Историко-культурные проекты в системе воспитания детей и юношества российской эмиграции в ХХ веке

При всем многообразии социальнокультурного и идейного спектра российского зарубежья 1920–1930-х годов эмигрантское сообщество было объединено одной общей задачей — сохранения исторической памяти о дореволюционной России и передачи ее последующим поколениям. Как отмечает И. В. Сабенникова, российская эмиграция породила особый культурный тип, связанный со стремлением людей сохранить представления о мире в условиях, когда этот мир уже перестал существовать как реальность и сохранялся лишь в социальной памяти, религиозных ценностях, культурных традициях, литературных произведениях, языке [1, с. 5].

Однако в системе эмигрантского мировоззрения сохранение этих традиций не было лишь данью прошлому: историческая память являлась отправной точкой для настоящего и будущего «другой», небольшевистской России, которую олицетворяла эмиграция. В 1920-е годы в российском зарубежье сформировалась потребность фиксации собственного опыта гражданской вой- ны и изгнания, который воспринимался как часть альтернативного исторического пути России.

Образование и воспитание детей и молодежи в духе отечественной традиции стало одним из главных вопросов в деятельности научных и культурных сил зарубежной России. Видный деятель эмигрантского просвещения профессор А. С. Ломшаков впоследствии писал, что российским ученым за рубежом выпал «священный долг — сохранить, накопить и подготовить для России молодые созидательные силы, соответственно лучшим преданиям и традициям русской культуры» [Цит. по: 2, с. 125].

Сохранение культурно-языковой идентичности осуществлялось, прежде всего, через общеобразовательную школу и профессиональное образование на русском языке, а также в процессе неформального общения эмигрантской молодежи в различных корпоративных и культурных организациях — студенческих союзах, литературных кружках, клубах по интересам и др. Важную роль в этом процессе играла также семья, где куль- турные традиции передавались непосредственно от родителей к детям, а затем и внукам. Однако среди эмигрантских детей был высок процент сирот или тех, кто по материальным и другим причинам воспитывался отдельно от родителей, в эмигрантских или иностранных детских учреждениях.

При этом в ряде стран российская эмиграция была фактически лишена возможности создавать полноценную русскую школу. Если в Чехословакии, Югославии, Болгарии, Харбине действовали русские учебные заведения, которые были включены в национальные системы образования, то в США каждый ребенок в возрасте от 7 до 16 лет был обязан посещать общеамериканскую школу. Русская гимназия в Париже, работавшая с 1920 по 1961 год, выпустила около тысячи юношей и девушек, однако большинство эмигрантских детей ходили во французские школы.

Для сохранения русского языка и защиты молодого поколения эмигрантов от денационализации в российском зарубежье были открыты частные и общественные вечерние или воскресные (во Франции — четверговые) школы, в которых преподавались русский язык и литература, русская история и природоведение, в приходских школах изучался также Закон Божий, катехизис, церковное пение и т. п. При них нередко действовали кружки, в которых дети обучались народным ремеслам, музыке, танцам.

Уже в первые годы изгнания российская эмиграция создает музеи, архивы и библиотеки, как частные, так и общественные, в которых собирались памятники искусства и культуры, документальные материалы, в которых отражалась как история дореволюционной России, так и различные аспекты эмигрантской жизни и деятельности. Посещение этих музеев и мемориалов стало важной частью воспитательной работы в русской зарубежной школе и культурно-просветительных организациях, работавших с детьми и молодежью.

Кроме того, музейное дело и коллекционирование историко-культурных ценностей развивалось непосредственно в учебных заведениях зарубежной России — кадетских корпусах, гимназиях, приходских школах. Так, 3 сентября 1925 года в Сараево был основан музей Русского кадетского корпуса, который собирал вещественные и документальные памятники истории российских военно-учебных заведений, включая эмигрантский период, а также русские медали, монеты, оружие и т. п. [3, с. 398]. С переездом в Белую Цер- ковь фонды музея выросли, была упорядочена его структура и система учета материалов, начали составляться описи коллекций [3, с. 399, 400]. К сожалению, основная часть собрания кадетского музея в Белой Церкви за исключением знамен, которые были доставлены в Москву и хранятся в музее Вооруженных сил, погибла в конце второй мировой войны [4, с. 62, 63]. В Праге в 1930-е годы существовал музей сокольского движения.

Боевые знамена, оружие, иконы и другие предметы, связанные с историй воинских подразделений белой армии, реликвии царской семьи размещались не только в музеях, но и церквях и часовнях, возводившихся эмигрантами по всему миру. В частности, в церкви Св. Троицы в Белграде были «сооружены киоты в память императора Николая II, верховного правителя адмирала Колчака, генерала Корнилова, мраморная доска — привезенная с Дальнего Востока в память генерала Дитерихса». Здесь же находилась часть знамен и штандартов российских императорских и белых армий, серебряные георгиевские трубы и рожки, а также «Св. Николаевские трубы — времен Крыма 1920 г.» [5, с. 30]. Во время посещения церковных служб дети эмигрантов рассматривали реликвии, получая от взрослых разъяснения об особом значении этих предметов для российского зарубежья.

Элементами фиксации исторической памяти эмиграции являлись также мемориалы и некрополи, существовавшие в большинстве крупных центров российского зарубежья. Так, во второй половине 1930-х годов началось создание Мемориального комплекса россиянам, павшим и расстрелянным на территории бывшей Австро-Венгрии, ныне Королевства Югославии, и воинам, павшим при обороне Белграда. Для этого был создан особый комитет и объявлен сбор средств среди югославянского населения и российской эмиграции. Такие мемориалы, как кладбище Сен Женевьев де Буа или Русское кладбище в Канадском Роудоне, до настоящего времени являются символами зарубежной России и объектами паломничества эмигрантов и россиян. Совсем недавно было завершено восстановление памятника белым армиям в Галлиполи.

С 1920-х годов воспитательная работа с детьми в российском зарубежье включала посещение богослужений, воинских мемориалов эпохи гражданской войны или связанных с дореволюционной историей России. Например, учащиеся русских школ в Болгарии совершали экскурсии к памятнику на Шипке [6].

Воспитательная работа в дошкольных учреждениях и русских школах за рубежом предусматривала обязательное знакомство с отечественной литературой, изобразительным и музыкальным искусством, фольклором.

Обучение детей и молодежи художественным ремеслам, широко распространенное в российском зарубежье в довоенный период, опиралось на традиции народного искусства, что хорошо видно, в частности, на фотографиях, запечатлевших праздники Дня русской культуры, благотворительные выставки и базары в Чехословакии, Франции, Латвии, Харбине и других центрах зарубежной России.

Среди множества книг и журналов, выходивших в российском зарубежье, имелись издания просветительного, в т. ч. историко-культурного характера, адресованные детям и юношеству. Среди них можно выделить, в частности, альманахи «Русская земля» и «Колос», выпущенные в 1928 году в связи с Днем русской культуры. Альманах «Русская земля», изданный Религиознопедагогическим кабинетом Богословского института, содержал подборку стихов и рассказов ведущих писателей российского зарубежья: И. Бунина, А. Ремизова, И. Шмелева, М. Осоргина, а также статьи Г. В. Флоровского, В. В. Зень-ковского о русской литературе, И. Я. Билибина об архитектуре Русского Севера. Издание было хорошо иллюстрировано, в т. ч. фотографиями памятников деревянного зодчества Олонецкой и Архангельской губерний [7].

В зарубежной России действовали многочисленные кружки и лектории, тематика которых была связана с историей и культурой дореволюционной эпохи. Например, парижский «Русский комитет содействия национальному воспитанию молодежи» в октябре 1932 года устроил «вечер русского сказа, песни и музыки» с участием Ю. А. Кутырина, З. Г. Ефимовской, В. И. Игнатова, Л. Левицкой и Шиманского. Вступительное слово о значении русского народного творчества произнес К. В. Мочульский [8, с. 342].

Необходимо упомянуть о просветительной деятельности Тургеневской библиотеки в Париже, сотрудниками которой был организован «Кружок чтецов и рассказчиков для детей», открытый в 1929 году. На собраниях кружка сотрудники библиотеки и приглашенные мастера художественного слова читали сказки и повести лучших русских и иностранных писателей, рассказывали о природе и архитектурных достопримечательностях России. В год в библиотеке проходило более 30 встреч с детьми, на которые собиралось от 10 до 30 человек [8, с. 22–23].

Для эмигрантского студенчества и детей старшего школьного возраста действовали общедоступные лектории в Народных университетах в Праге, Париже, Нью-Йорке и ряде других центров российского зарубежья. В частности, в Парижском Народном университете с середины 1920-х годов до зимы 1934 года проходили «Беседы о русской культуре», в которых принимали участие Н. К. Кульман, Д. М. Одинец, А. Г. Чесноков, К. В. Мочульский, А. А. Половцев, С. В. Яблоновский и др. Лекции о русской природе, этнографии Поволжья и Русского Севера, архитектуре Москвы и Петербурга, культуре и быте дворянских усадеб сопровождались литературномузыкальными номерами, их исполняли ведущие артисты эмигрантского Парижа.

Организаторами лекций и докладов просветительного назначения, особенно для детей и юношества, часто использовались наглядные методы представления материала — фотографии, картины, фильмы о русской природе и архитектуре, чтобы создать представление о родине, которую многие из слушателей никогда не видели. Например, в русской гимназии в Булонь-Биянкуре 20 декабря 1931 года состоялся доклад профессора С. М. Прокудина-Горского «Россия в картинах. Волга» с демонстрацией «световых картин» [8, с. 255].

В историко-культурной деятельности российской эмиграции использовалось театральное и киноискусство. Русский Интимный театр Д. Н. Кировой в конце 1920-х — 1930-е годы устраивал спектакли и музыкальные вечера для детей (в его репертуаре была «Сказка о поющем дереве, птице-говорунке и живой воде» кн. Касаткина-Ростовского) и др. 21 января 1931 года в Париже в юношеском клубе РСХД был открыт цикл докладов и концертов, посвященных русской музыке, и состоялась лекция Н. Н. Розова «Русская народная песня».

Дети и молодежь посещали показы исторических фильмов, таких, например, как «Россия в прошлом величии», который демонстрировался 16 сентября 1932 года в Париже, в зале Гаво [8, с. 339]. С раннего возраста дети эмигрантов воспринимали традиции общественной благотворительности, приходя на соответствующие спектакли, балы и другие мероприятия. Например, в 1930 году в Офицерском доме состоялся большой югославско-русский концерт и бал «Вечер русской сказки» в пользу санатория в Топчидере для русских военных — ветеранов мировой войны.

Культурно-просветительная работа велась в детских коллективах в период летних каникул, в скаутских лагерях, «колониях» Комитета помощи детям Российского общества Красного Креста и других благотворительных организациях. Кроме изучения русского языка и литературы, проводились в доступной форме занятия по русской истории, беседы во время прогулок на темы, связанные с историей и культурой России и Франции, устраивалось чтение книг, дети обучались традиционным русским играм (городки, лапта и т. п.), народному пению, загадкам и т. п. В начале 1920-х годов действовало 4 таких колонии, в которых побывало в летнее время около 125 детей [8, с. 271, 272].

В структуре сокольских и некоторых других молодежных организаций российского зарубежья существовали культурно-просветительные отделы, распространявшие знания об истории, культуре, природе России, которую многие участники молодежного движения никогда не видели, но считали родиной. В частности, в программу праздника организации «Молодая Россия» 14 мая 1927 года в Париже был включен доклад И. В. Богдановича «Волга — русская река» с демонстрацией видов [9, с. 114]. В «Комитете содействия национальному воспитанию молодежи» 19 июня 1932 года состоялся утренник для детей, учащихся и взрослых «Образы России», на котором были показаны коллекции снимков профессора Прокудина-Горского, а также организован концерт с участием квартета Кедрова, З. Г. Ефимовской. Ю. А. Кутыриной, В. И. Игнатова. В 1936–1938 годах культурно-просветительный кружок «Русского сокола» в Медоне еженедельно слушал лекции П. Е. Ковалевского о Сибири, «Новое о Пушкине, «Жизнь русской провинции» и др. [10].

Во второй половине ХХ века русская школа за рубежом фактически прекратила свое существование, сохранившись лишь в форме церковно-приходских и светских воскресных школ и кружков. Существенно сократилось и молодежно-спортивное движение в рамках диаспоры. В этих условиях музейное дело и другая историко-культурная деятельность эмиграции стала играть более значимую роль в деле сохранения культурной и языковой идентичности молодых поколений.

Наибольшую активность проявляла российская диаспора в США и Канаде, где в послевоенный период действовали культурнопросветительные учреждения, организованные представителями различных миграционных потоков.

В 1937 году было создано Русское историческое общество в Америке, учредители которого занялись сбором и изданием документов по истории Российско-Американской компании и крепости Росс. Эта деятельность прекратилась в годы Второй мировой войны, но в 1948 году небольшая группа эмигрантов при Русском центре в СанФранциско предложила основать Музей русской культуры (первоначально Музей-Архив русской культуры) и включить в него то, что оставалось от архивов Русского исторического общества [11, с. 23]. Музей создавала и поддерживала научная и творческая элита российского зарубежья в Америке: профессора И. А. Ильин, П. А. Сорокин, графиня А. Л. Толстая, композитор А. Т. Гречанинов, руководитель казачьего хора С. А. Жаров [12, с. 13]. Музей русской культуры в 1950-е годы стал одним из центров российской диаспоры в Сан-Франциско, в т. ч. ее молодежной части. В помещении музея проводились балы выпускников гимназии Св. Кирилла и Мефодия, благотворительные вечера, концерты, привлекавшие не только эмигрантов, но и других жителей СанФранциско [13].

Сейчас за рубежом действует около 20 музеев, созданных российскими эмигрантами. Некоторые из музеев являются отделами или секциями иностранных государственных и общественных музеев (Музея инвалидов Париже и Королевского музея в Брюсселе, Архива Русской и Восточно-Европейской Истории и Культуры при Колумбийском университете в США и др.), другими по-прежнему распоряжается эмигрантское сообщество. Среди последних — Музей лейб-гвардии казачьего полка (Париж), Музей Кадетского объединения во Франции, Музей Кубанского казачьего войска за рубежом (Нью-Джерси, США), Музей Казачьего Союза и Музей Общества русских ветеранов Великой войны в Сан-Франциско, Музей русской культуры также в Сан-Франциско, Музей Общества русских ветеранов Великой войны в Лос-Анджелесе, Музей при Свято-Троицком монастыре (Джор-данвиль, США) и др. Имеются также частные собрания Шапрона дю Ларрэ (Франция/Бельгия), Ж. Горохова (Париж) и др.

Существование этих организаций имеет большое значение для передачи культурной традиции потомкам российских эмигрантов, которые порой проявляют большой интерес к истории своей семьи и российского зарубежья в целом, а в ряде случаев специально начинают изучать русский язык.

Б. Г. Пио-Ульский отмечал, что в российском зарубежье, «совершенно исключительную, хотя на первый взгляд незаметную, просветительную миссию выполняла Русская Православная церковь» [14, с. 57].

Церковные учреждения оставались важнейшей основой диаспоральной структуры российского зарубежья в течение ХХ века. В некоторых небольших общинах в Европе, отдаленных уголках Америки или Африки церковь или часовня порой были единственным центром организации эмигрантов. Даже в Турции в 1920–1930-е годы действовали православные храмы и церковноприходские школы с трехлетним сроком обучения, созданные российскими эмигрантами [15, с. 226].

При церковных приходах создавались не только воскресные школы, но и культурнопросветительные кружки, библиотеки, небольшие музеи, в работе которых участвовала молодежь. В послевоенный период, при затухании многих направлений общественной жизни зарубежной России, роль церковных структур заметно усилилась, поскольку именно они смогли стать центрами общения и объединения эмигрантов разных поколений и миграционных волн. Так, в наши дни несколько десятков детей младшего и среднего школьного возраста посещают церковноприходскую школу в Торонто, существующую более 50 лет. Старшеклассники и студенты, также бывшие учениками этой школы, участвуют в художественной самодеятельности, молодежный ансамбль русского народного танца выступает на благотворительных вечерах Русского дома в Торонто [12, с. 103].

Российская эмиграция 1920–1930-х годов все-таки сумела передать культурную эстафету последующим поколениям — об этом свидетельствует активность современных молодежных организаций российской диаспоры, в которых достаточно заметную роль играют именно потомки эмигрантов послереволюционной волны. При этом обращает на себя внимание приверженность эмиграции к традиционным мероприятиям историко-культурного направления. Ежегодно Конгресс русских американцев совместно с российскими культурными и церковными организациями устраивает празднование Дня памяти в Форте Росс с традиционной для таких мероприятий программой: молебном, выступлением детских ансамблей с русскими народными песнями и т. п. [16, с. 16].

Русские американцы отмечают и такие традиционные для российской интеллигенции даты, как день рождения А. С. Пушкина или «Татьянин день» 25 января. Например, Общество русско-американских инженеров в Нью-Йорке в 1999 году устраивало «Татьянинский бал», кульминацией которого стал танцевальный конкурс «Мисс Татьяна-99» с участием девушек из эмигрантских и современных российских семей [17, с. 13].

Русская школа «Олимп» в США организует для детей русскоязычной диаспоры летние лагеря на берегу реки Потомак в пригороде Вашингтона. В лагерях высококвалифицированные педагоги развивают творческие способности детей и одновременно продолжают обучение русскому языку. Летняя программа школы «Олимп» включает занятия в различных кружках и спортивных группах. Просмотр русских видеофильмов, прогулки по живописным местам и «русскую сказку вокруг костра» [18, с. 43]. В США действует также центр детского творчества «Алые паруса», различные юношеские кружки и клубы для русскоязычной диаспоры.

23–27 сентября 2004 года состоялся первый форум руководителей молодежных организаций российских соотечественников, проживающих за рубежом. Его последнее пленарное заседание стало учредительной конференцией первой в мире международной русской организации — Международной ассоциации молодежных организаций российских соотечественников (МАМОРС).

Среди задач ассоциации — приобщение молодежи к русскому языку, культуре и традициям старших поколений; содействие расширению культурных, интеллектуальных и деловых связей молодого поколения российской диаспоры с исторической родиной; содействие созданию системы информационного обеспечения молодежи; содействие привлечению на историческую родину интеллектуальных, экономических и финансовых ресурсов молодых российских соотечественников, проживающих за рубежом.

В июле 2006 года по инициативе МСРС и при активном участии МАМОРС в Москве был организован Первый Спортивный юношеский фестиваль российских соотечественников, проживающих за рубежом, в котором участвовали около 600 юношей и девушек из 26 стран мира [18, с. 43]. Кроме спортивных состязаний, участникам фестиваля была предложена культурная программа — экскурсии по Москве и московским музеям, а в завершение — праздник в усадьбе «Кусково» и прием от имени мэра Москвы.

Таким образом, культурно-просветительные проекты российской эмиграции на всем протяжении существования феномена российского зарубежья имели существенное значение для сохранения языковой и культурной идентичности теми поколениями эмигрантов, которые выехали за границу в детском возрасте или родились уже за рубежом. Музейное дело, лекции и кинофиль- мы на исторические темы, изучение народного искусства и фольклора и другие формы историкокультурной работы с молодежью стали одной из основ становления и сохранения российских диаспор в мире. В настоящее время культурноисторическая активность продолжает играть важную роль жизни и культурном развитии молодого поколения эмигрантов, является частью культурного диалога между российским зарубежьем и Россией.