Ялта Сталина и Рузвельта и вестфальская система

В марте и апреле 2011 года в очень отдаленных от России странах Северной Африки произошли события, которые неожиданно у населения нашей страны вызвали очень активный интерес. Речь идет о так называемых народных революциях в Тунисе, Египте и Ливии. Причем если интерес к событиям в первых двух странах ещё можно было объяснить тем, что в эти страны ежегодно выезжают на отдых сотни тысяч наших граждан, то особого внимания к Ливии у нас никогда, в общем-то, не наблюдалось. И, тем не менее, оказалось, что именно к этой закрытой африканской стране был проявлен интерес, причем не бытовой, а сугубо политический.

Пока события в Ливии обсуждались в кулуарах Организации Объединенных Наций, российское экспертное сообщество и отечественные средства массовой информации реагировали на них довольно вяло. И только ког- да дело дошло до вооруженного вмешательства коалиции западных стран во внутренние дела этой страны, последовала бурная реакция в средствах массовой информации, хотя, впрочем, и маловразумительная.

В прессе появились и весьма смелые суждения о том, что для современных условий вообще устарела историческая культура международных отношений, что современные события не следует оценивать с позиций прошлого, в частности, что наступает (уже наступил) конец эпохи Ялтинских соглашений 1945 года, которые постулировали уважение со стороны мирового сообщества принципа национального государственного суверенитета, или, еще глубже в прошлое, принципов Вестфальской системы международного права 1648 года. ( Нельзя, правда, не отметить, что в России с этим тезисом выступают люди, уже утратившие свои национальные корни: либо поки-

1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ

3 (41) май-июнь 2011 70-77

нувшие родину и работающие в западных странах, либо же работающие в России, но на западные политические организации.)

Всё это свидетельствует, что проблема, поднятая мартовскими событиями в Ливии, имеет очень глубокое измерение и затрагивает не просто сферу международного права, но отрицает его историческую культуру.

Как известно специалистам, нынешнее понимание национального суверенитета зиждется на так называемой Вестфальской системе международных отношений, принципы которой в 1945 году были положены в основание Организации Объединенных Наций.

Созданная по инициативе Рузвельта и Сталина в феврале 1945 года в Ялте Организация Объединенных Наций, базирующаяся на принципах Вестфальской системы 1648 года, должна была, по замыслу этих двух великих политических деятелей, обеспечить прочные условия по поддержанию мира и безопасности во всем мире на длительный исторический период. К сожалению, после смерти Ф.Д. Рузвельта 12 апреля 1945 года эта модель, вопреки планам Рузвельта и Сталина, приняла форму биполярного мира. Но и в этом виде ООН на целые полвека обеспечила миру состояние стабильности. Ни Корейская война, ни Берлинский и Карибский кризисы, ни другие события не смогли поколебать эффективность этой модели. Но так было только до 1990-х годов ХХ века, пока с исторической сцены не сошел Советский Союз, а роль ООН стала подменять собой политика президентов США. Все национальные конфликты в любой части света стали делом не столько Совета Безопасности ООН, сколько вооруженных сил США под мантией НАТО. События в Югославии, Косово, Афганистане, Ираке уже были делом не ООН, а США и руководимого ими Североатлантического альянса. Вестфальская система с её беспрекословным уважением национального государственного суверенитета стала практически размываться.

События в Северной Африке и вокруг них показали, что сторонники прерыва исторической преемственности культуры между- народного права не ограничиваются простым отрицанием Ялты или Вестфаля, но стремятся подвести под свои суждения теоретическую базу, навязывая мировому общественному мнению новую культуру международных отношений – культуру господства грубой силы.

Так, например, русский эмигрант, живущий в США, Николай Злобин, позиционирующий себя на территории РФ как директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США (ныне – Институт мировой безопасности в Вашингтоне), опубликовал в печатном органе правительства РФ «Российской газете» большой двухколон-ник под названием «Конец суверенитетов», сделав, по сути, заявление о том, что действующее до сегодняшнего в мире международное право как таковое перестало существовать. «Трагедии, подобные японской или ливийской, – написал он, – свидетельствуют о невозможности сохранять национальный нейтралитет» (см.: Российская газета. – 2011. – 23 марта).

Автор, правда, не объясняет, как можно, с позиций международного права, поставить в один ряд события в Японии и в Ливии (насколько известно, никому даже в голову не пришло нарушать государственный национальный суверенитет Японии силами НАТО по причине случившихся там природной и техногенной катастроф, а в Ливии речь идет именно об интервенции такого рода, причем – по политическим причинам). Этот оксюморон нормальному человеку понять не просто, но для русских эмигрантов 1990-х годов, получающих за свои заслуги перед чужой страной не только, как минимум, грин-карту, но и должности советников правительства Соединенных Штатов, он выглядит естественным. Как и главный вывод автора статьи: в XXI веке «нельзя сохранять приоритет полноценного суверенитета национальных государств по отношению к важнейшим интересам всего мирового сообщества, принцип невмешательства во внутренние дела извне или недопустимости обеспечения безопасности страны, региона или людей силами мирового сообщества из- вне. Иначе это ему – мировому сообществу – может слишком дорого обойтись. По крайней мере, так это видится мне из Вашингтона» (курсив наш. – В.К.) (см.: Российская газета. – 2011. – 23 марта)). Остается за скобками этого рассуждения, кто именно и как будет (должен?) выступать в роли того субъекта, который и объявит себя представителем «мирового сообщества». Ясно только, что Организации Объединенных Наций Н. Злобин в этом праве уже отказывает.

Как развивались события, которые подтолкнули русского советника американского правительства к таким радикальным выводом? (Катастрофу в Японии следует исключить из рассмотрения сразу, поскольку к принципам международного права она отношения не имеет ни малейшего.)

В декабре 2010 года в западных провинциальных городах Туниса, небольшой страны на севере Африки (около 10 миллионов жителей), граничащей с Алжиром (35 млн. человек, по площади почти в 16 раз превышает площадь Туниса) и Ливией (около 6 млн. жителей, но по размерам превышает территорию Туниса в 11 раз), вспыхнули народные волнения. Поводом послужило внезапное повышение цен на основные продукты питания (за скобками оставляем вопросы о том, кто и почему спровоцировал этот скачок цен).

Волнения очень быстро покатились к столице и через несколько дней привели к падению законной власти. 17 января 2011 года в Тунисе в течение суток сменились три главы правительства, а правивший страной 23 года президент страны Зин эль-Абидин Бен Али из страны сбежал.

По мнению западных обозревателей, события в Тунисе сломали психологический барьер в давно назревавшей ситуации в других странах региона. После Туниса вспыхнула народная революция в пограничном Египте, повлекшая полную смену политического режима. А потом покатилось: Бахрейн, Йемен, Сирия и, наконец, «взорвалась» Ливия, события в которой очень быстро стали фактором дестабилизации международной ситуа- ции не только в этом регионе. Даже смена политического режима в 60-миллионном Египте не оказала такого мощного воздействия на обострение ситуации в Северной Африке, Средиземноморье, Ближнем Востоке, а потом и во всем остальном мире.

По технике исполнения волнения в Ливии были иными, по сравнению с Тунисом. Как сообщали западные средства массовой информации, несколько обвиненных в коррупции и казнокрадстве министров правительства Ливийской Арабской Джамахирии («государство народных масс») сбежало на восток страны, в город Бенгази, где они объявили о начале «народного восстания» против «антинародного диктаторского режима Муаммара Каддафи». Бунтовщиков сразу поддержал Запад. В Ливии начались события, напоминающие гражданскую войну, со всеми ее последствиями.

Во-первых, из Ливии в Европу хлынул массовый поток беженцев из числа граждан Джамахирии и занятых там иностранных рабочих, что создало довольно большие трудности правительствам Италии, Франции, Туниса, Египта, других стран.

Во-вторых, события в Ливии подорвали стабильность европейского рынка нефти. Доля этой страны в поставках на мировой рынок нефти не так уж велика – около 2 процентов, но поскольку почти все эти поставки идут в Европу (Италия, например, более чем на 20% удовлетворяет свои потребности за счет ливийской нефти, Франция, Германия и другие страны – на 10%), снижение почти на 50% ливийских поставок в результате военных действий на её территории привело к резкому росту цен на нефть на европейском рынке, что оказало негативное воздействие на международную экономическую ситуацию.

А в-третьих, ливийские события оказали дезорганизующее воздействие на Организацию Объединенный Наций и, в особенности, на её исполнительный орган – Совет Безопасности, роль которого в поддержании безопасности в мире, если верить прогнозу Н. Злобина, может уже в ближайшем времени претер- петь существенные изменения.

Первыми по поводу «серьезных нарушений прав человека и международного гуманитарного права, которые совершались и совершаются в Ливийской Арабской Джамахирии» выступили такие мощные организации, входящие в ООН, как Лига арабских государств, Африканский Союз и Организация Исламская конференция. 12 марта 2011 года Совет Лиги арабских государств принял решение обратиться в Совет Безопасности ООН с просьбой о введении бесполетной зоны для правительственной ливийской военной авиации, якобы уничтожающей мирное гражданское население страны.

Как выяснилось, Запад только и ждал этого обращения.

Опираясь на этот документ, Франция выступила с инициативой рассмотрения ситуации в Ливии на заседании Совета Безопасности ООН, выставив требования о военном вмешательстве международного сообщества в ливийские события. Инициатива Франции была активно поддержана правительством США и Англии, у которых были свои собственные причины, толкавшие их на поддержку инициативы Парижа.

17 марта 2011 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1973 по Ливии.

И хоть в преамбуле Резолюции было подчеркнуто, что СБ ООН «вновь подтверждает свою твердую приверженность суверенитету, независимости, территориальной целостности и национальному единству Ливийской Арабской Джамахирии», а в пункте 4 Резолюции было особо оговорено, что «при этом исключается возможность пребывания иностранных оккупационных сил в любой форме на любой части ливийской территории», пункты 6 и 8 уполномочивали «государства-члены ООН … принимать все необходимые меры для обеспечения соблюдения запрета на полеты в воздушном пространстве Ливийской Арабской Джамахирии, чтобы помочь защитить гражданское население». Словосочетание «необходимые меры» в тексте Резолюции не расшифровывалось никак.

Сама Резолюция № 1973 принималась с большим трудом. При необходимом кворуме в 9 голосов за неё проголосовали в СБ 10 стран. Воздержалась в полном составе группа БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай) и Германия. Фактически, мир едва не впервые наблюдал некоторое смятение в мировом общественном мнении по вопросу о том, имеет ли право Совбез ООН нарушать суверенитет страны-члена ООН. Налицо было даже некое подобие раскола в группе ведущих государств мира.

19 марта, то есть едва Резолюция выступила в законную силу, военно-воздушные и военно-морские силы Франции, Англии, Италии, Канады, Дании и США приступили к бомбардировкам военных объектов правительственных вооруженных сил Ливии (о создании условий для так называемой «бесполетной зоны» над территорией Ливии все и сразу как-то забыли).

Без всякого преувеличения можно констатировать, что эти бомбардировки повергли в шок мировое и российское общественное мнение. В ФРГ это привело к тому, что Германия отказалась участвовать в бомбардировках ливийской территории. В российских СМИ мнения разделились. Часть экспертов посчитала, что России при голосовании следовало применить право «вето», а другая часть заявляла, что, исходя из национальных интересов, МИД России поступил правильно. Равнодушных в экспертном сообществе не оказалось

21 марта глава государства РФ был вынужден разъяснить: «Мы пошли на это осознанно, таковы были мои инструкции МИДу».

Однако вслед за этим позиция российского внешнеполитического ведомства претерпела изменения. Дело в том, что военные действия со стороны международной коалиции западных стран против законного правительства Ливии не привели к желаемому результату: повстанцы в Бенгази стали терпеть поражение за поражением от правительственных сил. В связи с этим последовало заявление глав представителей внешнеполитических ведомств Франции, Англии и США

(Алена Жюппе, Уильяма Хейга и Хиллари Клинтон) о том, что вопреки резолюции СБ ООН № 1970 от 26 февраля 2011 года о «полном» и «незамедлительном» запрещении «прямой и косвенной поставки, продажи или передачи Ливийской Арабской Джамахирии с их территории или через их территорию» «оружия и боеприпасов, военных машин и техники, полувоенного снаряжения и запасных частей», Запад, тем не менее, готов обсуждать вопрос о поставках оружия так называемым ливийским повстанцам в практическом ключе. После этого внешнеполитическое ведомство России сделало ряд заявлений.

Официальный представитель МИД РФ, а потом и сам Сергей Лавров, заявили, что Резолюция № 1973 была «принята поспешно», а «расширительное толкование» её текста западными странами и в особенности – неоправданные размеры вооруженного вмешательства в ливийские дела – неприемлемо.

25 марта синхронно с позицией МИД РФ обозначил свою позицию и Китай. Постоянный представитель КНР в ООН Ли Баодун заявил, что Китай выступает «за уважение суверенитета, независимости, единства и территориальной целостности Ливии», за то, чтобы «государственные дела и будущее Ливии должны быть решены самим ливийским народом».

Сухие протокольные строчки мидовского сообщения незадолго до этого (первого апреля) разъяснил орган ЦК КПК газета «Жэнь-минь жибао». В статье, озаглавленной «События в Ливии: западным странам следует отказаться от идеи управления миром», говорится: «…Под предлогом защиты интересов мирных жителей защищаются интересы западных стран не только в экономической сфере, но и в том, что ведущие государства Запада по-прежнему считают, что они управляют миром…» (цитируется по: «Голос России» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Rus.ruvr.ru/ 2011/04/01).

Расширительное толкование Резолюции № 1973 и последовавшие вслед за этим действия коалиции западных государств подни- мают вопрос не столько о Ливии и происходящих на её территории событиях, сколько о проблеме адекватности роли ООН в реальной ситуации в сфере изменяющихся международных отношений. Даже первый анализ происходящих в этой области событий и откликов на них мировых средств массовой информации показывает, что речь идет об адекватности принципов Вестфальской системы международных отношений реалиям XXI столетия.

По мнению многих российских и западных экспертов, в ливийской ситуации коалиция западных стран сама себя загнала в правовую ловушку. Париж, Вашингтон и Лондон громогласно заявили, что Каддафи должен быть устранен с должности лидера Ливийской Арабской Джамахирии, Международный суд в Гааге по приказу из, как пишет западная пресса, Вашингтона объявил Каддафи международным преступником, открыл по нему судебное дело, а между тем никаких правовых оснований ни для первого, ни для второго мировому общественному мнению предъявлено не было. Правительство Ливии никто не свергал, а вмешательство извне состоялось. Фактов уничтожения мирного населения, которое послужило принятию Резолюции СБ ООН № 1973, приведено не было. Резолюция была принята лишь на основании голословных заявлений.

Поэтому 21 апреля 2011 года Западу пришлось давать задний ход и начать уговаривать Каддафи добровольно покинуть Ливию. Более того, официальный Вашингтон, и ещё в большей степени Лондон, теперь уже, как пишет английская «Гардиан», «пытаются сформировать мировой консенсус с требованием, чтобы Каддафи отказался от власти» (см.: Guardian. – 2011. – 29 March).

Одним словом, ловушка захлопнулась.

Но ловушка, в которую они себя загнали, продолжает диктовать им ту логику поведения, в которую они добровольно влезли. Выражается это в том, что уговаривая Каддафи уйти в отставку, Париж, Лондон и Катар одновременно с этим вдруг поспешно призна- ют законным правительством Ливии совершенно непонятное образование, которое не имеет никакой легитимности даже в их собственных глазах – так называемый Переходный Национальный совет, который не имеет организационных структур и непонятно из кого состоит.

Западные военные (как, например, адмирал НАТО Ставридис) говорят прямо: в этом Национальном Совете присутствуют террористы, «Братья-мусульмане», представители «Аль-Каеды», члены ливанского движения «Хесболлах» и ещё бог знает кто.

Короче, Запад, похоже, совершенно запутался в своих действиях с позиций толкования статьи 51 Устава Организации Объединенных Наций. А эта статья гласит о «неотъемлемом праве на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдёт вооруженное нападение на Члена Организации ООН, до тех пор, пока Совет Безопасности ООН не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности».

Налицо целый список нарушений норм международного права: вмешательство в гражданскую войну внутри государства-члена ООН, непропорциональное применение внешней, по отношению к государству-члену ООН вооруженной силы, нарушение статьи 51 Устава ООН.

23 марта 2011 года лондонская « The Independent» поместила статью Эдриана Хэмильтона «Конец мира как мы его знаем» (цитируется по: InoСМИ.Ru).

Мир, каким мы его знаем, пишет автор, «изменился навсегда». Анализируя народные восстания в Северной Африке и на Ближнем Востоке, автор считает эти события «предвестием более глобальных перемен», предсказать конец которых (и форму этого конца) невозможно. «Мы, – пишет он, – пока даже не приближаемся к этому знанию. Но в чем я уверен, так это в том, что История пришла в движение, и мы лишь в самом начале оного».

Самое любопытное, что для выхода из этой страшной ему неизвестности автор видит в немедленном возрождении роли ООН.

«В начале года институт ООН выглядел как полностью исключенный из мировых процессов и утративший авторитет институт, когда президент Обама преследовал свои собственные цели, а остальной мир по большей части ООН игнорировал», но теперь «ООН снова, как это было в дни “холодной войны”, рассматривается как то, на основе чего должно строиться международное сотрудничество».

Надо сказать, что именно наша страна, новая Россия, в настоящее время наиболее далеко продвинулась в направлении приспособления ООН к новым реалиям. Только у нас, в наших государственных документах зафиксирован концептуальный подход к решению таких казусов, каким стал Ливийский инцидент. Прежде всего, следует сказать о российской внешнеполитической концепции.

У СССР, как известно, официально даже не было такого документа, который бы назывался «внешнеполитической концепцией».

У новой России такой документ появился. Вначале 28 июня 2000 года такой документ подписал президент РФ В. Путин, потом 15 июля 2008 в измененном виде «Концепцию внешней политики Российской Федерации» подписал Д. Медведев. В ней чётко прописано, что «центром регулирования международных отношений и координации мировой политики в XXI веке должна оставаться Организация Объединенных Наций, которая наделена уникальной легитимностью и доказала свою безальтернативность… Это предполагает … дальнейшее повышение эффективности деятельности Совета Безопасности ООН, несущего главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности».

Однако одновременно с этим в Концепции подчеркнута необходимость «рационального реформирования ООН в целях её планомерной адаптации к меняющимся политическим и экономическим реалиям в мире».

Российская «Концепция внешней политики» является пока единственным в мире официальным документом, который ставит задачу адекватного международным реалиям реформирования ООН на основе международного консенсуса.

Похоже, что события в Ливии в марте-апреле 2011 года и реакция на них международного сообщества, в рамках ООН и вне этих рамок, подтвердили оба приведенных выше положения российской «Концепции внешней политики». Пришло время адаптации ООН к новым реалиям.

Казус Ливии показал, что международное право, в части, касающейся тезиса о национальном государственном суверенитете, не может более пребывать в таком аморфном состоянии, когда с ним, с этим международным правом, сильные мира сего толкуют, как хотят.

Это не означает ничего иного, как только то, что казус Ливии ещё раз, после Ирака, Югославии и других событий показал, что в Устав ООН должны быть, наконец, внесены изменения, на основе которых международное сообщество получило бы внятные толкования, когда, в каких ситуациях ООН вправе, и даже обязана, вмешиваться во внутренние дела какого-либо государства в случае нарушения там прав масс (масс!) гражданского (мирного) населения. А также в документах ООН должен быть чётко и недвусмысленно прописан механизм такого вмешательства.

Нет никакого сомнения в том, что такие прописи должны и впредь основываться на неотъемлемом праве народов на национальный государственный суверенитет.

Заведующий кафедрой мировой политики ГУ-ВШЭ доктор политических наук Сергей Кортунов в главе учебника «Мировая политика» (М.: Издательский дом ГУ-ВШЭ, 2007), озаглавленной «Крушение Вестфальской системы и становление нового мирового порядка», пишет, что установившаяся в 1648 году Вестфальская система международных отношений, ставшая продуктом Вестфальского мира 1648 года (после кровавой Тридцатилетней войны в Европе), хоть и «способствовала закреплению в международном праве права сильного», тем не менее сделала главное: «утвердила в международном праве принцип невмешательства во внутренние дела других суверенных государств, следуя нормативной максиме, сформулированной Ж. Боденом: “Суверенитет – это абсолютная и постоянная власть государства над подданными и гражданами”» (цит. по:

Как выходить из этой ситуации? Западу, похоже, нужды в этом нет. Правящие слои ведущих западных стран вполне устраивает сложившаяся в мире после 1991 года ситуация, при которой их страны могут силой оружия решать вопросы собственного снабжения с точки зрения энергоресурсов, сырья, реализации у себя и за пределами своих национальных границ производимой ими промышленной, сельскохозяйственной и информационной продукции (приведенные выше мнения русских экспертов, состоящих на службе американских организаций, вполне наглядно подтверждают эту позицию Запада). А вот для России казус Ливии и разрешение поставленных этим казусом проблем имеет жизненное значение.

Тот факт, что абсолютное большинство наших граждан (более 80%) твердо считает, что у Западной коалиции не было никаких прав бомбить ливийскую территорию, показывает, что наши люди понимают: ливийская ситуация в том или ином виде может когда-нибудь повторится и у нас, и они не хотят в этом случае оказаться в роли ливийцев. Что имеется в виду? Да самое простое: когда в августе-сентябре 1999 года банды Ш. Басаева под предлогом борьбы за освобождение Северного Кавказа от «диктата Москвы» совершили интервенцию в Дагестан, они ведь тоже имели в виду обратиться к загранице, чтобы та с помощью оружия заставила Москву не защищать территориальную целостность российского государства. Этого не случилось только по одной причине: никто не решился даже в тот тяжелейший для нашей страны момент напасть на нас – только потому, что Россия имеет ядерное оружие. А ведь такой атаке могли бы подвергнуться не только Дагестан, но и регионы, граничащие с Северным Кавказом, – Ставрополь, Краснодар.

Для того чтобы ливийские события ни- когда не стали соблазном ни для кого, в международных отношениях должно существовать не право силы, а международное право, когда агрессор, воспользовавшийся своей силой для нарушения суверенитета любой страны, может быть немедленно наказан со стороны международного сообщества.

Как добиться этого?

Выход из нынешнего положения видится только один – правовой. Чтобы не опираться ни на какие голословные заявления людей, социальных групп, правительств отдельных стран в вопросе о том, когда следует международному сообществу (и следует ли вообще) нарушать государственный национальный суверенитет какой-либо страны при помощи вооруженных сил, следует на базе и поле ООН выработать соответствующие международные правила и закрепить их большинством голосов стран-членов ООН (или даже консенсу- сом). Разработать соответствующие критерии такого вмешательства (или, наоборот, невмешательства).

Речь идет о существенном «ремонте» основополагающих документов ООН, и прежде всего Устава ООН, с учетом изменившихся со времени Ялтинской конференции международных условий.

Как видно из вышеприведенных материалов, из Вашингтона не просматривается никакого «полноценного суверенитета национальных государств». Об окончании Ялтинской эпохи и о «бессмысленности идеи государственного суверенитета» ещё в 2003 году громогласно объявил экс-государственный секретарь Генри Киссинджер (см.: Die Welt. – 2003. – 5 May).

Похоже, что настоящая международная дискуссия по этому вопросу только начинается.