Философия языка и понятие «язык» в трудах А. Марти

Говоря о философии языка, как и о языкознании, мы употребляем слово «язык» прежде всего в смысле намеренного оповещения о внутренней жизни посредством определенных знаков, в особенности звуков, а именно с помощью тех звуков, которые (как и большинство слов речевого аппарата) являются понятными не сами по себе, а благодаря существенной силе привычки и тенденции.

Философия языка – это обширная область философии. Она может пониматься с психологической точки зрения, в то время как она описывает и объясняет физиологические и психологические факты, лежащие в основе языка, она может историко-генетически следовать развитию человеческой речи и тесно соприкасается здесь с языкознанием и историей языка [3, с.121].

«Самый совершенный подход к языку – это тот, который ставит себе задачу вовлечь в круг исследования обе стороны языка, сравнить между собой форму и содержание и исследовать между ними закономерности отношений» [4, с. 30].

В широком смысле, как свидетельствует А. Марти, языком называют любой знак психических процессов, даже если их выражение осуществляется непреднамеренно (например, как непроизвольные смех и плач, крик ужаса, бледность и покраснение, учащение дыхания во время гнева и так далее) или же намеренно, но с иной целью, нежели оповещение о внутренней жизни – как наши действия, направленные на различные цели (например, еда, питье, прогулки) [5, с. 3].

И эти знаки психических процессов, по крайней мере ненамеренные жесты и проявления аффекта, языкознание и философия языка не оставляют абсолютно без внимания, однако здесь более обширное пространство отводится рассмотрению произвольного оповещения внутренних процессов, и, наряду с этим, рядом с такими явлениями, как язык образов, сигналов

ISSN 2075-9908 Историческая и социально-образовательная мысль. Toм 7 №4, 2015

Historical and social educational ideas Tom 7 #4,  2015

и сам язык жестов, по вполне понятным причинам, большое внимание уделяется самому обычному и богатому способу намеренного соглашения через так называемые общепринятые звуки.

Ведя речь о философии языка и о языкознании, не следует противопоставлять друг другу эти два понятия, когда высказываются предположения о том, что они занимаются одинаковыми предметами и вопросами, но с использованием различающихся методов. Так, ранее противопоставлялись друг другу естествознание и философия природы. Последняя осуществлялась по так называемым «спекулятивным» методам [1, с. 11], в то время как первая называла близким себе метод эмпирического исследования.

То, что происходит в природе, объясняется действующими и движущими принципами, происходящими в ней же самой. Природа является безусловно-реальной - это принцип философии природы [6, с. 10].

Философия природы стоит в центре учений многих философов. В центре философии природы Гегеля, например, находится по-разному интерпретируемая критика физики Ньютона [2, с. 24].

Даже если при определенных обстоятельствах идти разными путями, чтобы прийти к осознанию определенной истины, то опыт и логический образ в достаточной мере показывают, что верным методом для исследования законов, господствующих в природе, является эмпирический и для нас не может быть еще второго метода, неэмпирического, который бы также привел к цели, к более основательным результатам. В любом случае, так называемый «спекулятивный метод» здесь бы потерпел неудачу, в то время как эмпирический бы увенчался триумфом.

По аналогии и под воздействием тех самых духовных направлений, виновницей которых является философия природы, и здесь также, хоть и не так явно, можно увидеть противоречия в методах языкознания и философии языка.

Но здесь они проявляются по-другому, нежели там. Если эмпирический метод является верным, чтобы продвинуться вперед к познанию деталей языковых явлений и общих законов, то для нас не будет существовать какой-либо другой метод, который будет таким же хорошим и быстрее приведет к той же самой цели.

Итак, если под языкознанием понимать вообще научное исследование вопросов, относящихся к языку, то под философией языка понимается лишь часть языкознания, с учетом возражений по поводу того, что обе отрасли (не являясь одинаковыми) не обладают одинаковым предметом и не используют одни и те же методы. Так как об одном и том же предмете речь можно вести с различных точек зрения, различные научные дисциплины могут учитывать различные детали и стороны и пытаться решить разнообразный круг вопросов. В этом отличие, например, физики и биологии.

Однако можно и нужно задать вопрос о том, какой круг проблем затрагивает именно философию языка, в отличие от других отраслей языкознания, например, от физиологии языка или истории языка.

Так как в языке можно выделить две фундаментальные стороны - чувственно воспринимаемую, физическую сторону знака, с одной стороны, и его значение или его содержание, с другой стороны, то здесь можно, пожалуй, говорить о том, что философия языка отражает последнюю сторону, а другие отрасли языкознания - первую?

Нет! Это было бы бессмысленное разделение, не соответствующее обычному употреблению языка, и исследователи языка, которые не считают себя философами языка, по праву протестовали бы против этого [5, с. 5].

А. Марти утверждает, что также и история языка имеет дело не только со звуковой или физической стороной знака, но и со значением. С другой стороны, философ -языковед не может оставлять без внимания и эти стороны. И, помимо этого, в процессе говорения и понимания, в сферу его внимания попадают также и другие явления, не принадлежащие ни к внешней языковой форме, ни к значению [5, с. 6].

Возможно, мы можем сказать: «История языка исходит из общего и закономерного, а остальные отрасли языкознания - из особого и конкретного»? Но и это не было бы абсолютно верным. Также и физиология языка пытается найти общие законы, в особенности о генезисе звуков языка.

То, что является истинным, является истинным для каждого судящего. Но не все то, что является ясным для понимания одного, является также понятным для другого. У одного часто может не быть условий для этого, в то время как у другого они есть.

Отсюда вывод: истина или правильность суждения - это объективное свойство одного и того же, очевидность в вышеупомянутом смысле, напротив, такое свойство, при котором существует зависимость от субъективности судящего.

Представляется невозможным то, чтобы один в себе постигал что-то ценное, что другому объявляется в качестве достойного ненависти.

Но при этом нельзя сказать, что все само по себе ценное может быть понятным для всех. То, что является ценным и только это, может, проще говоря, демонстрироваться в правильно охарактеризованной или постигающей ценности любви. Однако понятие «ценное» не совпадает с фактически постигнутым или постигаемым нами через правильно охарактеризованную любовь. И эти утверждения содержали бы в себе релятивизм, который бы на место простой общеупотребительности поставил общечеловеческое, заключающееся в понятии истинного и хорошего. Но даже в этом смысле законы о том, что является добром, не являются психологическими законами, законами нашей психологии.

На основе понятийного определения философии языка относительно философии языка можно сказать следующее: к ней относятся все проблемы, ориентированные на Общее и Закономерное в языковых явлениях, которые вследствие эвристического единства кажутся одним целым постольку, поскольку они или являются психологическими по природе, или, по меньшей мере, не могут быть решены без помощи психологии.