Христианские сектанты на государственной службе в 1909-1914 гг.: к вопросу о приеме на почтово-телеграфную службу меннонитов и молокан

Л®

DOI:

Цитирование. Редькина О. Ю., Назарова Т. П. Христианские сектанты на государственной службе в 1909–1914 гг.: к вопросу о приеме на почтово-телеграфную службу меннонитов и молокан // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, №2. – С. 114–124. – DOI:

Введение. Государственно-конфессиональные отношения в Российской империи в начале ХХ в. являются одной из наиболее изученных проблем в трудах современных историков [1; 3; 4; 5; 7]. Однако вопрос о доступности государственной службы для представителей неправославных христианских кон- фессий в начале XX в. остается мало исследованным до настоящего времени. Особый интерес представляет правоприменительная практика российского чиновничества на местах в отношении приема на государственную службу христианских сектантов. Зачастую внутренние инструкции и циркуляры в рамках конкретного ведомства лучше отражали реальное состояние дел в области доступности государственной службы для лиц разных конфессий, чем декларируемые в публичном пространстве принципы свободы совести. Поэтому целью исследования стало выявление отношения государственных органов к приему на государственную службу (на примере почтово-телеграфного ведомства) кандидатов из среды сектантов (меннонитов и молокан) после революции 1905–1907 годов. Хронологические рамки исследования определяются содержанием документов, которые свидетельствуют о различных подходах в практике трудоустройства сектантов в должности служащих почтово-телеграфного ведомства в 1909– 1914 годах.

Методы и материалы. В Российском государственном историческом архиве в фонде Главного управления почт и телеграфов Министерства внутренних дел (ф. 1289) сохранилось уникальное «Дело о приеме на почтово-телеграфную службу молокан, меннонитов и прочих» (18 ноября 1911 г. – 13 сентября 1914 г.). В нем содержится переписка представителей государственных структур и претендентов на должности служащих почтово-телеграфного ведомства (неправославных по вероисповеданию), столкнувшихся с отказами в принятии на службу. Препятствием в положительном решении данной проблемы стала религиозная принадлежность кандидатов. Данный комплекс документов отражает реальное отношение властей к проблемам равенства граждан перед законом, реализацию на практике принципа свободы совести в Российской империи в период фактического ограничения объявленных в ходе революции 1905–1907 гг. гражданских прав и свобод; открывает новые страницы в истории меннонитов и молокан в России, государственной службы женщин.

При изучении делопроизводственной документации Главного управления почт и телеграфов Министерства внутренних дел Российской империи были применены историкосравнительный, проблемно-хронологический методы, позволившие выявить сохранение ограничений при приеме на государственную службу, несмотря на либерализацию российского вероисповедного законодательства.

Использовались методы археографии и исторического источниковедения. Документы публикуются впервые, без сокращений, с сохранением всех помет, так как именно в них зачастую выражалось отношение руководства ГУПиТ к существу вопроса. В оригиналах документов некоторые места подчеркнуты. Эти подчеркивания в публикации сохранены. Текст документов публикуется в современной орфографии. Сокращения раскрыты в квадратных скобках.

Анализ. В начале ХХ в. почтово-телеграфная служба Российской империи находилась в структуре Министерства внутренних дел (далее – МВД). Существовали определенные правила при приеме на работу почтовотелеграфных служащих: учитывались уровень образования, физическое состояние, безупречное поведение, нравственный облик соискателя. При нехватке служащих образовательный ценз для мужчин иногда мог быть понижен, для женщин же он всегда оставался высоким. Женщины, как правило, работали телефонистками, выполняли почтовые операции. От них требовали знание русского, немецкого, французского языков, географии, арифметики. Начиная с 1900 г. женщины должны были предоставлять документы об образовании, полученном в гимназиях (не менее 4 классов), епархиальных училищах, других соответствующих им учебных заведениях. При приеме на работу отдавалось предпочтение незамужним девушкам, бездетным вдовам. До 1908 г. сотрудницы почтово-телеграфных контор могли вступать в брак с разрешения начальства исключительно с представителями своего ведомства, чтобы в случае необходимости муж мог заменить супругу на службе. Позже стал разрешаться брак с лицами других профессий [12, с. 148–149]. Однако на практике это ограничение, согласно документам, представленным ниже, продолжало действовать и в 1910–1911 годах. Решение об исключении из этого правила принималось лично начальником ГУПиТ (см. документы № 1–3).

Иногда от кандидатов на вакантные места в почтово-телеграфные конторы требовалась характеристика от местных властей о благонадежности, хорошем поведении (трезвости), высоких моральных качествах. Преимущество среди желающих поступить на службу имели совершеннолетние дети чиновников почтово-телеграфного ведомства. Кроме того, охотно принимали в штат отставных военных. Служащие были обязаны принести присягу, дать подписку о сохранении почтовой и телеграфной тайны [12, с. 146]. Присяга свидетельствовала о лояльности чиновников государственному строю, что оставалось важным требованием в условиях общественнополитических потрясений начала ХХ века.

Документы, представленные ниже, доказывают, что в 1911–1914 гг. сохранился еще один фактор, влиявший на практику формирования штата почтово-телеграфных учреждений России – вероисповедная принадлежность кандидата на должность служащего.

Российская империя в начале ХХ в. была поликонфессиональным государством. Православная церковь в ней признавалась господствующей. К числу «терпимых» иностранных христианских исповеданий российское законодательство относило римско-католическое, протестантское (евангелическо-лютеранское, евангелическо-аугсбургское, евангелическо-реформатское, меннонитское и др.), армяно-грегорианское [11, c. 171]. Вместе с тем существовали дискриминируемые и «гонимые» исповедания: вышедшие из Православной церкви, не принявшие церковной реформы Патриарха Никона староверы; сектанты (молокане, духоборы и др.), дававшие свою трактовку христианским догматам и таинствам. Термин «секты» вполне официально применялся в дореволюционный период к течениям, созданным русскими религиозными «диссидентами», а также к протестантам (баптистам, евангельским христианам и пр.). В делопроизводственной документации чиновники иногда называли «сектантами» и меннонитов. Многие сектанты имели компактные районы проживания, в основном в Новороссии, Поволжье, Закавказье, Сибири, Дальнем Востоке [2, с. 433–436; 4; 6].

Под влиянием революционных событий в начале ХХ в. начинается либерализация российского вероисповедного законодательства. Указ «Об укреплении начал веротерпимости» 17 апреля 1905 г. разрешал переход из православия в другую христианскую веру; было установлено различие между тремя категориями исповеданий, ранее именовавшихся в законодательстве «расколом»: старообрядчес- кие согласия и сектантство были приравнены к терпимым инославным исповеданиям в Российской империи; третья категория – «последователи изуверных учений», должны были преследоваться по закону [14, c. 257]. Для старообрядцев и сектантов были облегчены правила строительства, ремонта и закрытия молитвенных домов, которые приравнивались отныне по статусу к культовым сооружениям легальных инославных исповеданий; расширены права духовных лиц старообрядцев и сектантов и т. д. [8, с. 135–137]. Старообрядцы и сектанты уравнивались в правах с православными при поступлении на государственную службу (см. документ № 5) [13, c. 206].

В дальнейшем также предпринимались меры по облегчению положения старообрядцев и сектантов. Правительством П.А. Столыпина и Государственной Думой (1906– 1912 гг.) разрабатывались новые законопроекты в вероисповедной сфере в либеральном духе. Смягчение законодательства, по мнению Д.И. Фролова, привело к тому, что период 1905–1917 гг. можно считать эпохой возрождения для молокан [15, с. 134].

Однако уже в 1912 г. начинается стагнация в попытках нормализовать российское законодательство, утвердив принципы равенства всех граждан перед законом, независимо от вероисповедной принадлежности, равенства конфессий в государстве и т. д. По мнению М.И. Одинцова, это было связано с консервативными настроениями в верхних эшелонах власти, выступавших против изменений в государственно-церковной политике [8, с. 20–27]. Такая точка зрения политического руководства страны не могла не отразиться на правоприменительной практике российского чиновничества на местах. Об этом свидетельствует и анализ опубликованных в конце статьи документов.

«Дело о приеме на почтово-телеграфную службу молокан, меннонитов и прочих. 18 ноября 1911 г. – 13 сентября 1914 г.» можно условно разделить на две части: переписка о приеме на должность чиновника IV разряда (телефонистки) Екатеринославского почтовотелеграфного округа меннонитки Е.Я. Нибур; и приеме на службу почтальоном Омского почтово-телеграфного округа молоканина Ф.К. Семилетова.

Меннониты, приглашенные в числе иностранных колонистов Екатериной II для обустройства высокорентабельных сельских поселений в Новороссии, поселились в Екате-ринославской губернии с 1789 года. По переписи 1897 г. в Екатеринославской губернии проживало 23 922 меннонита [2, с. 90–91]. Во второй половине XIX в. меннониты проживали, кроме Новороссии, в Крыму, на Кубани, Дону, Северном Кавказе, Южном Урале, в Поволжье и др. В Уставе об Управлении духовных дел христиан протестантского исповедания, изданном в 1896 г., ст. 1104 и 1105 подтверждали меннонитам данное при переселении право свободно исповедовать их веру [9, c. 84–85].

Российским властям был хорошо известен образ жизни меннонитов, проживавших в основном в сельской местности замкнутым этноконфессиональным сообществом. Меннониты, согласно их вере, вступали в брак только с единоверцами. Переписка с руководством почтово-телеграфного ведомства меннонитки Елены Нибур свидетельствует об определенных трансформациях традиционного уклада меннонитов в начале ХХ века. Меннониты стремились дистанцироваться от государственной службы (отказывались приносить присягу), были убежденными пацифистами. Женщины в меннонитских общинах имели достаточно высокий статус, однако их социальная роль определялась религиозной традицией – быть женой и матерью. В документах дела Е.Я. Нибур предстает самостоятельной молодой женщиной (27 лет) с хорошим образованием (была учительницей начальных училищ), которая ушла от мужа, но не вернулась в семью родителей (проживали в г. Александровск), сумела самостоятельно обеспечить себя. Она поступила на службу телефонисткой в отделение г. Кременчуг Полтавской губернии 7 ноября 1909 г. и проработала там около года – до 16 сентября 1910 года. Официально расторгнуть брак с мужем она не могла из-за отсутствия такой практики в менно-нитском сообществе, соответственно не могла повторно вступить в брак, пока жив ее муж. Семейные обстоятельства (болезнь родителей) заставили ее сначала временно уволиться со службы, позже – ходатайствовать о возвращении на работу телефонисткой. Однако возникло препятствие: новая инструкция требовала принимать на службу замужних женщин – только жен чиновников почтово-телеграфного ведомства. Решить, в виде исключения, этот вопрос мог только Начальник ГУПиТ М.П. Севастьянов. Начальник Екате-ринославского почтово-телеграфного округа на запрос руководства дал хорошую характеристику Е.И. Нибур и был готов вновь взять ее на работу. Тем не менее М.П. Севастьянов, рассмотрев обстоятельства дела, наложил резолюцию: «Такие прецеденты для телефонной службы я бы допустил, но сектантку допускать не следует» (документ № 2). Таким образом, вероисповедная принадлежность сыграла негативную роль в трудоустройстве на государственную службу молодой женщины, отказавшейся от традиционного меннонитского образа жизни. Данный трудовой конфликт 1911 г. явно свидетельствовал об ужесточении критериев отбора неправославных верующих при поступлении на государственную службу по сравнению с 1908– 1910 гг., когда российская политическая элита вела дискуссии по вероисповедным законопроектам.

Вероисповедный фактор стал определяющим и в деле Федора Константиновича Семилетова, крестьянина по сословной принадлежности, ефрейтора в отставке, молоканина по вероисповеданию. Молокане исповедовали веру «в духе и истине», признавали крещение Святым Духом; отвергали некоторые таинства, почитание креста, икон, святых; изначально были убежденными пацифистами, стремились избежать военной службы, принесения присяги, как дел не разрешенных Св. Писанием.

Ф.К. Семилетов был зачислен 13 апреля 1914 г. почтальоном в штат Омского почтово-телеграфного округа. Однако при принятии присяги в Пророко-Ильинской церкви г. Омска он отказался целовать крест, ссылаясь на свою веру. В результате, согласно заключению Омской духовной консистории от 27 апреля 1914 г., присяга была признана недействительной. Приказом по Омскому почтово-телеграфному округу от 3 мая 1914 г. за № 78 Ф.К. Семилетов был отчислен с должности почтальона. Такое отношение вызвало негодование Ф.К. Семилетова, который принес присягу без целования креста на военной службе (сектанты могли произносить торжественное обещание), и она была признана действительной. Кроме того, по его заявлению, в Омском округе молокане служили чиновниками, и их никто не увольнял. Ф.К. Семилетов обратился с просьбой исправить допущенную по отношению к нему несправедливость к императору Николаю II (см. документ № 4), собирался направить жалобу к председателям Государственного Совета и Государственной Думы [10, л. 10, 13].

Дело разбиралось в ГУПиТ в июне 1914 года. При этом было учтено секретное определение Святейшего Синода Православной церкви, который признал молоканскую секту «наиболее вредной в церковном и государственном отношении», предлагал не принимать молокан на государственную службу [10, л. 11]. Исключения из этого правила могли быть допущены только в случае крайней необходимости и только с разрешения императора [10, л. 11 об.]. Важнейшим государственным органом, который реализовывал вероисповедную политику, был Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД (далее – Департамента духовных дел) [13, c. 207–208]. В связи с этим руководство ГУПиТ приняло во внимание разъяснение Департамента духовных дел, который в 1909 г. рекомендовал относиться с осторожностью к привлечению сектантов на вакантные места в почтово-телеграфном ведомстве (см. документ № 5). Особенно был нежелателен прием на службу молокан ввиду «противоправительственного характера их вероучения» [10, л. 12].

ГУПиТ известило Ф.К. Семилетова 29 июня 1914 г. об отказе в восстановлении в должности почтальона, без какого-либо разъяснения [10, л. 12 об.]. Не помогло положительно решить трудовой конфликт и ходатайство Акмолинского губернатора, к которому Ф.К. Семилетов обратился за помощью [10, л. 14]. В сентябре 1914 г. всем на- чальникам почтово-телеграфных округов был разослан специальный циркуляр начальника ГУПиТ по вопросу о приеме на работу старообрядцев и сектантов, который ограничивал их права (см. документ № 6).

Результаты. Завершая обзор переписки ГУПиТ по вопросу о принятии на службу меннонитов и молокан, можно констатировать, что она открывает нам еще одну малоизученную страницу в сложных государственно-конфессиональных отношениях в Российской империи в условиях спада революционного движения, накануне Первой мировой войны. Делопроизводственные документы ГУПиТ свидетельствуют о том, что конфессиональная принадлежность играла важную роль при приеме на службу. Доказана эволюция отношения руководства ведомства к трудоустройству сектантов на должности служащих: в 1909– 1910 гг. такая служба была возможной, в 1911– 1914 гг. – соискатели получали отказ из-за вероисповедной принадлежности. Негативная точка зрения по отношению к сектантам руководства ГУПиТ формировалась под влиянием Департамента духовных дел иностранных исповеданий и Святейшего Синода Православной церкви. При этом не делалось различий между разными группами сектантов: меннониты, состоящие на хорошем счету у власти и не занимающиеся прозелитизмом, всегда проявлявшие верноподданнические чувства, страдали в этом плане не меньше, чем молокане, признанные Департаментом духовных дел и Святейшим Синодом Православной церкви «наиболее вредной сектой» из-за антигосударственных идей в их вероучении.

Выявленные конфликтные ситуации свидетельствовали о явном отходе государственных структур от декларированного властями в 1905 г. принципа свободы совести в общественно-политической сфере. На практике в Российской империи продолжало сохраняться неравенство граждан в правах, в зависимости от вероисповедной принадлежности.

ПРИЛОЖЕНИЕ

№ 1

Письмо Елены Яковлевны Нибур Начальнику Главного управления Почт и Телеграфов 16 ноября 1911 г.

18 ноя[бря] 1911 (штамп)

68564 (штамп)

2.533 (надпись от руки)

3 отд[еление] 2 стол 2 (штамп)

Его Превосходительству Господину Начальнику Главного Управления

Почт и Телеграфов

Женщины почтово-телеграфного чиновника IV разряда в отставке, Елены Яковлевны Нибур

Прошение

В 1908 году я была определена на службу по почтово-телеграфному ведомству в штат Кременчугской Телефонной станции, Екатеринославского Почтово-Телеграфного округа, на должность чиновника IV разряда, где и состояла на службе до 1910 года. В 1910 же году, вследствие смерти отца и болезни матери, проживавших в г. Александровске Екатеринославской губернии, я вынуждена была оставить службу и выйти в отставку. В настоящее время, семейные обстоятельства мои изменились, и я вновь желала поступить на службу, для чего обратилась с ходатайством к г. Начальнику Екатеринославского Почтово-Телеграфного округа. На мое ходатайство Господин Начальник предписанием от 20 октября за № 46562 на имя Заведующего Александровскою 1 телефонною сетью объявил мне, что согласно последней инструкции о службе женщин по почтово-телеграфному ведомству, из замужних могут состоять на службе только жены чиновников П[очтово]Т[елеграфного] ведомства, а так как я означенному требованию не соответствую, то могу быть определена вновь на службу только с разрешения Вашего Превосходительства.

По поводу моего семейного положения имею честь объяснить Вашему Превосходительству, что хотя я состою в замужестве за посторонним лицом, но с мужем мы окончательно разошлись с 1905 года и я живу отдельно от мужа более 7 лет. Расторгнуть брак не можем, так как развод по догматам исповедыва-емой нами религии (меннонитской) ни в коем случае не допускается и брак считается действительным до самой смерти.

Ввиду изложенного, исключительного моего положения почтительнейше ходатайствую пред Вашим Превосходительством разрешить мне вновь поступить на службу по почтово-телеграфному ведомству в Екатеринославском Округе, где я и раньше служила при таком же своем семейном положении и состою кандидаткой с 1910 года на должность почтово-телеграфного чиновника IV разряда.

Е. Нибур [автограф]

Жительство имею в г. Александровск Екатеринославской губ.

1911 года ноября 16 дня.

РГИА. Ф. 1289. Оп. 10. Раздел 1912. Д. 2908. Рукопись. Подлинник. Л. 1–1 об.

№ 2

Письмо начальника Екатеринославского Почтово-Телеграфного Округа начальнику Главного Управления Почт и Телеграфов. 16 декабря 1911 г.

20 дек. 1911 (штамп)

2: 75810 (штамп)

Объявление Е. Нибур 31/ XII 1911 г.2 3 отд[еление] 2 стол 2 (штамп) III 19/XII 3

Представляя настоящую переписку Его Превосходительству Начальнику Главного Управления Почт и телеграфов, доношу, что просительница Елена Нибур, 27 лет, вероисповедания меннонитского, имеет свидетельство на звание учительницы начальных училищ, замужняя, детей не имеет; состояла на службе по почтово-телеграфному ведомству в должности чиновника IV разряда, по вольному найму, в штате Кременчугской телефонной станции с 7 ноября 1909 года по 16 сентября 1910 года, аттестовалась в служеб- ном и нравственном отношениях хорошо, уволена от службы, согласно прошению, по домашним обстоятельствам (тяжкая болезнь матери); затем, согласно прошению, от 24 сентября 1910 года об определении вновь на службу, Нибур была зачислена кандидаткой, при чем как состоящая в замужестве за лицом в почтово-телеграфном ведомстве неслужащим, представила отзыв, что с мужем своим она разошлась около 7 лет назад, живет по отдельному паспорту, но расторгнуть брак не может 4, так как развод по меннонитской религии, ни по каким обстоятельствам не допустим; вследствие сего Нибур мною было объявлено, что, согласно последней инструкции о службе женщин по почтово-телеграфному ведомству, она, ввиду ее семейного положения, может быть определена на службу только лишь с разрешения Г. Начальника Главного Управления Почт и Телеграфов.

К сему докладываю, что к определению Нибур на службу в Екатеринославский Округ с моей стороны препятствий не встречается, тем более, что Нибур бездетна и телефонную службу знает ⁵ хорошо.

Гор[од] Екатеринослав декабря 16 дня 1911 года.

Начальник Екатеринославского

Почтово-Телеграфного округа                   Личная подпись неразборчива

Делопроизводитель                             Личная подпись неразборчива

Помета внизу 1: Во избежание создания новых прецедентов, полагалось на точном основании действующей инструкции ходатайство г-жи Нибур отклонить.           Овсянников [автограф] 6.

Помета внизу 2:                                          Соглас[овано] 7

Помета внизу 3: Такие прецеденты для телефонной службы я бы допустил, но сектантку допускать не следует ⁸.

Помета внизу 4: 82/912. Вх 2.533

Помета внизу 5: В алфавит занесено (штамп).

РГИА. Ф. 1289. Оп. 10. Раздел 1912. Д. 2908. Л. 3. Подлинник. Машинописный текст.

№ 3

Извещение № 8485. Главного Управления Почт и Телеграфов МВД

Е. Нибур. 11 февраля 1912 г.

вх: 113 9

Во вход[ящем] журн[але] отмечено (штамп)

151 10

В исход[ящем] журн[але] отмечено (штамп)

На прошение бывшего почтово-телеграфного чиновника Елены Нибур, просительнице объявляется, что ходатайство ее о принятии ее вновь на почтово-телеграфную службу не может быть удовлетворено, так как она по своему семейному положению не удовлетворяет действующим правилам о службе женщин по почтово-телеграфному ведомству.

За Помощника Начальника

Главного управления                    Овсянников [автограф]

За Начальника Отделения                Н. Трофимов [автограф]

г. Александровск, Екатеринославской губ.

Помета внизу 1: 82/912. Вх 2.765 и 2.533

Помета внизу 2: Верно: личная подпись неразборчива

РГИА. Ф. 1289. Оп. 10. Раздел 1912. Д. 2908. Л. 6. Копия. Машинописный текст.

№ 4

Телеграмма императору Николаю II от ефрейтора Феодора Семилетова из г. Омска в Ливадию. 14 апреля 1914 г.

Разрешите мне поступить на должность почтальона, так как я молоканин, не целующий крест, Омская консистория сочла недействительной присягу.

РГИА. Ф. 1289. Оп. 10. Раздел 1912. Д. 2908. Л. 9. Подлинник. Машинописный текст.

№ 5

Доклад Начальника Главного управления почт и телеграфов

В. Б. Похвиснева 11 № 287 по вопросу о принятии на почтово-телеграфную службу старообрядцев и сектантов, в частности молокан. 2 сентября 1914 г.

Некоторые из начальников почтово-телеграфных округов обратились ко мне с ходатайствами о разъяснении, могут ли быть принимаемы на государственную службу по почтово-телеграфному ведомству старообрядцы и сектанты разных течений и, в частности, молокане. По означенному вопросу было сделано в 1909 году сношение с Департаментом духовных дел иностранных Исповеданий, причем со стороны последнего последовало разъяснение, что по силе ВЫСОЧАЙШИХ указов 1904 и 1905 гг. о веротерпимости всякого рода ограничения старообрядцев и сектантов в правах на поступление на государственную службу должны быть признаны отмененными. К сему присовокуплялось, однако, что некоторые сектанты, не причисляемые к категории изу-верных, связывают с данными религиозными учениями и отрицательные к государству понятия, вследствие чего отрицательно относятся к порядкам государственной и гражданской жизни, почему по мнению департамента, принятие на службу сектантов надлежало бы производить с особой осторожностью, тем более, что в настоящее время нет возможности иметь уверенность, что к сектантским обществам примыкают многие исключительно по религиозным убеждениям, а не по причинам политического свойства.

Ввиду изложенного, а равно принимая во внимание, что определением Святейшего Синода 24 и 27 июля 1902 года разъяснено, что молокане, ввиду противогосударственного характера их вероучения, могут быть принимаемы на государственную службу только в случаях крайней необходимости и по надлежащем испытании в религиозной и политической благонадежности, – я полагал бы циркулярно разъяснить вышеизложенное начальникам почтово-телеграфных округов, присовокупив, что в виду противогосударственного характера вероучения молокан, прием их на государственную службу по почтово-телеграфному ведомству не может быть признан возможным.

Об изложенном имею честь представить на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства 12.

Начальник Главного управления          Похвиснев [автограф]

За начальника отделения                 Н. Трофимов [автограф]

РГИА. Ф. 1289. Оп. 10. Раздел 1912. Д. 2908. Л. 15–15 об. Подлинник. Машинописный текст.

№ 6

Циркуляр начальникам почтово-телеграфных округов по вопросу о приеме на работу старообрядцев и сектантов. 13 сентября 1914 г.

Прием на службу сектантов должно производить с особой осторожностью; что же касается в частности молокан, то ввиду противогосударственного характера вероучения молокан, они вовсе не могут быть принимаемы на почтово-телеграфную службу.

Начальник Главного управления Похвиснев [автограф]

За начальника отделения          Н. Трофимов [автограф]

РГИА. Ф. 1289. Оп. 10. Раздел 1912. Д. 2908. Л. 16. Подлинник. Машинописный текст.

ПРИМЕЧАНИЯ