Феномен страдания в судьбе человека

Судьба человека - проблема, вызывающая интерес как на обыденном, так и на теоретическом уровне, поскольку она затрагивает каждого из нас независимо от того, делает ли он свое бытие предметом философской рефлексии. Судьба человека понимается как процесс, формируемый объективными условиями человеческого бытия и субъективно-личностной позицией индивида по отношению к этим условиям. Такое понимание позволяет преодолеть фатализм, часто присутствующий в обыденном сознании и в отдельных философских учениях прошлого, и рассматривать индивида как активного в процессе самотворчества субъекта. К объективным составляющим судьбы человека относятся планетарно-космический фактор, выражающийся в природных закономерностях, биологические предпосылки, определяющие конечность человеческого бытия и возможное телесное несовершенство, и социальное бытие в его многообразных проявлениях на макро- и микроуровнях.

Многие составляющие нашей жизни являются нам как нечто неотвратимое и предзаданное. Мы не властны над самим нашим появлением в мире, изначальным окружением, телесными особенностями и т.д. Выступая в форме данности для человека, такие обстоятельства требуют от него бесконечных усилий по воплощению себя как «проекта» или «программы», что отмечено в высказывании X. Ортеги-и-Гассета: «Человек-это то, чего еще нет, а также то, что силится быть» [3, с. 45]. Как представляется, идеи философии экзистенциализма могут быть мировоззренческим и мето дологическим фундаментом для осмысления и разработки проблем судьбы и человеческого страдания.

Субъективно-личностная позиция человека подразумевает моральный выбор какого-либо варианта поведения в решающей ситуации и соответствующий поступок. При этом субъект ищет и выделяет формы и сферы деятельности, которые в наибольшей степени отвечают его интересам и являются эффективными для достижения существенных жизненных целей. Желание самоутверждения превращает хаотичный и бессвязный поток событий в осмысленное и завершенное целое-личную судьбу.

По определению С.Л. Рубинштейна, личность - это не просто существо, пассивно пребывающее в окружающей среде, «личностью является лишь человек, способный выделить себя из своего окружения для того, чтобы по-новому, сугубо избирательно связаться с ним» [4, с. 638]. Такой человек имеет свои позиции, свое ярко выраженное творчески-преобразовательное отношение к объективно данной ему ситуации. Он не приспосабливается, а направляет ее в сторону индивидуально значимых ценностей, одновременно принимая на себя ответственность за выбор. Здесь мысль Рубинштейна перекликается с идеями западных экзистенциалистов. Традиционно обстоятельства и условия жизни человека представлялись мыслителям как данность. Разработанная Рубинштейном концепция субъекта и лежащий в ее основе принцип творческой самодеятельности позволяют рассмотреть этапы жизни, их содержание как зависимые не только от внешних факторов, но и от индивидуальной активности человека. Сам субъект определяет последовательность жизненных этапов и их продолжительность.

Эта идея находит подтверждение, в частности, в современной социологии, отмечающей гибкий жизненный цикл индивида в нынешних сложных обществах. Важнейшие, судьбоносные события уже не привязаны так жестко к биологическим рубежам жизненного цикла. Например, человек может продолжать учиться не только в юности, но и в гораздо более позднем возрасте, и это не только является его личной потребностью, но и обусловлено уско-

ряющимися темпами общественной жизни. Создание семьи все чаще отодвигается к тридцати годам, когда индивид имеет прочную материальную базу для этого и уже достиг определенных успехов в профессиональной сфере.

Категория субъекта указывает на потенциальную возможность, способность личности быть объединяющим центром, координатором составляющих своего жизненного пути. Проблемы, возникающие перед индивидом, оригинальны в силу неповторимости его судьбы, и их адекватное разрешение достигается при достаточном уровне личностной зрелости. Это предполагает рефлексию и последующее стремление организовать свою жизнь не подражательно, стандартно и усредненно, а в соответствии с собственными идеалами и планами. Как пишет в своем исследовании М. Эпштейн, «судьбы нет там, где есть совпадение вещи с порядком вещей, где растение растет, а животное живет» [6, с. 74].

На обыденном уровне сравнение своего и чужого жизненного пути чаще всего происходит в рамках оппозиций: счастливый - несчастливый, справедливый - несправедливый. Значит, основой для рефлексии можно считать страдание как неотъемлемую часть человеческого бытия и фактор индивидуализации. В современной философской литературе присутствуют напряженные размышления об истоках и причинах страдания как такового, независимо от форм его проявления. Плодотворной альтернативой имеющимся объяснениям представляется рассмотрение страдания как проявления несовершенства и незавершенности человека, его бесконечного стремления к тотальности. Эта трактовка универсальна, поскольку охватывает моральное, телесное (от болезни до смерти) и другие виды страдания.

Страдание различается и по степени тяжести, и по субъективной значимости для индивида. Видимо, его можно разделить на два вида: страдание, общее для всех индивидов как представителей человеческого рода и вытекающее из набора фундаментальных человеческих потребностей, и страдание, присущее конкретному человеку в его уникальной жизненной ситуации и ставящее под угрозу его «проект». Первый вид можно обозначить как обыденное страдание, второй - как экзистенциальное страдание.

Человек - не изолированное от мира существо и его многочисленные потребности, по словам С.Л. Рубинштейна, «выражают его практическую связь с миром и зависимость от него» [4, с. 522]. Потребность - объективная, заложенная в самом бытии индивида, нужда в чем-либо, будь то вещь или другой человек. Очевидно также, что люди обладают не только биологическими потребностями, но и социальными, и духовными. Классификация и иерархия потребностей основательно разработаны А. Маслоу. Он предложил исходить из динамической природы потребностей и выстраивать их в определенной иерархии.

Так, на низшей ступени располагаются физиологические потребности - насущные, самые необходимые для выживания. Если они регулярно и постоянно удовлетворяются, то перестают активно воздействовать на поведение человека и переходят в разряд потенциальных. Их место занимают другие потребности, находящиеся на более высоком уровне, которые можно объединить в категорию безопасности. В противном случае, если удовлетворение базовых физиологических потребностей оказывается проблематичным, если человек начинает слишком сильно от них зависеть, то, по мысли X. Ортеги-и-Гассета, скорее предпочтет погибнуть.

Следующая ступень представлена потребностью в принадлежности и любви. Человек нуждается в принятии и поддержке социальной группы, будь то семья или дружеский коллектив. Ему необходимы эмоциональное соучастие и доверительные отношения. На четвертом уровне располагается потребность в признании, т.е. стремление индивида к высокой самооценке и уважению окружающих. Удовлетворение потребности в оценке, уважении вызывает чувство уверенности в себе, чувство собственной значимости и уверенность в своей полезности и необходимости. Неудовлетворенная потребность, напротив, вызывает у индивида чувство униженности, слабости, беспомощности, которые, в свою очередь, могут стать причиной неврозов и различных форм антисоциального поведения.

Наконец, на высшей ступени находится потребность в самореализации. Она означает стремление человека к самово-площению в той или иной сфере деятельности, к актуализации заложенных в нем потенций. Индивидуальные задатки и способности определяют те виды деятельности, которые могут принести удовлетворение человеку, дать ему почувствовать, что он «на своем месте».

Обыденное страдание становится экзистенциальным, когда от него зависят дальнейший жизненный путь индивида, возможность реализации его наиболее существенных целей. Воспринимаемое человеком как крайняя несправедливость, выпавшая на его долю, экзистенциальное страдание резко индивидуализирует своего носителя: «Почему я?». ВЛ. Лехциер так говорит о физической боли: «Боль с необходимостью повергает человека в подвешенное состояние вопросительности, переводит его существование в бытие-под-вопросом... Боль есть то, что требует прояснения причин не только самой себя, но и всего остального, так как невозможно объяснить причины боли, не выясняя причины всего остального» [2, с. 44-45]. Сказанное вполне можно отнести и к душевной боли. Экзистенциальное страдание вызывает вопрос не только о смысле произошедшего с отдельным человеком, но и о смысле всего сущего.

Одна из важнейших способностей и потребностей человека - понимание себя и окружающего мира, то, что В. Франкл обозначил как «волю к смыслу». Утрата смысла жизни, по мысли ученого, может быть названа экзистенциальной фрустрацией. Это еще не патология, но при определенных условиях она может вести к ноогенному неврозу, а он, в свою очередь, может привести к суициду. Ноогенный невроз -особый невроз. Это не психическое заболевание, а духовное страдание.

Продолжая разработку этой проблематики, современная философия указывает на столкновение человека с абсурдными, трагическими, иррациональными фактами как источник экзистенциальной фрустрации. В самой крайней форме последняя приводит к тому, что человек «серьезно заболевает, утрачивает душевное равновесие, ориентацию в мире, сексуальную идентичность, игнорирует нормы морали, деградирует, впадает в детство, а подчас просто перестает быть человеком, превращаясь в животное» [7, с. 166].

Перенесенное насилие, смерть близкого человека, утрата собственного будущего из-за неизлечимой болезни и другие подобные ситуации подрывают ощущение безопасности мира и доверие к нему, обнаруживают наше бессилие перед трагическими случайностями. Непреодоленное, неизжитое страдание продолжает «свое разрушительное действие на подсознательном уровне», заявляет о себе «через “надрывы”, истерики или телесные недомогания» [7, с. 168].

Чем же может помочь философия человеку, находящемуся в глубоком отчаянии? Прежде всего, она помогает осознать, что не всякое страдание есть наказание, не всегда у страдания есть виновник. Тем самым блокируются разрушительные чувства самобичевания и желания мести. Но самый трудный и наиболее важный шаг-понять утрату как «жестокий подарок», по выражению известного современного психотерапевта В. Волкана. Он пишет: «Когда мы полностью переживаем горе, мы глубже узнаем себя» [1, с. 18].

Итогом освоения и преодоления страдания становятся наша личностная зрелость, полученные моральные уроки и способность вновь радоваться жизни. Пережитое не забывается, но мы принимаем его как свершившуюся часть нашего «проекта», который еще далеко не завершен. Обретая смысл жизни, человек воспринимает свое бытие не как совокупность отдельных эпизодов и событий, а как целостность. Хотя его этапы качественно различаются, все они охвачены единым осознаваемым стремлением полноты самореализации. Обретение смысла жизни - это не только избавление от подавляющей и пугающей бессмысленности жизненных событий, это также необходимое условие и процесс выстраивания собственной судьбы.