Иосиф прекрасный Т. Манна как герой-эмигрант
Автор: Поршнева Алиса Сергеевна
Журнал: Мировая литература в контексте культуры @worldlit
Рубрика: Проблематика и поэтика мировой литературы
Статья в выпуске: 5 (11), 2016 года.
Бесплатный доступ
В статье рассматривается тетралогия Т. Манна «Иосиф и его братья», в которой выявляются жанровые черты, присущие немецкому эмигрантскому роману. Основным предметом анализа становится типология героев в аспекте их отношения к пространству. Рассматриваются герои-евреи и герои-египтяне, описывается ценностная инверсия их пространственных представлений по отношению друг к другу. Анализируется место Иосифа в системе персонажей и ситуация ценностного самоопределения, в которую он попадает в связи с переселением в Египет. В образе героя выделяются черты, сближающие его с героями эмигрантского романа.
Т. манн, "иосиф и его братья", эмигрантский роман, пространство, типология героев
Короткий адрес: https://sciup.org/147230255
IDR: 147230255
Текст научной статьи Иосиф прекрасный Т. Манна как герой-эмигрант
Романная тетралогия Томаса Манна «Иосиф и его братья» (1933– 1943) – произведение, относительно жанровой природы которого нет единого мнения. Б. Л. Сучков определяет ее как роман-миф [Сучков 1987]. Того же мнения придерживается Э. Хефтрих: по его определению, «Иосиф и его братья» – это роман, полемически заостренный против вагнерианского мифа, с «анти-Зигфридом» в качестве главного героя [Heftrich 1994: 283]. С. Ю. Кривенцова предлагает отнести тетралогию Т. Манна к жанру исторического романа [Кривенцова 2009: 10], а В. Н. Пашигорев определяет ее как «антитоталитарный роман воспитания» [Пашигорев 2005: 19].
Такое разнообразие жанровых определений обусловлено синтетичностью жанровой природы произведения Т. Манна. Для нас представляет интерес анализ тетралогии об Иосифе в контексте еще одного жанра – немецкого эмигрантского романа, сформировавшегося в 1930-е годы и представленного в творчестве писателей, покинувших национал-социалистическую Германию (Э. М. Ремарк, К. Манн, Л. Фейхтвангер, Г. Кестен, А. Зегерс и др.).
Ключевой жанровой характеристикой немецкого эмигрантского романа является особая организация пространства. В произведениях этого жанра представлены две ценностно «обратные» друг другу картины мира, в структурном отношении повторяющие пространство классического мифа, – пространство наци и пространство эмиграции, которые выстраиваются из перспективы соответствующих групп персонажей [см.: Поршнева 2014]. Такую же картину можно наблюдать и в романах Т. Манна, где в отношения аксиологической инверсии вступают пространственная картина мира Иакова и его близких, с одной стороны, и картина мира героев-египтян – с другой.
Для Иакова и его окружения центром мира является священный холм Луз [Манн 1987в: 49], вблизи которого – в сакральной земле, на территории Ханаана – проживают они сами, представители богоизбранного народа. Вокруг Ханаана располагаются профанные земли, где имеет место поклонение языческим богам – «баалам» [Манн 1987а: 99]. Статусом враждебной земли, расположенной на окраине мира, в представлении Иакова наделен Египет, боги которого зооморфны, а жителям присуще распутство [Манн 1991в: 622].
Картина мира египтян выстроена противоположным образом. В ней сакральным центром является столица Но-Амун, город верховного бога Амуна; Ханаан для персонажей-египтян – варварская земля, населенная «дикарями» [Манн 1991в: 302].
Ю. М. Лотман предлагает классифицировать литературных героев по их отношению к пространству [Лотман 2002: 118]. Герои тетралогии Т. Манна в аспекте их пространственных представлений распадаются на две указанные группы. Место Иосифа в этой системе персонажей заслуживает отдельного рассмотрения.
Изначально Иосиф является персонажем-евреем, то есть носителем пространственных представлений своего отца: «Эта привычка – считать Египет преисподней… – родилась вместе с Иосифом, и ничего другого, особенно от Иакова, он о Египте не слышал» [Манн 1987б: 543]. В соответствии с логикой пространственной модели мира, носителем которой является Иаков, Иосиф считает самого себя «мертвецом» [Манн 1991в: 479].
С другой стороны, Иосиф узнает, что Египет в сравнении с Ханааном – страна культурная, ей присущи «роскошь и тонкость» [Манн 1987б: 543], «изысканные обычаи» [Манн 1987б: 542]. Это страна с развитой письменной культурой, один из главных ее богов – покровитель письменности Тот [Манн 1987б: 563]. Иосиф, пришедший из почти неграмотного Ханаана, должен, по мнению торговца, «показаться себе диким быком, перед которым играют на лютне» [Манн 1987б:
-
542] . Ценностные установки героя постепенно трансформируются, меняются его представления о Египте.
Постепенно герой, как неоднократно подчеркивается, все в большей степени становится египтянином: «Иосиф давно уже был египтянином и его плоть, как и его одежда, состояла уже сплошь из египетского материала» [Манн 1991в: 301]. Суждения Иосифа становятся в очень большой степени суждениями египтянина. Так, убеждая братьев сменить место проживания и переселиться в землю Гошен, Иосиф излагает им следующие аргументы: «Я знаю: Ханаан что-то для вас значит, но в конце концов земля Египетская – это большой мир, а Ханаан – глухой угол» [Манн 1991в: 578–579].
Совмещение Иосифом этих двух взглядов (отцовского и египетского) многократно фиксируется повествователем, передающим размышления Иосифа, который, с одной стороны, считал пребывание в Египте своей «второй жизнью» [Манн 1991а: 42], с другой – «считал себя мертвым, принадлежащим царству мертвых» [Манн 1991а: 48].
Вскоре после прибытия в Египет Иосиф фиксирует свое «промежуточное» положение в нем. С одной стороны, он способен стать своим в стране, быт которой основан на письменной культуре. Попадая в страну мертвецов, Иосиф берет себе «имя, которое показывало бы, что он человек здешний» [Манн 1987б: 595], – Озарсиф – и отдает свои предпочтения самому «мертвому» из ее городов, «чьим мертвецам незачем переправляться на другой берег, ибо он и сам уже расположен на западном берегу» [Манн 1987б: 601].
С другой стороны, Иосиф принимает египетскую картину мира не до конца. В частности, он не разделяет представлений об Уазе (Но-Амуне) как о центре мира [Манн 1987б: 612]. Возможность такого двойного взгляда обусловлена тем, что Иосиф в принципе является «пограничным» героем. В частности, акцентируется внимание на его пограничном положении между жизнью и смертью: «Двойное благословение, которое было ему дано, благословение небесное свыше и благословение бездны, лежащей долу, о котором Иаков говорил и на смертном одре… <…> В Иосифе результатом встречи жизни и смерти была та симпатия, которая прежде всего и побудила его испросить у фараона разрешения жить в могильном …городе Менфе» [Манн 1991в: 460–461]. Сам герой неоднократно сравнивает себя с ключевой фигурой циклических мифов – умирающим и воскресающим богом (в частности, с Осирисом). Именно в таком ключе он воспринимает, например, свою отправку в нижнеегипетскую тюрьму по обвинению Мут-эм-энет [Манн 1991в: 304]. Важен в этом смысле и разговор Иосифа с молодым фараоном Эхнатоном о Гермесе – боге-трикстере из греческой мифологии, поскольку черты трикстера присущи и герою романной тетралогии Т. Манна [см. об этом также: Савельева 2005].
Иосиф, будучи героем-трикстером, неоднократно пересекает границу между миром живых и миром мертвых, в том числе – в последних главах романа «Юный Иосиф», когда разъяренные братья сбрасывают его в колодец. Герой проводит в колодце три дня; там он переживает символическую смерть и прозревает божественный замысел в отношении его самого и его народа [см.: Манн 1987г: 456–461] (обретение новых знаний является составной частью обряда посвящения [Пропп 2000: 39–40]). По определению Сьюзен фон Рор Скафф, расправа братьев над Иосифом – это «жертвоприношение», «после которого он восстанет как мифический кормилец своего народа» [Rohr Scaff 1990: 189]. Прохождение инициации – общий момент в биографии двух центральных героев тетралогии Т. Манна. На этом делается акцент в тексте романа Иосиф в Египте: «То, что он сейчас переживал, было подражанием и преемничеством; …все это уже некогда пережил отец. <…> Он был Иаковом, отцом, вступившим в Лаваново царство, похищенным в преисподнюю» [Манн 1987б: 647–648]. Однако ключевым отличием инициации Иосифа от пребывания в «преисподней» его отца заключается в том, что последний в итоге вернулся в «обетованную» страну Ханаан и обосновался в земле отцов, в то время как для Иосифа итогом инициации стало не возвращение, а переселение на окраину, «вниз». Это обстоятельство имеет отношение к проблеме отражения в романе мироощущения эмигранта.
Рассмотрение биографии Иосифа и ценностных маркеров его картины мира позволяет выделить несколько принципиальных моментов его типологического сходства с героями-эмигрантами.
-
1. Путь Иосифа – это путь из центра на окраину. При этом успешное осуществление всех его замыслов, касавшихся возвышения в Египте, Т. Манн объясняет тем, что его герой внутренне соответствует египетскому миру, что Египет – это «его» пространство: «Путь из земли Ханаанской в Новое Египетское Царство – это путь …в страну внуков, где Иосифу именно потому так хорошо и дышится, что он сам один из внуков» [Манн 1991б: 713]. Это утверждение перекликается с логикой героев Э. М. Ремарка и К. Манна, которые также «подходят» «футуристичной» Америке [см.: Поршнева 2014].
-
2. Перемещение в пространстве вынуждает Иосифа к перестройке своей системы ценностей. Он во многом становится египтянином и наделяет окраинную страну Египет положительным аксиологическим значением. Совершать такой акт ценностного самоопределения вынуждены и герои-эмигранты, для которых единственно возможной
конструктивной моделью поведения становится принятие окраины как аксиологически положительной зоны [см.: Поршнева 2014].
-
3. Неоднократное подчеркивание «мертвого» статуса Иосифа также соответствует логике эмигрантского мироощущения. Для героев-эмигрантов переселение на окраину мира связано, как и для Иосифа, с символическим переживанием смерти [см.: Поршнева 2014].
-
4. Наконец, сам Т. Манн в докладе о своей тетралогии настаивает на прочтении ее романов в биографическом контексте. Ее замысел, по свидетельству автора, возник еще до эмиграции, в Мюнхене [см.: Манн 1991б: 713]. О создании тетралогии Т. Манн рассказывает следующее: «Третий роман об Иосифе был написан в пору прощания с Германией; четвертый был создан в пору прощания с Европой. “Иосиф-кормилец” …возник от начала до конца под небом Америки, главным образом под ясным небосводом Калифорнии, который чем-то сродни египетским небесам» [Манн 1991б: 707–709]. Обратившись к ветхозаветному материалу, Т. Манн, тем не менее, зафиксировал в своей романной тетралогии многие существенные черты современного ему эмигрантского мироощущения, психологию эмигранта, переселяющегося на окраину мира и вынужденного пересмотреть ценностные ориентиры своей пространственной картины мира.
Как мы видим, тетралогии «Иосиф и его братья» присущи все жанровые характеристики эмигрантского романа, кроме тематической связи с событиями немецкой истории 1930–1940-х годов. Образ заглавного героя тетралогии – это образ героя-эмигранта, носителя особого эмигрантского мироощущения. В силу этого произведение Т. Манна может быть причислено еще и к периферии жанра эмигрантского романа.
Список литературы Иосиф прекрасный Т. Манна как герой-эмигрант
- Кривенцова С. Ю. Контрапункт в историко-теоретических воззрениях Генриха Манна и Томаса Манна: автореф. дис.. канд. ист. наук. Волгоград, 2009. 26 с
- Лотман Ю. М. О метаязыке типологических описаний культуры // Лотман Ю. М. Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб., 2002. С. 109-142
- Манн Т. Былое Иакова // Манн Т. Иосиф и его братья. Т. 1. М., 1987а. С. 65-316
- Манн Т. Иосиф в Египте // Манн Т. Иосиф и его братья. Т. 1. М., 1987б. С. 525-713
- Манн Т. Иосиф и его братья. Т. 2. М., 1991а. С. 3-284