Границы "русского мира" как отражение геополитических концепций современной России

В современном медиапространстве и научном дискурсе – культурологических, политологических, социологических и филологических исследованиях – находит отражение словосочетание «русский мир», значение которого меняется от исследования к исследованию.

В толковых словарях Даля, Ожегова и Ушакова выделяется несколько значений, определяющих понятие «мир»: «объединённое по каким-нибудь признакам человеческое общество, общественная среда» [14], «отдельная сфера жизни или область предметов, явлений» [18] и «одна из земель вселенной; наша земля» [7]. Другими словами, русский мир определяет группа людей1, объединённых по определённому признаку, а также территориальные границы. Соответственно, они влияют на его смысловую наполненность и определяют его суть. Именно поэтому «русский мир» является концептом, то есть его значение меняется в связи с трансформацией территориальных границ в зависимости от историко-культурного контекста [4].

Цель данной статьи – обозначить основные группы представлений отечественных и зарубежных специалистов [см.: 1–3; 6;

10–12; 16; 20; 21] о территориальных границах «русского мира».

Хронологические рамки данного исследования охватывают период с 1990-х годов по настоящее время (2020) и обусловлены, с одной стороны, ростом интереса учёных к изучению концепта в последнее десятилетие XX века в связи с распадом СССР и, с другой стороны, новейшими изменениями историко-культурного контекста (события на Украине и в Крыму) и их последствиями для России и всего мира. Хронологические рамки в целом связаны с основными периодами изучения концепта: первый охватывает промежуток от первого упоминания концепта (XI век) до 90-х годов XX века, характеризуется формированием основных представлений о концепте; второй период ограничивается этапом от распада СССР до украинского кризиса, обозначившего изменение историко-культурного контекста и возросшую актуальность концепта; третий период подразумевает временной интервал от украинского кризиса по настоящее время: политические события 2014 года стали причиной появления новой интерпретации изучаемого нами концепта, который стал трактоваться как «негативный конструкт для описания российской внешней политики на постсоветском пространстве» [21].

Актуальность концепта «русский мир» обусловливается его междисциплинарно- стью [15], многозначностью и гибкостью [23], функционированием в качестве модели публичной дипломатии Российской Федерации [23]. «Русский мир» имеет прямое отношение к тому образу, который формирует наше государство на международной арене, а потому изучение данного концепта всегда будет актуально, так как построение положительного образа – одна из главных задач любого государства.

Проблематика настоящей работы тесно связана с актуальностью изучения концепта «русский мир» и включает в себя круг вопросов, касающихся определения идентичности России в постсоветский период, формирования её геополитической стратегии и модели публичной дипломатии, а также взаимодействия с диаспорами дальнего и ближнего зарубежья.

Выделение основных трактовок территориальных границ концепта «русский мир» позволит обозначить вектор развития модели публичной дипломатии России и существующие геополитические концепции, а также обеспечить практическое применение концепта при изучении тенденций социокультурного развития различных социальных групп общества и институтов культуры в разных регионах или странах.

На текущий момент сформировались три основных направления изучения концепта «русский мир» – культурно-цивилизационное, религиозное и геополитическое [1]. Работы, относящиеся к культурно-цивилизационному направлению исследований, создавались в основном в рамках первого и второго периодов изучения концепта. На первом этапе, как было указано выше, формировались основные факторы отнесения к «русскому миру» – язык, религия, этнос и т.д. Второй период изучения концепта связан с переосмыслени- ем этих факторов и определением основных компонентов «русского мира». К таким исследованиям можно отнести некоторые работы О. Н. Батановой, А. В. Павловской, В. И. Фатющенко и других.

Религиозное направление представлено работами Е. М. Астахова, Е. В. Бильчен-ко, Г. П. Семеновой и других, которые освещают в основном «русский мир» как православную общность. На наш взгляд, многогранность концепта через призму его территориальных границ не в полной мере рассматривается в рамках настоящего направления, поэтому более подробно освещаться в рамках данной статьи не будет.

Исследования геополитического направления появились позже культурно-цивилизационного, во второй период изучения концепта, и получили новый импульс к развитию в рамках третьего периода, когда «русский мир» приобрёл новую интерпретацию. На наш взгляд, вопрос о территориальных границах «русского мира» получил наибольшее освещение именно в рамках настоящего направления. К нему относятся исследования С. Н. Градировско-го и Б. В. Межуева, С. Н. Кочерова, П. Г. Щедровицкого и других.

Как отмечалось выше, не все исследователи сходятся в едином мнении относитель- но того, что именно стоит считать частью «русского мира» и каковы его границы. Например, если речь идёт о первом упоминании концепта «русский мир», которое можно встретить в «Слове на обновление Десятинной церкви» [13], то он обозначает социокультурную общность, границы которой можно сопоставить с фактическими границами Древней Руси определённого периода. Отметим, что в вышеуказанном случае границы являются настоящими, то есть совпадают с фактическими границами го- сударства Древняя Русь. Это не значит, что границы «русского мира» могут быть только такими. Напротив, границы могут быть довольно условными, не совпадающими с государственными.

Тем не менее уже внутри геополитического подхода можно выделить некоторые основные группы представлений относительно границ «русского мира». В первую очередь это позиция, согласно которой в концепт «русский мир» входят: современная Россия (1991 – н.в.), постсоветское пространство и русская диаспора, причём как в ближнем (Армения, Молдавия, Таджикистан и другие), так и дальнем зарубежье (Германия, США, Израиль и другие). Это самая широкая трактовка концепта, которой следуют Е. М. Астахов [2], О. Н. Батанова [3], В. А. Тишков [16], П. Г. Щедровицкий [22] и другие.

Е. М. Астахов упоминает о территориальных границах «русского мира» в контексте формирования общенациональной идеи и создания положительного образа страны за рубежом, призывая к активному взаимодействию с соотечественниками за рубежом, которые являются частью «русского мира»: «… “Русский мир” далеко выходит за границы России, а подчас – и за пределы русского этноса. “Русский мир” социально неоднороден, что предопределено различными историческими волнами эмиграции. В него входит так называемая “трудовая” миграция, а также научная и культурная элита» [2].

Сходную позицию занимает О. Н. Батанова, рассуждая о полиэтничности «русского мира» и чётко выделяя две его «базовые составляющие – Россию и русское зарубежье» [3, с. 3]. Помимо этого, исследователь подчёркивает важность самоидентификации, что включено в авторское определение концепта: «русский мир – это глобальный культурно-цивилизационный феномен, состоящий из России как материнского государства и русского зарубежья, объединяющий людей, которые независимо от национальности ощущают себя русскими, являются носителями русской культуры и русского языка, духовно связаны с Россией и неравнодушны к её делам и судьбе» [3, с. 15].

Последовательные работы В. А. Тишкова чётко отражают его позицию, согласно которой к «русскому миру» принадлежат и многочисленные русские диаспоры за рубежом. Данный автор также подчёркивает значимость самоидентификации, однако при этом отмечает, что сила и потенциал «русского мира» заложены в его многогранности и гибкости, поэтому не только русский язык, православие или принадлежность к русской культуре могут являться основными ориентирами для отнесения каких-либо сообществ или индивидов к «русскому миру». Это ещё и стабильная лояльная позиция по отношению к России, которая, безусловно, может меняться. Именно поэтому значение имеет совокупность всех обозначенных факторов [16].

Говоря об исследованиях П. Г. Щедровицкого, следует выделить работу «Русский мир и транснациональное русское», в которой автор отмечает сложившуюся ситуацию на международной арене и призывает сконцентрироваться на «целях русского самоопределения» [22]. К таковым относится «русский мир» – «сетевая структура больших и малых сообществ, говорящих и думающих на русском языке» [22]. Суть взглядов Щедровицкого заключается в том, что мир должен решать новые проблемы, создавая сетевые структуры, одной из которых будет «русский мир». Исследователь отмечает, что «русский мир» выходит далеко за пределы России и включает в себя русскую диаспору и именно диаспоральные, транснациональные объединения придут на смену государственным в контексте решения глобальных проблем.

Также в рамках данного подхода представляется важным обратиться к позиции С. Н. Градировского и Б. В. Межуева, которые обращаются к несколько иным механизмам формирования границ «русского мира»: в первую очередь принимаются во внимание «страны-источники миграционных потоков в Россию, а не страны-приёмники эмиграции из России» [6]. Они оперируют несколько иными критериями отнесения к «русскому миру», ключевым из которых представляется идентификация с «русским миром» и стремление слиться с «материнским государством» [3, с. 13], которым является Россия.

Следующая позиция относительно составных частей «русского мира» предполагает его деление на современную Россию и постсоветское пространство. К такому поднаправлению можно отнести некоторые исследования евразийства, работы В. Л. Цымбурского, В. В. Ксенофонтова и других.

Необходимо отметить, что в рамках данной статьи детальное рассмотрение позиции евразийства по исследуемому нами вопросу невозможно, что объясняется обилием разнообразных течений внутри самого евразийства [20, с. 45], а потому заслуживает отдельного исследования.

Говоря о работах А. Г. Дугина, который называет себя евразийцем, но таковым не является [5], отметим его радикальность и взгляды, призывающие к борьбе с Западом «до победного конца»: «Америка – наш абсолютный враг, западная цивилизация – смертельная для нашего исторического пути … либо мы, либо они» [9]. Поэтому мы обратимся только к одной работе этого исследователя – «Геополитическое будущее России: многополярность и основные стратегические перспективы в XXI веке» [8], которая может дать представление о его видении изучаемого нами аспекта и в наибольшей степени свободна от обозначенных выше «недостатков».

В исследованной нами работе историк не апеллирует к термину «русский мир», однако рассматривает Россию и предшествовавшие ей государственные образования, опираясь на концепцию Х. Дж. Маккиндера, – как «цивилизацию суши». В данное понятие входят, помимо современной территории России, страны постсоветского пространства. Именно эта территория и образует «русский мир» («сушу»), которая противопоставлена «морю» – англосаксонскому миру, то есть Западу [8]. В некоторой степени похожую оппозицию обозначает С. Н. Кочеров, выделяя концепт «русский мир» как «Pax Russiana» на основе его противопоставления «Pax Romana», то есть это классическая оппозиция «Россия – Запад» [11]. Также автор отмечает сходство обоих миров, в котором заключается, по его мнению, главная сила «русского мира» – осознанность, желание объединиться не по принципу национальности или реги-лиозности, а по стремлению к благу и процветанию народов России, которое может быть достигнуто лишь в случае, если будет сформировано чёткое представление о цели «русского мира», о его идее, некоторой консолидации, объединяющей существующие довольно разрозненные представления.

Также с геополитической точки зрения, однако в противовес концепции «суша – море», развивает свои взгляды В. Л. Цым- бурский. Наиболее полное отражение его идеи заключено в работе «Остров Россия», название которой во многом соответствует позиции исследователя. Цымбурский отмечает, что специфика России проявляется в её островитянстве, заключается в некотором изоляционизме, отделённости [6], прежде всего от Европы. Учёный выделяет особые земли – «территории-проливы», которые служат определённым разделом между Россией и Европой. Он подчёркивает, что Европа не считает эти территории своими (Чехия, Венгрия, Польша, Прибалтика), а потому иногда «отдаёт» их [19]. Геополитический образ, созданный Цым-бурским, можно отождествить с «русским миром», в который в данном случае входит только сама Россия и время от времени «территории-проливы». Исследователь подчёркивает: «… “безграничную” разо-мкнутость России в соседние регионы, где пределы её империализма обозначаются лишь твёрдостью романо-германских национальных ниш Нового времени, по аналогии с традициями островных государств в их отношениях к окрестным морям и проливам. Такие государства то включают эти воды в своё геополитическое тело, подступаясь к континенту и захватывая на нём плацдармы, то замыкаются в островном ядре, заставляя море служить им защитой от континентальных революций и гегемоний. Отсюда сочетание размытости границ с неприступностью» [19].

Часть работ В. В. Ксенофонтова, например, такая, как «О состоянии русского мира в современной Эстонии» [12], рассматривает не сущность концепта «русский мир» и вопрос о его границах, а их «приложение» к настоящей геополитической ситуации, к тому, как функционирует данный концепт в рамках определённого историко-культур- ного контекста. Исследователь обращается к функционированию «русского мира» в странах Балтии и СНГ, кратко характеризуя концепт и рассматривая его конкретные проявления. В проанализированной нами статье автор определяет русский язык как главенствующий фактор отнесения к «русскому миру», обосновывая это положением России в качестве его движущей силы, ролью языка в передаче культурных традиций и ценностей и пр. Подробный анализ статуса русского языка в Эстонии – как юридического, так и фактического – позволяет проследить, как именно функционирует «русский мир» в ближнем зарубежье, в месте, где проживает немалая часть русскоязычных. Исследователь выделяет примеры сохранения и распространения русского языка и вместе с этим культуры, несмотря на действия официальных властей Эстонии. Другими словами, Ксенофонтов рассматривает Эстонию как часть «русского мира», опираясь на распространённость в данном регионе русскоязычного населения, наличие исторической преемственности и общности. Следовательно, в трактовке Ксенофонтова «русский мир» – это не только Российская Федерация, но и постсоветское пространство.

Помимо этого, необходимо обратиться к точке зрения, согласно которой «русский мир» – это «славянский мир», то есть к компонентам русского мира относятся славянские народы. Согласно работам исследователя Н. В. Карпилени, к «русскому миру» относятся, прежде всего, современные Россия, Республика Беларусь и Украина как единая страна [10], которые объединяются на фоне противопоставления Западу, как «русский мир» против «романо-германского мира». В рамках своего исследования Карпиленя также выделяет и роль религии, отмечая «насильственность» католичества и «чистоту» православия [13]. Отсутствие элемента «насильственности» подчёркивает и Ю. А. Узлов, говоря о «славянском мире». Он подразумевает единство всех государств, где преобладающее население – славяне: Россия, Украина, Белоруссия, Сербия, Хорватия и т.д. Однако в данном контексте «русский мир» является всего лишь составляющей более крупного «славянского мира» [17], обладающего рядом характеристик, присущих и изучаемому нами концепту, – многонациональность, геополитический потенциал, отсутствие чётких тер- риториальных границ, множественность определений, препятствующих однозначному и точному употреблению в научном обороте. «Славянский мир» в работах Узлова предстаёт как часть многополярного мира, границы в котором определяются геокультурой, то есть по распространению определённых культур и языков, а не по государственным границам, хотя автор упоминает о необходимом политическом объединении славянских государств для мощного культурного и экономического развития и укрепления в мире. Так же, как и «русский мир», «славянский» противопоставляется если не западному миру, то глобализации, ведущей к однородности и монотонности, способной исключить культурное и языковое разнообразие. Несмотря на наличие некоторых общих черт, данные концепты нельзя ставить в один ряд, поскольку оба представляют разные геополитические концепции, обозначая в качестве ядра или движущей силы разные государства или идеи.

Существующие взгляды исследователей, вне всяких сомнений, отражают их понимание «русского мира» и его границ. Они формулируют разные представления о национальной идентичности, поскольку сам концепт «русский мир» тесно связан с пониманием Россией своего места в мире, её моделью дипломатии, характером взаимодействия с другими странами и диаспорами и т.д. Тем не менее взгляды исследователей можно систематизировать следующим образом: «русский мир» как Россия и стра- ны постсоветского пространства; «славянский мир»; Россия, страны постсоветского пространства и диаспоры ближнего зарубежья; Россия, страны постсоветского пространства и диаспоры ближнего и дальнего зарубежья, а также все, кто считает себя причастным к русской культуре (русскому миру).

Вектор развития модели публичной дипломатии России и её геополитическую стратегию определяют границы «русского мира», ведь включение в них диаспор ближнего и/или дальнего зарубежья предполагает ориентацию на группы людей, проживающих далеко за пределами России. Также понимание национальной идентичности и геополитической концепции позволяет наиболее полно интерпретировать тенденции социокультурного развития различных социальных групп общества и институтов культуры в разных регионах или странах.