Гумилевские подтексты в поэмах А. Ахматовой

Каждая из рассмотренных в статье поэм Ахматовой: «У самого моря», «Путем всея земли», «Реквием» - являет собой уникальный пример развертывания некоей культурной парадигмы, где чужое слово регулирует и провоцирует многие семантические процессы. Реконструируя диалог двух знаковых фигур эпохи, автор статьи систематизирует рецептивно представленный в поэмах Ахматовой гумилевский «пласт». Выявляются новые гумилевские подтексты, не учтенные исследователями ранее. Высказывается предположение о том, что первая попытка Ахматовой творчески переосмыс-лить гумилевский текст связана с ее ранней поэмой «У самого моря» (1914), одним из литературных источников которой стало стихотворение Гумилева «Корабль» (1907). Выясняется роль важнейшего пратекста поэмы Ахматовой «Путем всея земли» - стихотворения Гумилева «Заблудившийся трамвай». Введенный в текст поэмы гумилевский срез ярко выявляет основную концепцию поэмы - парадоксального соотношения живого и мертвого, реального и нереального, настоящего и прошлого, помогает воссоздать целостную картину бытия переходной эпохи, выразить символику «пограничности», межрубежья жизни и смерти, абсурдности бытия. Предпринимая попытку осознать, что в текст «Реквиема», пронизанный гумилевскими аллюзиями, образ поэта вводится географически, автор статьи реконструирует цепочку географических названий, каждое из которых так или иначе отсылает к биографии поэта: Петербург, Царское село, Нева, Дон, Енисей. Доказывается, что все они, эти географические названия, являются своеобразным шифром, семантическим ключом к прочтению главы или фрагмента поэмы. Выясняется, что в каждой из поэм Ахматовой знаки гумилевского текста ахматовское произведение дешифруют по крайней мере на двух уровнях: на биографическом и на собственно литературном, помогая тем самым более точно и полно осознать масштаб созданного автором художественного обобщения, увидеть новые, принципиальные для прочтения произведения, акценты и грани.