Изображения на границе «нижнего мира» пермского звериного стиля

Звериный стиль – условное наименование широко распространенного в древнем искусстве стиля, который возник у ряда народов в бронзовом веке. Его особую разновидность представляет пермский звериный стиль, предметы которого – это оригинальные шедевры бронзовой художественной пластики VIII в. до н. э. – XV в. н. э. Наряду с пермским балетом и пермской деревянной скульптурой («пермские боги») пермский звериный стиль является ярчайшим брендом Пермского края, с которым знакомы практически все жители Российской Федерации, так как эти уникальные произведения древних металлургов хранятся не только в музеях Верхнекамья [см., напр.: 1], Пермском краеведческом музее, в коллекциях Пермского государственного национального исследовательского университета, но и в Государственном историческом музее, Государственном Эрмитаже [2] и др. [3].

На территории Пермского Прикамья металлургия зародилась очень давно. В Красновишерском районе, около с. Оралово (на р. Чудовой – притоке р. Колвы), были обнаружены литейные формы и тигли для литья меди, которые археологи датируют X–IX вв. до н. э. (так называемая Ананьевская археологическая культура [4]).

Существует даже гипотеза, что первыми металлургами пермского звериного стиля были женщины, о чем говорят находки литейных формочек в женских захоронениях. И якобы пермский звериный стиль появился под влиянием аналогичного скифского звериного стиля [5]. Впрочем, мотивы пермского звериного стиля отдаленно перекликаются с подобными темами, встречающимися по миру, даже в Мексике [6].

Если верить гипотезе «о скифском влиянии», то можно заметить, что скифы предпочитали использовать для предметов своего звериного стиля золото, а для нашего пермского звериного стиля характерны бронза и другие медные сплавы, для выплавки меди использовались и медистые песчаники.

Вообще, ареал нахождения предметов звериного стиля довольно большой – лесная и лесотундровая зона Северо-Восточной Европы и Западной Сибири от Камско-Вятского бассейна до Оби и Енисея. На территории Пермского края абсолютное большинство предметов этой металлической скульптуры (несколько сотен образцов из более чем ста населенных пунктов) найдено в Верхнем Прикамье (преимущественно в Чердынском районе), на территории Коми-Пермяцкого округа и прилегающих к нему районов, а также в бассейнах рек Сылвы и Чусовой. Несколько образцов произведений пермского звериного стиля обнаружены в бассейнах Вычегды и Печоры (здесь обитали предки коми) и в Западной Сибири.

Периодически в нашем регионе выявляются новые предметы пермского звериного стиля. Одному из авторов этих строк (В. В. Шилову) в Березниках студентка Любовь Опутина на экзамене по истории подарила оригинальный экземпляр этого стиля – лобастую голову медведя с характерными глазами, внизу подвешены четыре цепочки, на концах которых прикреплены гусиные лапки. Студентка пояснила, что, когда она в детстве отдыхала в деревне у бабушки в с. Троицком (Березниковский городской округ, примерно 11 км от г. Березники в сторону пос. Яйва), обнаружила там эту находку в размытой дождем канаве около заброшенной церкви [7].

Удивительные и загадочные предметы пермского звериного стиля (птицевидные и человекоподобные идолы, бляшки, подвески, пронизки с изображением птиц, лосей, медведей), которые были отлиты древними мастерами [8] и отражали мифологию древнего финноугорского населения, первыми в Пермском Прикамье начали собирать и описывать в XIX в. отец и сын Теплоуховы, служившие в XIX в. лесничими в графском имении Строгановых [9], а в конце XIX в. уже была собрана коллекция, в которую входило около семи тысяч предметов1.

После смерти А. Е. Теплоухова его работу в области археологии продолжил сын – Ф. А. Теплоухов (1845–1905), который посвятил собранной коллекции несколько статей [10; 11] и первым провел описание, систематизацию и исследовал семантику этих древностей, найденных в обширных строгановских вотчинах. Труды «Древности бассейнов рек Оки и Камы» и «Древности Камской Чуди по коллекции Теплоуховых», подготовленные А. А. Спицыным, иллюстрированы литографированными таблицами с изображением предметов, найденных в этих регионах [12; 13]. До сих пор эти труды заслуживают внимания исследователей.

Вскоре появились специальные работы, вызвавшие большой интерес (и не только у специалистов) к многочисленным приуральским удивительным находкам. В 1899 г. издана работа известного российского ученого-этнографа Д. Н. Анучина «К истории искусства и верований у Приуральской Чуди» [14], а в начале XX в. – книга историка А. А. Спицына «Шаманские изображения» [15], в которых достаточно полно рассказывается о «чудских образах».

Несколько слов стоит сказать и о «чудинах». На севере европейской части России и в Приуралье проживали люди из легендарного племени чудь, о которых известно совсем немного, в основном из преданий народа коми [16]. В этих легендах чудь представлена как «прежний», «древний», «иной» народ, а когда пришли на его землю чужаки, люди из племени чудь, якобы не желая покориться, закопали себя в ямах и землянках. И были они будто бы очень маленького роста, похожи на лесных гномов, боявшихся буквально всего и прятавшихся от людей в своих маленьких домиках.

Известный исследователь досоветского периода И. Я. Кривощеков о камской чуди писал даже так: «С появлением крепостного права на Каме – с Пермскими князьками бежали лучшие энергичные и предприимчивые Пермяки, или потомки Камской чуди, унося с собой за Урал все национальное добро: историю своего девятисотлетнего существования, зачатки национальной чудской культуры, поэзию и проч. Недаром о современных пермяках слагается мнение, что они не могли быть потомками Камской чуди, памятники которой говорят, что современный пермяк по своей культурности неизмеримо ниже той чуди. В последующий период на местах коренного жительства чуди, несомненно, много оставалось самого слабого, вялого и вообще беспомощного элемента, давшего (в потомстве) современного пермяка с фамилиями Камской чуди» [17, с. 52–53].

Вопрос этногенеза, несомненно, сложный [18], тем не менее сегодня можно утверждать, что представители прикамских племен в тот период были искусными земледельцами и ремесленниками. Они обрабатывали дерево и металл, строили деревянные дома и даже мощные укрепления [19]. Возможно, они (чудины) и создавали свои бессмертные творения, до сих пор поражающие наше воображение.

В советский период пермский звериный стиль изучала блестящая плеяда исследователей. Сегодня широко известны работы по этому вопросу А. В. Шмидта [20], В. В. Чарнолус-ского [21], Л. С. Грибовой [22], К. И. Корепанова [23], А. Н. Лепихина и А. Ф. Мельничу- ка [24]. Большой вклад в исследование металлической пластики народов Урала (и в историю ее изучения) внесли доктор исторических наук, профессор Пермского государственного университета (ныне – Пермский государственный национальный исследовательский университет) В. А. Оборин [25] и его коллега, доктор исторических наук, профессор Г. Н. Чагин [26].

Активное изучение пермского звериного стиля продолжилось и в постсоветский период [9; 27]. Можно отметить, что к исследовательскому процессу начали присоединяться и представители естественных наук (с позиции географов, биологов и охотоведов) [28].

Не только «академические ученые», такие как В. Н. Чернецов (1905–1970) [29] или академик АН СССР Б. А. Рыбаков (1908–2001) [30], давали высокую оценку пермскому звериному стилю, философы и художники тоже обратили внимание на эти удивительные произведения древних мастеров. Большой интерес к пермскому звериному стилю проявлял русский художник, мыслитель, путешественник, археолог Н. К. Рерих (1874–1947), он познакомился со звериным стилем во время своей поездки в Пермский край, где расписывал иконостасы в 1907–1908 гг.

Николай Константинович не только занялся тогда поиском предметов пермского звериного стиля, но и сделал более двадцати зарисовок пластин с точным указанием размера. Некоторые исследователи даже считают, что знакомство с чудскими древностями оказало большое влияние на творчество философа-мистика Н. К. Рериха.

Искусство металлической скульптуры Пермского Прикамья, по мнению доктора исторических наук В. А. Оборина, достигло своего расцвета в середине и второй половине I тыс. н. э. Мастера-литейщики использовали разнообразные приемы: плоское и объемное литье в жестких формах (каменных, глиняных, костяных и, может быть, деревянных), выпуклую чеканку, напайку, гравировку поверхности, уникальные отливки по восковым моделям. Самым же распространенным приемом было литье в жестких формах, которое требовало исключительной точности и мастерства. Вероятно, рисунок предварительно наносился контуром на поверхность заготовки, а затем простым ножом вырезалось само изображение. Разумеется, особенности твердого материала формы требовали лаконичности и законченности композиции, выразительности основных черт, создающих художественный образ, четкого завершения линий.

Удивительное и во многом загадочное искусство металлической пластики развивалось вплоть до XV в. Конечно, не следует забывать, что на это влияли и культурные связи с соседними и дальними племенами и народами. Поэтому в сюжеты вошли и отдельные образы, заимствованные из «иноземных» памятников искусства, полученных в результате торговли, во время путешествий, межплеменных браков, военных экспедиций. И эти «инородные» сюжеты скорее всего были творчески переработаны и сплетены с местными, так что их вполне можно считать произведениями искусства прикамских племен.

Существуют две основные точки зрения на пермский звериный стиль. 1. Это творчество предков современных коми-пермяков – если можно так выразиться, «классическая теория» (подтверждение: фольклор, космогония и мифология народа). 2. Это творчество пришлого народа, который не оставил в наших краях никаких потомков и даже следов – так сказать, «модернистская теория». Главный аргумент в пользу последней «теории» такой: коми-пермяки в XIX–XX вв. относились к находкам звериного стиля как к чужим, инородным и опасным предметам, от которых нужно сразу избавиться – выбросить в реку; в дополнение к этой «теории» – у коми-пермяков не было искусства бронзового литья.

Острые дискуссии вызывают и функции предметов пермского звериного стиля. Они или служили далеким предкам финно-угров скорее всего как украшение одежды, оружия, бытовых предметов, или использовались жрецами-шаманами при религиозных обрядах. Несомненно, многие предметы имели чисто практическое значение – застежки, пряжки, браслеты, ложки, различные орудия труда (см. рис. 1).

Рис. 1. Пряжка поясная с изображением головы медведя в жертвенной позе. IX–XII вв. (Огурдинский могильник. Усольский район). БИХМ

Как бы там ни было, красоте и оригинальности этих произведений, изготовленных древними литейщиками более тысячи лет назад, могут позавидовать многие современные художники и скульпторы.

У финно-угорских народов, к которым относилась и чудь, весь мир по религиозным верованиям делился обычно на три яруса: верхний – небесный, средний – земной и нижний – подземный или подводный. Каждому миру, соответственно, были присущи определенные существа: верхнему – птицы и некоторые млекопитающие (верхний небесный мир может включать лик солнечной богини, орла, души-птицы, лосиные головы), среднему миру – нередко сама богиня с людьми, человеколосями, животными. Границей невидимого подземного мира часто служили конь, медвежата, лоси, рыбы, змеи, ящеры-гибриды и прочие «гады».

Прежде всего бросается в глаза то, что находится в центре, между верхним и нижним ярусами, и как обычно здесь на многих языческих предметах изображался человек или помещалось его зооантропоморфное изображение. Это и понятно: знаменитый тезис древнегреческого философа Протагора «Человек есть мера всех вещей» интуитивно ощущали и уральские металлурги-философы.

Верхний, небесный ярус тоже вроде бы объясним и часто довольно красив («душа» во сне или после смерти попадает / переселяется из земного мира в небесный, на «небо», а там птицы), средний мир (ярус) , как отмечено выше, это мир людей и тех животных, которые не только окружают человека, но и контактируют с ним (кормят, одевают, обувают, вызывают уважение, восхищение, порой пугают), а вот нижний ярус , подземный мир, у многих народов представляется загадочным, часто даже наводит страх, потому что там могут «обитать» души грешников. Соответственно, вызывающую у населения трепет эту часть изображенного трехмерного мира «охраняют» фантастические существа, порой далеко не дружелюбные для человека.

В данной сложной космогонической композиции, состоящей из трех ярусов (миров), нижний часто представлен ящером (драконом, змеем), наполовину находящимся в людском мире, а двумя лапами – в подземном, невидимом мире. Это, так сказать, условная граница второго и третьего «яруса» пермского звериного стиля , которая и является предметом нашего особого исследовательского интереса.

Как уже было отмечено, экземпляры этого стиля «в трехмерном изображении» есть и в коллекции Березниковского историко-художественного музея, они еще мало известны широкой общественности и будут приведены ниже.

В районе д. Володин Камень, которая расположена на правом берегу р. Яйвы (примерно 12 км по прямой на юг от г. Березники), в 1996 г. была найдена необычная бронзовая литая пластина и передана в Березниковский историко-художественный музей. Этот оригинальный предмет пермского звериного стиля (см. рис. 2) представляет собой бронзовую фигуру птицы с тремя рельефными человеческими ликами, отлитую в односторонней форме. Каждый лик увенчан головой хищной птицы, крылья опущены вниз под прямым углом. В центре фигуры – низкий рельеф, на котором с большой долей вероятности изображены две головы ящера (дракона?), а по сторонам от них расположены солнечные знаки. Хвост этой «чудо-птицы» состоит из четырех перьев, которые, как и крылья, ориентированы ложной зернью, а с обратной стороны пластины, вверху, находятся три петли для крепления. По мнению пермских археологов А. Ф. Мельничука и А. М. Белавина, аналогов этому птицевидному идолу пока не найдено, датировать этот уникальный памятник можно VIII–IX вв.

Рис. 2. Птицевидный идол с головами ящеров. VIII–IX вв. БИХМ

Данный ажурный и монолитный языческий амулет показывает нам цельную картину мироздания. Зооантропоморфные черты идола помещены в центре, над ними расположены птичьи головы (верхний ярус), а хищные ящеры представляют собой символ нижнего мира, подземного царства.

О сакральном смысле этого удивительного памятника пермского звериного стиля стоит только догадываться, но он явно дает нам скромную возможность заглянуть в духовный мир наших далеких предков.

Как отмечалось выше, нередко древние мастера в нижней части своих произведений изображали фантастического зверя, похожего на мифического дракона или ящера, или просто некое «доисторическое чудовище».

В отечественной мифологии аналогом этого сказочного существа можно, наверное, считать Змея Горыныча, которого на многих изображениях (иконы, монеты) поражает боевой всадник Георгий Победоносец (см., например, герб Москвы).

Впрочем, у змея (дракона) могут быть и совершенно другие функции. Вот как описывается герб Казани – официальный символ муниципального образования г. Казань: «В серебряном поле на зеленой земле черный дракон (выделено нами. – Авт.) с червлеными крыльями и языком, с золотыми лапами, когтями и глазами, увенчанный золотой короной…»1 (чёрный цвет в геральдике – символ благоразумия, мудрости, честности, смирения и вечности бытия). О символике Казани ханского периода достоверных сведений нет, известно только, что подобная казанская гербовая фигура использовалась для обозначения Казанского царства уже в Большой печати царя Ивана IV Грозного.

И до сих пор остается открытым вопрос: что же послужило прототипом для древних ваятелей, изобразивших в своих творениях «драконов», «ящеров», всевозможных «гадов»? Или это был просто плод бурной фантазии прикамских мастеров? (см. рис. 3).

Рис. 3. Прорезная бляха с изображением человека и двух человеколосей, стоящих на ящере. I–III вв. БИХМ

Можно вспомнить и нашего гениального П. П. Бажова, его Великого Полоза – лесного персонажа «Уральских сказов» [31]. Великий Полоз – этакое волшебное природное существо, исполинский человек-змей (выше деревьев!), имеющий почти неограниченную власть над недобрыми людьми и подземным золотом. Гигантский подземный змей, который присутствует в нескольких сказах Павла Петровича, был придуман им на богатой почве древних поверий и сказаний хантов (остяков), манси (вогулов) и башкир, а также уральских поговорок, легенд и примет старых горщиков и рудознатцев.

По мнению некоторых исследователей, угры (манси, ханты) и являются древними мастерами-литейщиками. В подтверждение этого говорит, например, тот факт, что на территории Березниковского городского округа до сих пор существуют д. Вогулка и р. Вогулка. Кроме того, по одной из версий (хотя и слабой), название реки – Кама – происходит от хантыйского «кам», что значит «прозрачный, чистый». Есть и другие данные топонимики и гидронимики, подтверждающие проживание этих народов на исследуемой территории.

Великий Полоз П. П. Бажова еще имел дочерей, таких как Змейки, Змеёвки или Медяницы, а одна из них даже представлена в человеческом обличье под именем Золотой Волос [32]. Огромный змей Полоз был «начальником» над «обычными» ящерицами и змеями, которые воспринимались старателями как его слуги, пособники.

Среди ящериц была главная, иногда она превращалась в красивую девицу, и это была Медной горы Хозяйка – существо «потустороннего мира», довольно опасное, хотя вроде бы (по Бажову) иногда с добрыми намерениями [33].

Думается, П. П. Бажов совсем неслучайно обращается к молчаливому и таинственному миру пресмыкающихся, этакой тайной силе, владеющей лесным и подземным миром. И данная тема (таинственный, жутковатый подземный мир и его охрана) носит не только «региональный» характер: удивительные и бессмертные сказы П. П. Бажова к настоящему времени переведены уже более чем на сто языков мира.

Нередко на предметах пермского звериного стиля божество на ящере следит за порядком в круговороте душ при контакте с «нижним миром», а ящер (или неведомый змей-дракон-гибрид), представляющий «нижний мир», как бы глотает головы-души и извергает их для нового рождения. Вот эти странные существа и охраняли вход в подземный мир (см. рис. 4).

Рис. 4. Прорезная бляха с изображением родителей и ребенка, стоящих на ящере под небосводом из лосиных голов. VIII–IX вв. БИХМ

Дракон, Змей Горыныч, мифологический змий (змей) или, как его еще называют некоторые исследователи, «ящер» – существа вроде бы нереальные. Кстати говоря, профессор В. А. Оборин в своей книге-альбоме «Древнее искусство народов Прикамья. Пермский звериный стиль» один из разделов иллюстрации так и назвал: «Ящер, человеколоси и лоси» [25]. «Ящерами» же называет изображения на многочисленных предметах пермского звериного стиля (около 40) из Чердынского краеведческого музея профессор Г. Н. Чагин в своей также богато иллюстрированной книге «Чердынские клады. Сокровища археологических коллекций» [34].

«Ящером» окрестил загадочных существ на произведениях пермского звериного стиля еще в XIX в. и упомянутый Ф. А. Теплоухов, лесничий графского имения Строгановых, собравший вместе с отцом уникальную коллекцию этих памятников древнего искусства.

Исследователь В. В. Чарнолусский рассматривал пермского «ящера» как «хозяина моря», но при этом отмечал, что в его изображениях можно увидеть различных животных фауны Прикамья, и даже выделил шесть конкретных прототипов «ящера» – волк, выдра, собака, животное кошачьей породы, медведь и кабан [21].

Разумеется, «увидеть» в пермском «ящере» определенное животное Пермского Прикамья на конкретном памятнике пермского звериного стиля можно, только всегда найдутся оппоненты, которые подвергнут сомнению данную версию или будут утверждать, что это «другое» животное.

А вот какое определение ящера дает «Словарь русского языка» С. И. Ожегова: «1. Крупное млекопитающее некоторых южных стран с чешуйчатым покрытием тела, длинным хвостом и маленькой головой. 2. Устарелое название некоторых вымерших пресмыкающихся и земноводных» [35].

Применительно к нашим северным краям «ящер» тоже вызывает вопросы, и порой не меньше, чем другие вышеуказанные мифические существа. С одной стороны, на бронзовых пластинах, найденных в Пермском Прикамье, несмотря на их явно выраженную религи- озную окраску, представлены реальные животные местной фауны: это и лоси, и медведи, и пушные зверьки, и различные виды птиц (до сих пор, например, на гербе Пермского края изображен медведь, на гербе Чердыни – лось). Но какое существо послужило основной «моделью» для изображения «нижнего яруса» чудской мифологической металлопластики, до сих пор остается загадкой (см. рис. 5).

Рис. 5. Бляха с человеческой личиной и мифическим существом (ящером?) «нижнего мира». VIII–IX вв. БИХМ

Некоторые водоплавающие зверьки (например, бобр), рыбы и змеи, также присутствующие на границе нижнего и среднего «ярусов», вполне объяснимы, но в чудских верованиях владыкой нижнего мира был и некий Куль-Отыр, что в переводе с коми-пермяцкого языка означает «куль» – водяной черт, «отыр» – люди, народ.

Очень интересно о загадочных существах у древних жителей писал упомянутый Д. Н. Анучин: «…среди приуральской Чуди было широко распространено представление о каком-то мифическом звере с некоторыми признаками гада; с удлиненной головой, вооруженной рогом и напоминающей отчасти крокодилью или носорожью, с вытянутым туловищем, покрытым чешуями вдоль спины и оканчивающимся более или менее коротким хвостом. Зверь этот… изображался или в виде отдельных фигурок, или в подножии антропоморфных и зверовидных фигур “образков”, как бы заменяя собою землю; по-видимому, он и представлялся живущим в земле…» [14, с. 115].

В 1895 г. археологом С. Сергеевым близ д. Подбобыки, расположенной на левом берегу р. Колвы (ныне территория Чердынского района Пермского края), при раскопке костища было найдено изображение, которое упомянутый выше Ф. А. Теплоухов описал так: «…животное это… напоминает собою отчасти большую ящерицу или крокодила. Тело этого чудовища, как и форма головы, делает его похожим на рыбу, но глаз и ноздри похожи скорее на звериные. Кроме того, нижняя челюсть гораздо длиннее верхней и ей придана форма загнутого вверх витого рога. Другой, такой же рог помещен на затылке. Ноги короткие, в виде человеческих рук, а короткий хвост, подобно рыбьему, поставлен вертикально» [10, с. 9].

Возникает вопрос: что это за диковинный зверь, послуживший «моделью» для древних мастеров? Контакт с «доисторическими чудовищами» (динозаврами и пр.) вряд ли был возможен, ведь гигантские пресмыкающиеся вымерли примерно 60 млн лет назад, на рубеже мезозойской и кайнозойской эр, то есть задолго до появления даже человекоподобных питекантропов.

Впрочем, может быть, некоторые особи «ужасных рептилий» дожили и до новой эры. В средствах массовой информации не раз освещалось шотландское графство Инвернесс в Великобритании, где расположено озеро Лох-Несс (38 км в длину, 3 км в ширину, до 250 м глубины), в котором якобы и сегодня обитает некое «доисторическое существо», ласково названное Несси. Старая хроника гласит, что в 565 г. некий монах Колумбус крестным знамением обратил выползшее из озера чудовище в бегство. Общая длина Несси будто бы около 18 м, причем на долю змеевидной шеи и головы приходится метра три; скорость передвижения в воде – до 7,5 м/с. И подобных, менее известных, «доисторических чудовищ», в основном в южных странах, «существует» довольно много… для привлечения туристов.

По мнению экс-директора Соликамского краеведческого музея, историка-краеведа, археолога Г. А. Бординских, население Верхнекамья уже в новой эре вполне могло еще встречаться с живым «зверем-мамонтом», а у мамонтов, как известно, бивни были загнуты вверх. В нашем Северном Прикамье археологи периодически находят и останки шерстистого носорога ростом почти два метра, имевшего два рога, передний из которых был более длинным. Есть и находки всеядного пещерного медведя, достигавшего в длину трех метров.

Несколько слов следует сказать и об упомянутых выше «крокодилах» в русских северных широтах. Действительно, многие изображения ящеров-драконов чем-то напоминают этого грозного хищника, сегодня обитающего лишь в странах с теплым климатом. Тем не менее в так называемом Мазуринском летописце (или «Летописце великия земли Россий-ския»; полное название, судя по заголовочной (начальной) части документа, выделенной орнаментальной вязью – «Книга, глаголемая летописец великия земли Российския, великаго языка словенскаго, отколе и в кои лета начаша княжити») [36] написано следующее: «…великий Князь Словен поставиша град и именоваша его по имени своем Словенеск, иже ныне зовется Великий Новград…. И от того времени новопришельцы скифы начата именоваться словяня, и реку некую, во Ильмерь впадшую, прозваша во имя жены Словеновы Ше-лони, во имя же меньшаго сына Словенова Волховца проименоваша Оборотню протоку, иже течет из великия реки Волхова и паки обращается в него, больший же сын Словенов Волхов бесоугодник и чародей лют бысть тогда и бесовским ухищрением мечты творя многии, и преобразуяся во образ лютаго зверя крокодила (выделено нами. – Авт. ), и залегоше в реце Волхове путь водный и непокаряющихся ему овых пожираше, овых же опровержаше и пото-пляше» [37, с. 11–12].

По некоторым данным, основание Великого Новгорода можно датировать концом XI в., и когда-то там проживало одно из племен чуди. Однако в нашем случае упоминание о крокодиле в этих местах звучит довольно странно. Скорее всего, древние литейщики и их соплеменники видели каких-то очень больших рыб, которые вполне могли обитать и в наших северных реках – верховьях Камы, Вишеры, Колвы. Таким «чудовищем» могла стать для древнего ваятеля даже щука. Недаром же в одной из сказок она выступает волшебной рыбой («По щучьему велению…»). К тому же щуки бывают довольно внушительных размеров.

Самая «знаменитая» пойманная щука – это «…историческая щука императора Фридриха II Барбароссы, пущенная им, как значилось на кольце, в 1230 году в одно озеро близ Хей-льбронна и вытащенная неводом в 1497 году, т. е. через 267 лет. От старости рыба совершенно побелела. Величина ее была 19 футов [это почти 6 метров! – Авт .]…, а весила она 8 пуд. 30 фунтов. Портрет этой щуки сохраняется до сих пор в замке Лаутерн, а скелет и кольцо – в Мангейме», – так описывал ее еще в 1911 г. в книге «Рыбы России» наш выдающийся натуралист, зоолог, тонкий знаток рыболовного и охотничьего искусства Л. П. Сабанеев (1844–1898) [38].

В этой же книге Леонид Павлович пишет о еще более крупной рыбе – белуге: «Это самая крупная рыба, встречающаяся в пресных водах… <…> Она заходит очень далеко, и есть даже некоторое основание предположить, что чем больше белуга, тем далее идет она нереститься. …По моим расспросам, огромная белуга была поймана в 1860 или 61 году в Вишере (близ дер. Сыпучих) – одном из больших северных притоков Камы» [38].

Еще один выдающийся натуралист А. Э. Брем в работе «Жизнь животных» в 1895 г. написал: «Важнее всех до сих пор названных осетровых белуга, великан всего семейства и рода; эта рыба достигает 8 метров, а по словам Линдемана, даже 15 метров длины и от 1000 до 1600 кг веса» [39].

К большому сожалению, после строительства в начале 50-х гг. XX столетия Камской ГЭС у нас в Верхнекамье был нарушен естественный природный фон. Исчезли многие виды местной флоры и фауны, огромные площади лесов, заливные луга, сотни малых рек и родников, к тому же вряд ли какая-либо крупная рыба поднимется в верховья Камы, Вишеры на нерест [40].

Тем не менее есть еще рыба, которая тоже могла бы быть принята за «водяного черта», и это сом. Швейцарский естествоиспытатель К. Геснер (1516–1565), а вслед за ним и А. Э. Брем назвали сома «немецким китом», а Л. П. Сабанеев – «пресноводной акулой». Последний даже писал, что в Уфимской губернии ходит легенда о соме, утащившем в воду переплывавшего реку медведя…

На наш взгляд, эти «чудовищные рыбы» вполне могли занять почетное место в фольклоре и мифологии древних прикамских племен и, как мамонты, шерстистые носороги (их мощные останки), медведи, лоси, птицы, служить древним ваятелям «моделями», прототипами драконов, ящеров, змеев-горынычей и прочих «гадов».

Главной средой обитателей Прикамья был лес, и практически все поселения всегда находились около водоемов, поэтому особыми объектами почитания у древнего населения были звери, птицы, деревья, различные водоплавающие. Еще в «Никоновской летописи» о коми сообщается как о молящихся «идолам, солнцу, огню, воде, камению, древию, волам, козам, и кудесникам, и волхвам, и золотой бабе», а в «Житии Стефана Пермского» говорится о том, что предки коми «поклоняются идолам, жрут жертвища, служат глухим кумирам, молятся издолбленным болванам, веруют в кудесы, и в волхованье, и в чарованье, и в бесованье, и в прочая прелести дьявольския» [41].

К XIV в. у народов Прикамья вполне сформировались тотемистические представления (характерная особенность пермского звериного стиля – на предметах очень мало изображений домашних животных – быка, барана), а странных, малопонятных изображенных существ, в том числе и драконов-ящеров, и «прочая прелести дьявольския», можно объяснить тем, что мы до сих пор очень мало знаем о мифологических представлениях древних народов Пермского Прикамья. Думается, серьезные исследователи еще порадуют нас своими изысканиями.

Пермский звериный стиль – это явление не только нашей региональной, но и российской гордости, заслуживающее уважения и почитания, вдохновляющее художников, ваятелей дня сегодняшнего. Особая значимость описываемых произведений древних мастеров для нас, современников, состоит и в том, что ныне, в начале нового тысячелетия, часто безвозвратно уничтожаются многие представители флоры и фауны. Экологическое напряжение, наблюдаемое во всех уголках земного шара, может в ближайшее время обернуться экологической катастрофой, что поставит вопрос о существовании человечества в целом.

Поэтому возврат к мироощущению, мировосприятию наших далеких предков и прежде всего к осмыслению неразрывного единства триады «человек – общество – природа» – насущная потребность дня сегодняшнего.