Готические мотивы в русском искусстве XVIII в

Интерес к наследию готической эпохи, проявившийся в различных видах искусств в начале XIX в. и связанный с идеями романтизма, возник существенно раньше. Еще в XVIII в. работающие в России архитекторы, художники, создатели театральных декораций обращались к образам готики, а к концу XVIII в. готические мотивы приобрели особенную популярность. Примечательно, что в отличие от XIX в. в русском искусстве и культуре 18-го столетия еще не существовало определения готики как явления, возникшего и развивавшегося исключительно в рамках средневековой европейской культуры. Готика не только не противопоставлялась традициям русской архитектуры, напротив, прилагательное «готический» в значении старинный нередко употреблялось для обозначения форм древнерусского зодчества. Готической в ту пору могла быть названа также и восточная архитектура. Интересно проследить, как на протяжении XVIII в. менялось отношение к готическим элементам, ставшим к концу столетия одним из популярнейших экзотических мотивов.

Интерес России к средневековой европейской архитектуре в начале XVIII в. был обусловлен политическими, социальными, экономическими изменениями, связанными с преобразованиями Петра I. До той поры на Руси подлинной готики не было. Причину можно видеть во влиянии церкви и религии на становление искусства и в России, и в европейских странах. Православные зодчие, отторгавшие в эпоху средневековья вместе с католической верой и храмовую архитек- туру европейских стран, не могли заимствовать ни формы культового зодчества, ни стилистические особенности гражданских построек Европы. По мнению М.Г. Барановой [1, с. 71], появление «готических» элементов в русской архитектуре до XVIII в. следует считать случайным, а элементы древнерусского зодчества, которые кажутся близкими к готическим, можно рассматривать как выражение религиозных идей христианства. Только после церковных реформ Петра I в искусстве России могли появиться образы католических соборов1.

Европейская культура, пришедшая в Россию в начале XVIII в., оказывала все большее влияние на жизнь государства, постепенно изменяя русские традиции и европеизируя отечественное искусство. Архитектура, скульптура, живопись, театрально-декорационное искусство России XVIII в. вступали в соприкосновение с традициями европейского искусства. Русские художники отправлялись на учебу за границу, иностранные ученые приглашались в Академию наук, а приезжающие в Россию архитекторы проектировали здания, дворцы и ансамбли площадей. В театры Москвы и Петербурга приглашались художники, работавшие для европейских сцен. Зарубежные образцы становились эталонами, на которые ориентировались отече- ственные заказчики и зодчие, театральные зрители и создатели декораций.

В литературе и искусстве России XVIII в. можно увидеть ряд тенденций, имевших место в Европе. Так, в эпоху просвещения наибольший интерес представляло выявление «всеобщих» истин, законов бытия, а царивший классицизм утверждал главенство разума и незыблемость монархического строя. К концу столетия возросло внимание к конкретному, индивидуальному, ставшему основой формирования сентиментализма с его идеализацией чувственного мира и преклонением перед живой природой и романтизма. Уже в первой половине XVIII в. начали зарождаться тенденции, которые можно назвать предромантическими: утверждение историзма и экзотических мотивов, повышение интереса к средневековому фольклору и готической архитектуре.

В западноевропейской литературе и изобразительном искусстве XVIII в. этот предшествовавший романтизму переходный период принято называть предромантизм1. Он отличался открытостью для различных влияний и взаимодействий: в большей или меньшей степени предро-мантические тенденции проникали в барокко, рококо, классицизм и сентиментализм. Поэтому в данной статье «предромантическое» понимается в широком смысле, как подготовка романтических идей. А увлечение готикой, свойственное русскому предромантизму конца XVIII в., объясняется стремлением к общности с европейской культурой.

Архитекторы и художники, работавшие в России во второй половине XVIII в., начали проявлять все больший интерес к эпохам прошлого. Одним из самых привлекательных исторических периодов стало позднее Средневековье. Нужно отметить, что императрица Екатерина II, а позже и Николай I поощряли это направление в искусстве. Обращение к формам европейской готики на первых порах носило характер забавы, маскарада. Готические мотивы стали наиболее популярными среди различных «экзотических» мотивов, которые развивались в искусстве России в рамках классицизма.

Причина возросшего интереса к готике кроется в расширении культурных и экономических связей между Россией и европейскими государ- ствами, особенно между Россией и Англией, ставшей в ту пору сильнейшей индустриальной державой. Обращение к готике было в существенной степени связано с воздействием английской художественной культуры. Именно из Англии пришла мода на создание пейзажных парков с возведением в них «готических» руин. Совершая зарубежные поездки, русские путешественники знакомились со средневековой архитектурой европейских городов, их историческими памятниками и народным зодчеством, посещали развалины старинных замков и готические соборы. Вернувшись на родину, многие желали видеть в своих имениях сооружения, напоминающие те, что они видели в Европе. В устраиваемых в России «английских» парках нашли отражение романтические идеи единения природы и человека, ставшие столь популярными во второй половине XVIII в.

Элементы готического искусства, заимствованные из стилистики европейского средневекового собора, с 1750-х гг. украшали различные постройки в графских и дворянских усадьбах. Возводились церкви (Никольская церковь, 1758-1763, и колокольня, 1780-е гг., в усадьбе Черкизово-Старки князей Черкасских, арх. В.И. Баженов), декоративные постройки в готическом вкусе («Готические» ворота в усадьбе А.Демидовой Тайцы, 1774-1780, арх. И.Е. Старов, готическая башня в подмосковном имении А.В. Урусова Осташево, 1790-е гг., архитектор неизвестен). К концу 18-го столетия все больше сооружений в «готическом стиле» строилось по заказу царской семьи в царских резиденциях, расположенных в окрестностях северной столицы, являвшейся центром градостроительства, и в пригородах Москвы. Авторами разнообразных готических «архитектурных декораций» были архитекторы Ю.М. Фельтен (Башня руина, 1771, и Чугунные «готические» ворота, 1773, в Екатерининском парке Царского Села; Чесменский дворец, 1774-1777 и Чесменская церковь, 1777-1789), В.И. Неелов (Адмиралтейство, 1773-1775, и «Красные ворота», 1774-1776, в Екатерининском парке и Баболовский дворец, 1783-1784, в Баболовском парке Царского Села), М.Ф. Казаков (Петровский дворец, 1775-1782), Н.Е. Львов (Приоратский дворец в Гатчине, 1798-1799), копировавшие декоративные готические формы, но оставлявшие в основе планировок и композиционных решений своих построек идеи классицизма или традиционную для русского зодчества основу. В конце XVIII-начале XIX в. западноевропейское и русское архитектурное наследие Средних веков оставалось недостаточно изученным, образы готи- ки ассоциировались одновременно и с западноевропейским средневековым, и с древнерусским зодчеством. «Готическим» называли все «старинное» средневековое искусство. «Готические мотивы, - как указывает О.Н. Голубева, - смело применялись в тех случаях, когда требовалось подчеркнуть национальный характер постройки» [3, с. 11].

Кроме того, в Россию из Европы пришла театрализация искусства и быта. К концу XVIII в., во многом благодаря усилению романтических тенденций, грань между театральной сценой и повседневной жизнью истончается. Для народных гуляний и для театрализованных парковых празднеств архитекторы создавали декорации, вписывающиеся в городскую среду или природный ландшафт. В этих временных сооружениях готические мотивы соединялись с формами классицизма и элементами древнерусского зодчества. Яркий пример такой «архитектурной декорации» - здания В.И. Баженова и М.Ф. Казакова к празднику на Ходынском поле в Москве (1775).

Помимо зодчества образы готической архитектуры присутствовали и в романе, и на театральных подмостках. Средневековый архитектурный фон играл важную роль в произведениях многих русских писателей и драматургов второй половины XVIII в. На это оказали влияние исторические хроники В.Шекспира, творчество представителей немецкого предромантизма и увлечение готическим романом, который получил известность в России уже в конце XVIII в., а особенно популярен стал в 1810-е гг.

Мотив полуразрушенного монастыря, в залах которого гуляет ветер1, появился в повести Н.М. Карамзина «Бедная Лиза» (1792). В повести «Остров Борнгольм» (1794) средневековая архитектура уже стала важнейшим элементом, создающим настроение произведения - она не только являлась предвестником зловещих событий и сопровождала их, но и свидетельствовала о психологическом надломе героев. Средневековый замок, окруженный рвом и высокою стеною, представал перед героем в лучах заходящего солнца на фоне мрачного ландшафта, вызывающего дурные предчувствия2. Сюжетную перипетию произведения подготавливают описания залов с полуразрушенными готическими колоннадами, нагромождением груд обломков пилястр, упавших колонн и частей карниза.

Необходимо отметить, что Карамзин был хорошо знаком с архитектурой средневековья. Отзывы о готическом зодчестве встречаются в его «Письмах русского путешественника» (печатались в «Московском журнале» в 1791-1792 гг.). Так, описывая германский город Мейсен и его окрестности, Карамзин сообщает, что «…город сам по себе очень некрасив. Улицы не ровны и не прямы; дома все готические и показывают странный вкус прошедших веков» [4, с. 100]. И для Карамзина, и для многих русских путешественников готическая архитектура долгое время оставалась непривычной и непонятной. Но это не уменьшало интереса к ней.

Средневековая европейская архитектура соседствовала с русской в произведениях отечественных писателей-классицистов. Г.Р. Державин, создавая «театральное представление» (Добры-ня, 1804) и стремясь к художественному воссозданию прошлого России, подробно описывал места, где разворачивались события. Появившейся во втором действии «готический златоверхий Княжны Прелепы терем» должен был, по мнению автора, способствовать созданию в пьесе обстановки русского Средневековья. Близость для отечественных авторов тем русского и западного Средневековья подчеркивает С.В. Хачатуров. Он утверждает, что это «родство укрепляется благодаря обязательному присутствию и в романе, и на театральных подмостках архитектурного фона, который концентрирует в себе сюжетно-тематическое и идейное значение готического повествования» [8, с. 88].

В репертуаре театров, составленном из пьес русских и иностранных драматургов, произведения на сюжеты западноевропейского и русского Средневековья стали появляться уже в первой половине XVIII в. Нередко действие пьес разворачивалось на фоне декораций, изображающих готические архитектурные композиции.

Часто встречающимся архитектурным мотивом в проектах декораций были изображения готических анфилад, соборов и усыпальниц. Однако, как и зодчие, театральные художники отражали лишь внешнее восприятие средневековых подлинников и создавали в основном симметричные, уравновешенные классицистические сценические композиции.

К средневековой западноевропейской архитектуре они очень часто обращались при создании декораций для таких сцен, характерных для произведений европейской и русской драматургии XVIII в., как рыцарский турнир, осада замка, штурм крепости1. Одним из распространенных сюжетов предромантической литературы было пребывание узника в «мрачной темнице». Мотив этот перекочевал и на театральную сцену. Декорация, изображающая тюрьму, была столь популярна в первой трети XVIII в., что нередко служила фоном для разных эпизодов. Например, в «Акте о Калеандре и Неониле» (1737, Москва, художник неизвестен) тюрьма стала местом всех явлений второго действия: рыцарского поединка, обручения и коронации.

Темница с готическими сводами часто встречается в наследии Дж. Валериани. М.С. Коноплева рассматривает один из таких графических листов [5, ил.10] как проект декорации третьего действия первого явления оперы «Сципион» [2, с. 336] (1745, текст Д.Бонекки, комп. Ф.Араия, балетмейстер Фоссано, декорации Дж. Валериа-ни и Д.Бона). Впрочем, трудно установить принадлежность этих эскизов к той или иной опере, поскольку в то время декорации служили для разных постановок и многократно «поправлялись» к новым спектаклям.

«Готический колорит» - зубчатые башни, колокольни и остроконечные крыши городов западного Средневековья - могла приобрести любая вражеская крепость, о чем свидетельствует фронтиспис первого издания трагедии М. В. Ломоносова «Тамира и Селим» [2, ил. с. 213] (1750, поставлена в январе 1751 г. при дворе кадетами шляхетного корпуса).

О свободной интерпретации театральными художниками архитектурных стилей, позволявшей соединять «готическую» тему с темой восточной экзотики, говорят проекты Дж. Валериа-ни2. Так, на эскизе декорации к первому действию оперы «Беллерофонт» [5, ил. 19] (на текст Д.Бонекки, 1750, театр в Ораниенбауме, комп. Ф.Араия, балетмейстер А.Ринальди по прозвищу Фоссано) изображена сцена великолепного пиршества у Ликийского царя в восточных палатах со стрельчатыми арочными сводами.

С середины 1790-х гг. особым успехом на русской сцене пользовались трагедии В.Шекспира в переводе А.П. Сумаркова, Н.М. Карамзина, И.А. Вельяминова, Н.И. Гнедича, С.И. Висковатова. О влиянии на отечественную русскую драматургию произведений Шекспира свидетельствуют многие постановки конца XVIII в. Сама Екатерина II при написании исторической хроники «Начальное управление Олега» (1786, поставлена на музыку Дж. Сарти, К.Каннобио, В.Пашкевич в 1790 г.3) в «подражание» Шекспиру отказалась от «сохранения театральных обыкновенных правил» единства места и времени, что, по мнению Л.И. Кулаковой, должно было свидетельствовать о «передовых взглядах автора» [6, с. 327]. На гравированном изображении декорации [7, ил. с. 328], выполненной по проекту П.Гонзага для третьего действия восьмого явления пьесы, можно видеть дворец византийского императора Лиона, стрельчатые своды которого вызывают ассоциации с формами готической архитектуры.

Таким образом, интерес к искусству позднего Средневековья, достигший своего апогея в эпоху романтизма, существовал в России задолго до его официального воцарения в начале XIX в. Обращение к образам готического европейского Средневековья появилось в русском искусстве уже в первой половине XVIII в. Это увлечение «готикой» было вызвано интересом ко всему необычному, экзотическому.

И для зодчих, возводивших архитектурные сооружения, и для театральных художников, создававших декорации к сценическим представлениям, равно как и для писателей и драматургов XVIII в. готика ассоциировалась с формами древнерусского или восточного зодчества. Поэтому, стремясь сделать свое творение более эффектным, авторы свободно соединяли образы русского и европейского Средневековья, получая новые замысловатые формы. В проектах театральных декораций готика нередко появлялась там, где было бы уместнее обратиться к традициям национальной архитектуры. Своеобразными «архитектурными декорациями» можно считать и возводимые в парках сооружения, в которых готические мотивы соединялись с формами классицизма и элементами древнерусской архитектуры.

Предромантические течения в русской литературе, драматургии, театрально-декорационном искусстве и архитектуре эпохи Просвещения были предвестниками новых романтических эстетических концепций. С появлением предро-мантических тенденций в русском искусстве отношение к готике стало меняться. В конце XVIII в. ее начали противопоставлять нацио- нальной архитектуре, однако еще не столь глубоко осмысливали разницу между средневековыми постройками и современными сооружениями, воспроизводящими формы старых замков и соборов. Лишь в первой половине XIX в. характерное для 18-го столетия понимание готических мотивов как своеобразной «экзотической декорации», служившей для театрализации окружающей среды, сменилось глубоким знанием формообразующих принципов средневекового зодчества и стремлением воплотить особенности стиля прототипа в произведениях различных жанров искусства.