторской деятельности Н. А. Некрасова, их функций и адекватности основной проблематике издания.

Главными методами исследования являются статистический анализ выпусков журналов и контент-анализ поэтических текстов, содержащих античные образы. Новизна заключается в системном анализе роли и места античных образов в поэтических публикациях журнала в период деятельности одного редактора.

Необходимо отметить, что поэтические произведения были не так популярны в журнале, как прозаические, что объясняется общественнополитической направленностью самого издания. Это обстоятельство значительно сузило и конкретизировало исследовательское поле, что, в свою очередь, повысило уровень уникальности самого исследования. Ежегодно журнал выходил строго по месяцам, иногда в нескольких частях, хотя в разные периоды издания велась различная система наименований выпусков журнала: часть, номер, том и т. п. Кроме того, сами поэтические произведения в разные периоды размещались в разных рубриках: «Словесность», «1 отдел», «Библиография» [2], [3].

***

В годы редакторской деятельности Н. А. Некрасова античная культура была обильно и разнообразно представлена на страницах журнала. Так в №№ 2 и 3 за 1868 год опубликован перевод сказки Эдуарда Лебулэ «Принц-пудель», главного героя которой зовут Гиацинт, упоминаются Аристотель, Нарцисс, Аполлон, Геркулес, а в качестве названия одной из глав используется фразеологизм Si vis pacem, para bellum. В № 1 за 1869 год опубликована статья Шерра «Аспазия и Мессалина (Два очерка из древних нравов)». Авторы статей в публицистических разделах неоднократно обращались к истории Древней Греции и Рима, их государственному устройству и общественным отношениям. В художественных произведениях рецепция античного наследия представлена не только на уровне образов, но и на уровне мотивов, идей, сюжетов. Например, в стихотворении «О, не зови воспоминаний…» П. Ковалевского античные образы отсутствуют, однако в романтическом ключе развивается горацианский мотив скоротечности жизни2.

Несмотря на то что Некрасов вернул в журнал поэтический раздел, стихи составляли крайне незначительную часть всего содержания журнала, а в трех номерах 1877 года (№№ 7, 8, 9), предшествовавшего году смерти поэта, вообще не было опубликовано ни одного лирического произведения.

За десять лет, с 1868 по 1877 год, образы, восходящие к античной культуре (имена античных богов и мифологических персонажей, исторических деятелей, поэтов, философов, названия городов, архитектурных сооружений и других античных культурных реалий), встречаются более чем в 40 поэтических текстах, опубликованных в журнале «Отечественные записки»; 26 из них, то есть большая часть, являются переводными. Наиболее популярными европейским авторами, переводы которых публиковались в журнале, были В. Гюго и Г. Гейне. В стихах этих поэтов мы находим наибольшее количество обращений к античным образам: они встречаются в семи стихотворениях Гюго и в пяти стихотворениях Гейне. У других авторов тексты, содержащие античные образы, единичны. Из русских поэтов образы античной культуры чаще всего использовал в своих стихах Д. Минаев (шесть произведений), он же был и одним из наиболее плодовитых авторов поэтических разделов журнала.

Античные образы имеют разное значение и функции в стихах, опубликованных в журнале

«Отечественные записки» в рассматриваемый период. Иногда это метафорические образы, как двор Прозерпины в стихотворении Г. Гейне «Lazarus» (пер. А. Плещеева) («И к своему принимает двору Ласково их Прозерпина» (1872; 3, 295)) или тени Элизиума в поэме А. Мицкевича «Пан Тадеуш», переведенной Н. Бергом (1873; 3, 224). В стихотворении «Муравьи» из «Песен» Беранже, переведенных М.-Л.-М. (М. Л. Михайловым), поэт иронично называет «местным Пиндаром» автора патриотических од:

«Местный Пиндар в громкой оде

Всем другим грозит врагам.

(Оды были очень в моде).

Слава, слава муравьям!» (1870; 5, 8).

Античные образы могут использоваться в прямых сравнениях. Например, в стихотворении «Политическому поэту» из «Посмертных стихотворений Гейне», переведенных П. Вейнбергом, политический поэт сравнивается с Тиртеем, прославившимся своими вдохновляющими патриотическими элегиями (1870; 9, 50). Здесь сравнение призвано подчеркнуть высокую роль современного поэта. В стихотворении «Какой-то демон злой в злой час вооружил…» из этого же цикла герой сравнивается с Орфеем в своей решимости сойти в «бездны адские» (1874; 2, 509). В этом случае сравнение позволяет точнее охарактеризовать эмоциональное состояние героя. С подобной целью используется сравнение персонажа с Одиссеем в пещере Полифема еще в одном стихотворения Гейне «Сон в прусской крепости», переведенном Д. Минаевым (1870; 10, 377). Это сравнение позволяет не только создать определенный эмоциональный колорит, но и поместить лирический сюжет стихотворения в контекст определенной литературной традиции – описания скитаний.

Совершенно иной эмоциональный колорит поддерживает использование античных образов в кантате Роберта Бернса «Веселые нищие» (1868; 9, 322–325), переведенной П. Вейнбергом. В этом произведении Аполлоном назван карлик-скрипач, что, с одной стороны, согласуется с его деятельностью, а с другой – создает яркий комический эффект. Образы шаловливого «крошки-Амура», веселого Вакха, муз, Парнаса, Кастальского ключа, сурового Марса, воспринятые сквозь призму европейской литературной и живописной традиции, становятся аллегориями и лишаются сложности и многозначности, свойственных им в античной культуре. Р. Бернс, а следом за ним и переводчик, смешивает греческие и римские имена мифологических персонажей. Они являются в этом произведении воплоще- нием радостного жизнеприятия, свойственного античной культуре и созвучного беззаботной веселости нищих. С идеей подобной полноты и радости жизни связан образ Венеры в стихотворении А. Мюссе «Le mie Prigioni», переведенном Д. Михаловским (1877; 11, 254–258). Здесь поэт не только использует античный образ, но и обращается к античному жанру экфрасиса. Герой стихотворения видит изображение проказницы Венеры, которая «с смехом смотрит на кровать» на стене тюремной камеры, среди других рисунков и стихов. Герой воспринимает свое заключение без какой-либо скорби и принимает жизнь во всех ее проявлениях. Запечатленные на стенах темницы игривые напевы, молитва, сонет, «Любовь, Надежда, Вера, Милосердье, Благодать», олицетворяемая Венерой плотская любовь, амбициозность Луи-Филиппа и смирение Христа создают по-гомеровски полную и цельную картину мира.

Д. Михаловским также выполнен перевод фрагмента поэмы Дж. Байрона «Чайльд Гарольд» «На развалинах Колизея» (1868; 3, 147–150). Основной темой переведенного фрагмента становится размышление о времени, творящем «суд правдивый, непреложный» над всем и вся. Античные образы обрамляют этот фрагмент. В начале его время отождествляется с богиней мести Немезидой, по приказу которой фурии мстили убившему мать Оресту. В конце фрагмента развалины древнего Колизея вызывают воспоминания о разворачивавшихся здесь на потеху черни и императора гладиаторских боях:

«Здесь шум толпы арену волновал, При зрелище кровавого сраженья, То бурею восторженных похвал, То ропотом невнятным сожаленья. Из-за чего ж тут резались рабы И погибал несчастный гладиатор?

Чернь тешилась позором их борьбы,

И тешился жестокий император!» (1868; 3, 150).

Образ умирающего гладиатора, перед смертью вспоминающего родину и семью, и призыв к отмщению за его позорную смерть позволяют поэту вновь вернуться к основным мотивам фрагмента – времени и отмщения. Время отомстило жестокому Риму разрушением за его преступления. Введение в образную систему этой части поэмы мифологических образов превращает идею справедливого воздаяние в универсальный закон бытия. Русский переводчик сохраняет античные образы и реалии оригинального текста. Идея неотвратимого воздействия времени возникает и в следующем фрагменте поэмы Байрона, опубликованном в № 4 за 1868 год. Здесь Рим и Греция упоминаются в числе погибших империй прошлого и в контексте рассуждений о краткости человеческого века.

К образу Колизея обращается и П. Ковалевский уже в оригинальном стихотворении «Русскому дитяти», опубликованном в том же № 4 за 1868 год, описывая беззаботное детство рожденного в Риме ребенка, который «мяч кидал по Колизею, шалил под куполом Петра» (1868; 4, 80). Легкомысленное отношение мальчика к авторитетам древней и современной культуры подчеркивает его внутреннюю свободу и полноту жизни, которая резко контрастирует с упоминанием о его безвременной смерти. В стихах, опубликованных в 1868–1876 годах в журнале «Отечественные записки», образ Колизея, наряду с образом Капитолия (поэма А. Мицкевича «Пан Тадеуш» в переводе Н. Берга (1870; 6, 206)), напоминают о былом, но разрушенном временем величии Рима, символизируют обезличивающую и подавляющую официальную власть, противопоставленную чистым естественным чувствам и внутренней свободе.

Одним из наиболее частых античных образов в поэтических публикациях журнала «Отечественные записки» рассматриваемого периода является образ сфинкса. В стихотворении Шамиссо «Замок Бонкур» (пер. П. Вейнберга) статуя сфинкса упоминается как архитектурный элемент утраченной аристократической усадьбы (1869; 6, 455). В стихотворении «Обширен мир земной…» Ф. Дранмора (пер. П. Вейнберга) «древне-фивский сфинкс» является персонализацией тяжелейших невзгод человеческого существования, и только единицы могут «мир осво-бодя от всех скорбей и болей, С победою взойти на жизни Капитолий!..» (1876; 2, 454). В № 8 за 1868 год была опубликована сатирическая поэма Д. Минаева «Сфинкс». Античные образы позволяют автору создать ярких персонажей поэмы. Великосветских развратниц, гордо восседающих в партере театра, поэт называет в честь известной афинской гетеры:

«И пышные, холодные, как льдины,

В каменьях драгоценных наши Фрины, Волнуя кровь в блудливых стариках, Тонули в блондах, словно в облаках» (1868; 8, 487–488).

Главная героиня поэмы – «сфинкс без разгадки», Галатея, сирена, «блудница под маской приличья». По мнению автора, в современном обществе она может почитаться почти святой, потому что ценой своего падения купила повышение по службе своему мужу, пожертвовала собой ради ближнего. Тайна греха и восприятие себя как благодетельницы своего мужа позволя- ют героине поэмы с отнюдь не смиренным презрением и негодованием

«смотреть в бенуар,

Где камелий парадный базар,

В ней усталые нервы тревожа,

Возбуждает всю горечь ума…» (1868; 8, 498).

«Сфинкс, прекрасный, но кто ж ты сама?» – обращается поэт к своей героине в конце поэмы. Русская литература 1840–1860-х годов дает обширную галерею образов падших женщин [7], [11], [13]. Блудница получает оправдание как беззащитная жертва общества и социальной несправедливости [11]. Д. Минаев отходит от сформировавшейся традиции и пытается восстановить понимание падения женщины как порока, лишить его жертвенного ореола и одновременно обострить проблему социального неравенства и беззащитности женщин.

Второй раз к образу сфинкса Д. Минаев обращается в стихотворении «Первого января» (1873; 6, 489–490). Здесь также представлено сатирическое изображение светского общества, а со сфинксом сравниваются «скромные девственницы». В контексте предыдущего произведения загадочная молчаливость героинь может быть истолкована и в смысле общественно-социальной проблематики: не только как напускная скромность, но и как проявление бесправия и зависимости.

Женский вопрос, к которому Д. Минаев обратился в поэме «Сфинкс», активно обсуждался на страницах журнала «Отечественные записки». На него откликались не только поэты, но и писатели-прозаики и авторы публицистических статей. Так, в № 7 за 1868 год было опубликовано стихотворение Ольги Лепко «Женский вопрос», в 1869 году в журнале публиковался роман Эмиля Боскэ «Руанские работницы» и т. п. Женскому вопросу посвящено и стихотворение Д. Минаева «Женщине». Для характеристики тесного круга навязанных функций, в кругу которых, по мнению поэта, заперта женщина, Д. Минаев среди прочего использует античные образы вакханки и обесчещенной весталки:

«Пойми ж теперь – кто ты для нас

И скрой иронию печали:

Ты или кукла на показ

Иль львица в светлой, бальной зале,

Иль мать, скорбящая весь век,

Жена, наложница, вакханка,

Но ты для нас не “человек”,

Игрушка ты, а не гражданка.

На миг обманута судьбой,

Влачишь ты прежний жребий жалкий – Очаровательной рабой

Иль обесчещенной весталкой» (1869; 10, 484).

Положению женщины в семье и обществе посвящено и стихотворение итальянского поэта-романтика Дж. Леопарди «На свадьбу сестры», переведенное Л. Граве. В инвективе, обращенной к современницам, поэт напоминает о их высоком предназначении воспитывать свободных граждан. Современным женщинам, рождающим и воспитывающим «бессильных и рабов», Леопарди ставит в пример женщин Древней Греции и Рима: спартанок, бестрепетно провожающих героев на бой, римлянку Виргинию, которая предпочла «мрак Эреба» бесчестию (1869; 11, 209–210).

Дважды в стихотворениях, опубликованных в журнале «Отечественные записки» в период редакторской деятельности Н. А. Некрасова, возникает образ Прометея: в оригинальном стихотворении Д. Минаева «Новый Прометей» (1873; 11, 242–244) и в стихотворении Ф. Дранмора «Желание» (1875; 11, 127–128), переведенном Д. Миха-ловским. И если в стихотворении Ф. Дранмора образ Прометея используется для описания силы человеческих чувств и страданий, то у Д. Минаева – для сатирического изображения человека, привыкшего к рабской зависимости и страдающего от обретенной свободы. «…Как новый ад, Меня терзает воля эта. Отдай оковы мне назад…» (1873; 11, 244) – просит Зевса уже освобожденный Прометей.

Использование античных образов в сатирических стихотворениях, опубликованных в журнале в рассматриваемый период, наиболее частотно. Они присутствуют как в оригинальных, так и в переводных произведениях. Формы их реализации также различны: образы могут быть сравнениями или метафорами, проясняющими идею автора, а могут использоваться в контексте развития античного мифа или легенды. Так, например, сатирик Д. Минаев обращается к известному сюжету о Диогене, который с фонарем искал человека, в стихотворении «Призрак» (1875; 3, 261); этот же образ в качестве сравнения возникает в стихотворении, переведенном В. Курочкиным из «Ямбов» Барбье (1869; 8, 312). В стихотворении Беранже, также переведенном В. Курочкиным, «Тиран Сиракузский», излагается история изгнания из Сиракуз тирана Дионисия Младшего. В отличие от реального Дионисия, умершего в изгнании в нищете, изгнанник Дионисий предстает владельцем пансиона, в котором мучили детей. Жестокость и злоупотребления Дионисия позволили поэту использовать рефрен «Тиран тираном и умрет». Автор стихотворения не только трансформирует исторический эпизод, но и модернизирует само понятия тирании, при- ближая его к современному. В качестве метафоры выступает образ кентавра в одноименном оригинальном стихотворении А. Жемчужникова, опубликованном в № 3 за 1870 год. В этом произведении один из «создателей» Козьмы Пруткова, развивая ироническую стилистику прутковских стихотворений, отзывается о современной ему литературной и культурной ситуации в России.

Весьма показательным представляется использование античных образов в переводах из сборников стихов В. Гюго «Les Châtiments» («Возмездие») и «L’Année terrible» («Грозный год»), которые публиковались в журнале в рассматриваемый период. Сборник «Les Châtiments», изданный в 1853 году, был посвящен перевороту 2 декабря 1853 года и содержал гневную сатиру на Наполеона III. Опубликованные в «Отечественных записках» переводы из этого сборника выполнены В. Бурениным. Крушение Второй республики и деспотию нового императора Гюго сравнивал с самыми жестокими временами императорского Рима. В опубликованных в журнале стихах используются образы «преторианцев, честь продавших на торге», «трибунов гнусных» (1869; 3, 191), Тиберия и Нерона, которые «Конями царской колесницы Народ топтали» (1870; 11, 232). Себя поэт сравнивает с Ювеналом, который в те страшные годы был «казнью деспотов» (там же). Цитата из Ювенала «panem et circenses» («хлеба и зрелищ») выступает в качестве эпиграфа к стихотворению В. Гюго «Песнь цирка», перевод которого представлен в № 11 за 1870 год. В самом стихотворении описываются цирковые зрелища времен Цезаря Нерона, наследника Августа. Девственные весталки на этих страшных зрелищах соседствуют с гетерами, гимны Кибеле сочетаются с фиглярскими напевами. Некогда строгий и великий Рим, утратив гражданские свободы, разрушается жесткостью и роскошью императоров. Вместо славы и доблести его жителям, ставшим рабами, нужны только хлеб и зрелища. В этом произведении, как и в опубликованном в № 1 за 1871 год стихотворении «Праздник Нерона», античные образы используются не просто как сравнение или метафора, здесь описывается эпизод истории Древнего Рима, сопоставляемый с современной Францией, предупреждающий о последствиях утраты свободы. Для русского читателя эти аллюзии были понятны, но не так актуальны, как для французской публики, поэтому перевод стихов Гюго, выполненный В. Бурениным, воспринимался отечественным читателем скорее как протест против деспотии вообще.

Если между изданием «Les Châtiments» и публикацией анализируемых переводов В. Буренина прошло почти 20 лет, то сборник «L’Année terrible», ставший реакцией на события Франко-прусской войны и Парижской коммуны, был издан в 1872 году. Переводы стихов из этого сборника, выполненные П. Вейнбергом, Д. Минаевым, Ю. Доппельмейер и опубликованные в «Отечественных записках», позволили русскому читателю познакомиться с новыми текстами крупнейшего поэта современной Франции. Этот сборник уже не содержит той острой персональной сатиры, которая была в «Les Châtiments», здесь поэт обращается к «народу-титану» и напоминает о его великом прошлом. Гюго, как и прежде, размышляет о свободе общественной и личной и находит образцы этой свободы в Древнем Риме и Спарте, образы римской культуры теперь соседствуют с образами культуры греческой. Так, в стихотворении «Два трофея» мифологические образы Сциллы и Харибды используются для описания тех опасностей, с которыми может столкнуться свобода, борющаяся с деспотией (1872; 12, 382).

При анализе развития античных образов в поэтических произведениях, которые были опубликованы в журнале «Отечественные записки» во время редакторской деятельности Н. А. Некрасова, особого внимания заслуживают стихотворение Т. Мура «Сирена», переведенное Д. Минаевым (1870; 7, 127–128), и оригинальное произведение этого же поэта «Последняя оргия» (1975; 10, 562–564). В стихотворении Т. Мура описывается история в духе «Метаморфоз» Овидия о превращении Сирены, пугавшей своими грустными песнями моряков, в прекрасно звучащую арфу. Предметом изображения в оригинальном стихотворении Д. Минаева становится историкокультурная метаморфоза – уход античности и утверждение христианства. Эти два стихотворения стоят особняком среди опубликованных в журнале произведений поэта-сатирика и представляют собой попытку обратиться к иному художественному материалу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Общественно-политический журнал «Отечественные записки» откликался на самые актуальные и острые вопросы общественной жизни России и Европы. В период с 1868 по 1877 год поэтические произведения составляли весьма незначительную часть всех публикаций журнала, и некоторые его номера вообще не содержали лирических произведений. Стихи и поэмы, опубликованные в журнале, соответствовали идеологии издания и, наравне с публицистическими и прозаическими сочинениями, были посвящены в основном социальной тематике и наиболее острым современным общественным проблемам. Тем не менее античные образы являются неотъемлемой частью образной системы поэтических произведений, опубликованных в журнале «Отечественные записки» в период редакторской деятельности Н. А. Некрасова (1868–1877 годы). Функционирование античных образов в этих произведениях разнообразно: они могут быть единичными метафорами или сравнениями, расширяющими интертекстуальное поле произведения и уточняющими идею автора, могут использоваться в контексте античных мотивов и сюжетов или их стилизаций. Античные образы присутствуют как в оригинальных, так и в переводных произведениях, при этом количество переводных текстов, которые их содержат, превышает количество оригинальных произведений. Обращаясь к переводам европейских авторов, русские поэты выбирают как современные, актуальные произведения, так и сочинения, опубликованные несколько десятилетий назад. Сравнение использования античных образов в переводных и оригинальных текстах показывает, что отечественные авторы находят в сочинениях европейских поэтов современности и минувших лет идеи и размышления, созвучные своим, слышат в чужом слове звучание своего. Значительная часть как оригинальных, так и переводных произведений, содержащих античные образы, имеет сатирическое содержание. Преобладание сатирических стихотворений детерминировано, вероятно, целями и задачами издания, а множественное использование античных образов в таких произведениях восходит к традициям классицистической сатиры, использовавшей их в качестве аллегорий. Тем не менее анализ показал, что как в переводных, так и в оригинальных сочинениях античные образы могут использоваться и при философской историкокультурной рефлексии, и в контексте рассуждений о полноте и радости человеческой жизни, восходящих к анакреонтической традиции, и при описании чудесного в духе овидиевых «Метаморфоз».