Детерминация посттравматического роста смысловой работой личности

СМЫСЛОВОЙ РАБОТОЙ ЛИЧНОСТИ

Изучение последствий травматического стресса, реакций на него и разработка методов психологической помощи в подобных ситуациях в современном мире приобретают все большую актуальность. Это связано с возросшей степенью экстремальности, вторгающейся в повседневную жизнь в форме техногенных катастроф и стихийных бедствий, аварий, войн, терактов и других экстраординарных событий, нарушающих привычный ход существования человека.

К 1980-м гг. в США в результате работы с ветеранами войны во Вьетнаме, у которых психологические последствия пережитого сохранялись на протяжении многих лет после окончания войны [1], была выделена отдельная нозологическая категория – посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) ( posttraumatic stress disorder по DSM-III-R – PTSD). Многочисленные исследования того времени были направлены на развитие и уточнение различных аспектов PTSD. В отечественной психологии изучение ПТСР началось в 1988 г. с исследования психологических последствий, наблюдавшихся у участников войны в Афганистане [2].

Согласно зарубежным исследованиям, у людей, переживших травматическое событие, в первое время после него наблюдается тенденция к генерализации травматических переживаний и наполнению ими жизненного мира личности. Путь к успешному совладанию с травматическим опытом в сложившейся ситуации, по мнению ряда авторов, заключается в движении от восприятия мира как угрожающего и экстремального к конструированию такого жизненного мира, в котором принимается возможность экстремальных, травмирующих событий, однако это не становится препятствием для направленности человека на совладание, созидание, рост и развитие своей личности вопреки травме [3].

Отечественные исследователи выделяют в экстремальности одновременно негативный и позитивный аспекты, что создает взаимодействие феноменов страдания и благополучия. В экстремальной ситуации в равной степени активизируются как деструктивность, так и стремление к человечности – возникает соприкосновение и переплетение человеческого и нечеловеческого, мученичества и стойкости, насилия и помощи. Работа личности определяется здесь не только в традиционном гносеологическом плане отражения, ориентировки, но и в онтологическом плане как экзистенциальная работа личности с формами своей жизнедеятельности. Именно в этой работе конструируются постэкстремальные феномены – посттравматическое стрессовое расстройство, посттравматический рост личности и др. [4].

В целях выявления роли смысловой работы личности в детерминации посттравматического роста авторы провели исследование, сделав предположение о прямой корреляции посттравматического роста со спецификой направленности смысловой работы личности. В качестве испытуемых выступили 84 человека (58 мужчин и 26 женщин в возрасте от 24 до 62 лет), переживших травматическое событие. Среди травматических событий, называемых испытуемыми, присутствовали самые разные ситуации: боевые операции, участие в войне в Афганистане, работа в экстремальных условиях, смерть близких, ограбление и др. Использовались методики «Опросник посттравматического роста» (ОПТР) Р. Тадеши, Л. Калхауна (в адаптации М.Ш. Магомед-Эминова) и «Неоконченные предложения» Ж. Нюттена (в адаптации М.Ш. Магомед-Эминова) [5].

Согласно данным, полученным в результате проведения методики ОПТР, было выделено две группы испытуемых. В группу 1 отнесены участники, у которых выявлен личностный рост после травмы, в группу 2 – испытуемые без посттравматического личностного роста (рис. 1).

Распределение выборки

Рисунок 1 – Распределение выборки по параметру наличия/отсутствия посттравматического личностного роста

В результате проведения контент-анализа методики «Неоконченные предложения» установлены две группы высказываний, которые использованы для интерпретации результатов. Первая группа высказываний выявлена по признаку «позитивное/негативное высказывание». Негативными считались высказывания, указывающие на мысли о собственной бесполезности, низкую самооценку. К позитивным отнесены высказывания, отражающие уверенность в себе, надежды на успех, благополучие, желание жить. Распределение высказываний по данному критерию испытуемых двух групп в соотнесении с наличием/отсутствием посттравматического роста выглядит следующим образом (табл. 1).

Таблица 1 – Распределение высказываний испытуемых по признаку «позитивное/негативное высказывание», %

Данные, приведенные в таблице 1, показывают, что испытуемые, у которых был выявлен феномен посттравматического роста, значительно чаще употребляют высказывания, отражающие позитивное восприятие мира, надежды на успех, благополучие и планы на будущее (p < 0,001). Испытуемые второй группы, у которых посттравматический рост выявлен не был, употребляют позитивные высказывания значительно реже. В их ответах, наоборот, чаще встречались высказывания, отражающие тревожность, неуверенность в себе и в будущем (p < 0,001).

Вторая группа высказываний испытуемых была выделена по признаку «эмоции/дей-ствия/когниции» (табл. 2). В категорию «эмоции» попали высказывания, в которых отражалась эмоциональная окраска, а также слова, означающие эмоциональное состояние. Категорию «действия» составили высказывания, в которых испытуемый сообщает о намерении действовать либо употребляет глаголы, отражающие это намерение. Высказывания, обозначенные как «ко-гниции», содержали слова, обозначающие процесс или результат размышлений.

Таблица 2 - Распределение высказываний испытуемых по типам «эмоции/действия/когниции», %

Из данных, приведенных в таблице 2, следует, что в ответах испытуемых первой группы, у которых был выявлен посттравматический рост, преобладают высказывания, направленные на действия. В ответах испытуемых второй группы, у которых посттравматический рост выявлен не был, наиболее высок процент эмоциональных высказываний.

Полученные результаты по двум типам высказываний испытуемых позволяют сделать следующее заключение. Во-первых, позитивная смысловая работа личности: направленность на совладание, стойкость, развитие, конструирование такого жизненного мира, в котором человек имеет возможность строить планы на будущее и достигать результатов, – прямо коррелирует с высоким уровнем посттравматического роста личности. Напротив, негативная смысловая работа личности, направленность на окрашивание переживаний и представлений о мире в негативные тона препятствуют совладанию с опытом травмы и посттравматическому росту личности. Во-вторых, посттравматический рост детерминируется работой личности, направленной на будущее и связанные с ним планы и действия. Преобладание эмоциональности переживаний, погруженность в них, особенно если речь идет о негативных эмоциях, связанных с повторением переживания опыта травмы, наоборот, препятствуют совладанию с травматической ситуацией и посттравматическому росту личности.

Таким образом, результаты исследования показывают, что наличие или отсутствие посттравматического роста у человека, столкнувшегося с экстремальной ситуацией, прямо коррелирует со спецификой направленности смысловой работы его личности. Негативная смысловая работа личности, направленность на обесценивание жизни, отсутствие надежд и планов на будущее препятствуют совладанию с травмой, росту и развитию личности. Позитивная смысловая работа личности, направленность на совладание с травматическим опытом, напротив, способствуют посттравматическому росту и развитию, конструированию такого жизненного мира, в котором принимается возможность опасности, различного рода угроз и экстраординарных событий, однако вопреки этому происходит трансформация личности, наблюдается направленность на совладание и созидание.

Существование феномена посттравматического роста, конечно же, не предполагает, что со временем существование человека в экстремальных условиях, после травматических событий или в иных неповседневных ситуациях будет наполнено только позитивными последствиями, извлеченными из травматических переживаний. Позитивные последствия травмы, рост и развитие личности в любом случае неразрывно связаны с болью и потерями, с которыми необходимо совладать, – а значит, обусловлены смысловой работой личности, способствующей личностному росту и переходу на иной, качественно новый уровень развития. Согласно новым зарубежным и отечественным исследованиям опыт, в том числе травматический, не является некой зафиксированной воспроизводящейся в памяти информацией – он конструируется, производится в континуальной смысловой работе личности [6].

Результаты проведенного исследования подтверждают роль смысловой работы личности в детерминации посттравматического роста и могут быть использованы для разработки методов психологической помощи людям, пережившим экстремальную, травматическую ситуацию.

Ссылки:

• 1.    Калмыкова Е.С. Реконструкция психической травмы: восстановление связи времен и событий // Журнал практической психологии и психоанализа. 2003. № 3. С. 40–46 ; Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Психоанализ и психиатрия : монография. Новосибирск, 2003. 667 с.

• 2.   Новые аспекты психотерапии посттравматического стресса / М.Ш. Магомед-Эминов [и др.]. Харьков, 1990. 32 c.

• 3.   Figley C.R. Traumatic stress. The role of the family and social support system // Trauma and its wake / ed. by C.R. Figley.

1986. Vol. 2. Р. 39–54 ; Janoff-Bulman R. Shattered assumptions: towards a new psychology of trauma. N. Y., 2002. 272 р. ; Tedeschi R.G., Calhoun L.G. Posttraumatic growth: conceptual foundations and empirical evidence // Psychological Inquiry. 2004. Vol. 15, no. 1. P. 1–18 ; Wilson J.P., Krauss G. Predicting PTSD among Vietnam veterans // Post-traumatic stress disorder and the war veteran patient / ed. by W.E. Kelly. N. Y., 1985. P. 102–147.

• 4.    Василюк Ф.Е. Понимающая психотерапия как психотехническая система : автореф. дис. … д-ра психол. наук. М., 2007. 50 с. ; Магомед-Эминов М.Ш. Феномен воспоминаний с позиции темпоральной работы личности с экстремальным опытом // Теория и практика общественного развития. 2014. № 18. С. 205–209.

• 5.    Магомед-Эминов М.Ш. Деятельностно-смысловой подход к психологической трансформации личности : дис. … д-ра психол. наук. М., 2009. 570 с.

• 6.    Магомед-Эминов М.Ш. Феномен воспоминаний … ; Foa E., Keane T., Friedman M. Effective treatments for PTSD : practice guidelines from International Society for Traumatic Stress Studies. 2nd ed. N. Y., 2009. 643 p.