Цифровые права как новый объект гражданских прав

В период глобальной цифровизации, наиболее остро ощущается необходимость в правовом регулировании отношений, возникающих в цифровой сфере. В условиях цифровой реальности важно обеспечивать безопасность общества, бизнеса и граждан, необходимо предпринять законодательные и другие меры для того, чтобы построение открытой и надежной интер-нет-среды шло при четком соблюдении гарантий защиты личных данных и частной жизни в цифровом пространстве. В России внедрение цифровых технологий является одним из приоритетов экономической политики.

С 1 октября 2019 года в силу вступил Федеральный закон от 18.03.2019 №34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации», который сформировал основные положения гражданско-правового регулирования отношений, возникающих в цифровой сфере.

Несмотря на то, что не раз отмечалась необходимость в законодательной регламентации отношений, возникающих в цифровой сфере, принятый закон вызвал неоднозначную реакцию со стороны цивилистов. Совет при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства высказал свое мнение о том, что введен- ные в Гражданский кодекс Российской Федерации основные понятия цифрового права установлены преждевременно, поскольку они еще не устоялись ни в науке, ни в юриспруденции, ни в экономике. Л. Новоселова, в свою очередь, отметила положительные черты принятых изменений, она отметила их технологическую нейтральность, а также то, что законодателем было достаточно четко определено место цифровых активов в системе объектов гражданских прав [1, с. 29-30].

Изначально в проекте Федерального закона №424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» цифровые права обладали следующими характеристиками:

• 1.    Цифровые права – совокупность электронных данных (цифровой код или обозначение);

• 2.    Существуют в информационной системе, которая отвечает установленным законом признакам децентрализованной информационной системы;

• 3.    При этом, информационные технологии и технические средства этой информационной системы обеспечивают лицу, имеющему уникальный доступ к цифровому праву, возможность вне зависимости от времени ознакомиться с его характеристиками.

Данное определение рассматривало цифровые права исключительно в рамках децентрализованных информационных систем (децентрализованных реестров), таким образом, значительно сужая сферу их действия, поскольку в таком случае, к цифровым правам можно было отнести только те права, которые существуют на базе блокчейн-платформ. По этой причине данный законопроект подвергся критике. Так, в Экспертном заключении по проекту Федерального закона, которым была предложена данная характеристика цифровых прав, было отмечено, что положения данного проекта нарушают принцип технологической нейтральности, поскольку существует множество иных технологий, которые не относятся к блокчейну, но вместе с тем, на их базе могут существовать права в электронном виде.

Отмечая сущность Гражданского кодекса Российской Федерации, можно сказать, что в нем фиксируются базовые положения, которые должны получить широкое распространение и использоваться на протяжении длительного времени. По этой причине нам видится подобная критика вполне оправданной.

Вступившие в законную силу изменения в Гражданский кодекс РФ, в свою очередь, цифровыми правами признают «названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам» [ 2 ] .

Вместе с тем, предусмотренное в ст. 141.1 ГК РФ положение о цифровых правах, свидетельствует о том, что цифровые права потенциально могут включать в себя неопределенный круг прав, для которых характерна цифровая форма. Так, в Экспертном заключении, упомянутом выше, говорилось о том, что цифровые права существуют и в форме баланса аккаунта мобильной связи. Руководствуясь данным заключением и положениями ГК РФ, можно сделать вывод о том, что к цифровым правам можно отнести и бонусы и баллы, которые накапливаются и фиксируются в информационной системе (бонус «Спасибо» от Сбербанка). Притом, приведенные примеры представляют собой далеко не исчерпывающий список тех прав, которые можно отнести к цифровым правам. Очевидным представляется и то, что развитие новых технологий повлечет за собой появление все новых и новых примеров цифровых прав [3].

В пользу принятых изменений можно отметить, что те объекты, которые, на сегодняшний день, мы можем отнести к цифровым правам, давно требуют законодательной регламентации [ 4, с. 484 ] .

Однако, первоначально потребность в закреплении цифровых прав возникла поскольку необходимо было урегулировать криптовалюту и ICO, что прослеживалось в проекте вышеупомянутого Федерального закона. На деле же мы видим принципиальное отличие первоначального проекта от того, который был в итоге утвержден.

Изменение Гражданского кодекса РФ стало поводом для дискуссий относительно целесообразности введения новых объектов гражданских прав. Среди цивилистов существует мнение о том, что объекты гражданских прав, существовавшие до внесения изменений, вполне способны обеспечить основы регулирования цифровой среды. То определение понятия «цифровых прав», которое закреплено в Гражданском кодексе РФ, дает нам право думать, что законодателем был использован юридико-технический прием, который был призван сконструировать новый объект гражданских прав, появление которого связано с развитием киберпространства и информационных систем. Это позволяет нам говорить о том, что существовавшие ранее права мы можем преобразовать в электронную форму на базе информационной системы в виде цифровых прав (совокупности данных) [ 5 ] .

Таким образом, идеальные по природе имущественные права, могут быть преобразованы в материальную форму (символы, цифры, информационные системы, которые существуют на материальном носителе), т.е. идеальные по своей юридической природе объекты гражданских прав приобретают цифровую форму. Поскольку цифровые права могут существовать только в рамках искусственно созданных условиях, в рамках информационных систем, можно говорить о невозможности рассматривать их наравне с иными имущественными правами. В таком случае, целесообразнее было бы говорить о том, что цифровые права являются не новым видом имущественных прав, который можно приравнивать к обязательственным, корпоративным, исключительным правам, а о том, что цифровизация приводит к появлению нового способа фиксации имущественных прав – цифрового.