Элементы детектива в романе Патрика Модиано "Чтобы ты не заблудился в квартале"

d’un savoir») [там же: 11]. В финале статьи ставится вопрос, не проясняет ли Модиано такие черты детектива, как прогулки по городу («la ville et l’errance»), сомнительная идентичность персонажей («l’identité douteuse»), двухуровневая организация нарратива («la mise en scène de la narration») и череда эпизодов в рассказе («le récit en sequences»). На наш взгляд, эти черты можно обнаружить и в других жанрах.

Исследуя детектив как «когнитивно артикулированный жанр, поскольку его интрига организована как логическая реконструкция эмпирически не наблюдавшихся событий (а именно – преступления)», белорусский философ и культуролог Марина Можейко рассматривает романы Модиано («Улица темных лавок» и другие) как показательный пример «постмодернистской версии детективного жанра», которой отводит специальную роль «жанрово-семантического поля» реализации программных предпосылок постмодернизма [Можейко 2011: 77, 82]. При этом исследователь отмечает, что «детективный сюжет зачастую аксиологически сдвигается в сферу поисков героем самого себя, реконструкции своей биографии и личной идентичности» [там же: 81]. В таком случае можно ли утверждать, что детектив определяет жанровую доминанту романов Модиано, ведь сам автор свои произведения публикует в «Белой серии» и к детективам не относит?

Цель нашей статьи – выявить элементы детектива в романе Модиа-но «Чтобы ты не заблудился в квартале» («Pour que tu ne te perdes pas dans le quartier», 2014) и их художественные функции. При анализе и интерпретации произведения мы используем оригинальный текст романа [Modiano 2014] и частично перевод Нины Хотинской [Модиано 2018], страницы указываем в круглых скобках по этим изданиям.

Следуя логике французского детектива («le roman policier»), выделим, прежде всего, криминальные мотивы , которые не получают самостоятельного развития в сюжете романа, но создают атмосферу, отражают состояние героя.

Во-первых, это шантаж. Во время телефонного разговора трижды повторяющаяся характеристика голоса Жиля Оттолини («мягкий и угрожающий» (с. 7, 8, 11) во втором случае дополняется замечанием о «тоне шантажиста»: «Oui, décidément, une voix molle et menaçante. Et même, pensa Daragane, un ton de maître chanteur» (p. 12). После встречи с Оттолини Жан Дараган прибавляет к характеристике голоса внешний вид шантажиста: «Il fallait bien qu'il se rende à l'évidence: la voix et le physique de Gilles Ottolini lui avaient semblé de prime abord ceux d'un maître chanteur» (p. 46). В разговоре с Шанталь Гриппей Да-раган утверждает, что не боится шантажистов: «Je n'ai peur de personne.

Et surtout pas des maîtres chanteurs» (p. 60). Мотивы угрозы и страха характеризуют состояние героев уже в первой половине романа.

Мотив кражи появляется в первой половине романа как предположение о краже записной книжки. Хотя Дараган не ищет потерянную книжку и не дорожит ею, а Оттолини сам стремится ее вернуть владельцу, Шанталь предполагает кражу с целью завязать знакомство: «Je me suis toujours demandé s'il ne vous avait pas volé votre carnet d'adresses...» (p. 60). Во второй половине романа мотив кражи присутствует как метафора отношения литературы к жизни в воспоминаниях о первом романе Дарагана: «En dehors de l'épisode qu'il avait volé à la vraie vie –, il n'avait pas le moindre souvenir de son premier livre» (p. 115). Таким образом, кража как криминальный сюжетный мотив в романе фактически отсутствует.

Наконец, мотив убийства появляется в «досье», составленном Оттолини из «сведений об одном происшествии», полученных от «друга из полиции»: «Plutôt qu'un rapport homogène, il s'agissait de notes très brèves mises bout à bout dans le plus grand désordre concernant l'assassinat d'une certaine Colette Laurent <…> Corps retrouvé dans une chambre d'hôtel, XVe arrondissement. Interrogatoire du patron de l'hôtel <…> 1951. Depuis, il s'était écoulé plus d'un demi-siècle, et les témoins de ce fait divers, et même l'assassin, n'existaient plus» (p. 47-48). «Досье» представляет собой не «связный» полицейский «протокол», а разрозненные «заметки» (с. 46), принадлежащие, вероятно, Оттолини. Убийство и даже труп («тело» убитой) упоминаются непосредственно, но только в «досье»; убийца не найден, и герои не пытаются его найти.

Мотивы расследования тоже появляются с самого начала романа и связаны с криминальными мотивами. Так, шантаж и допрос почти неразличимы. Кроме того, уже в первой половине романа предполагаемый допрос обнаруживает «перемену ролей» сыщика и подозреваемого: «Il eut, à cet instant-la, le sentiment que les rôles s'intéressaient et qu'il suffirait de peu de chose pour la faire “craquer”» (p. 57). Шанталь (Жозефина) Гриппей, сменившая свое имя и оставляющая Дарагану «старинное платье» («une robe ancienne»), не только сама постоянно испытывает страх, но и воплощает «тайну», выступая двойником женских образов из прошлого героя.

Хотя сам Дараган с полицейскими не встречается, на всем протяжении романа они неоднократно упоминаются как прямо, так и косвенно (в сравнениях): «comme ces inspecteurs de police qui se relaient au cours d'un interrogatoire» (р. 33) («так полицейские сменяют друг друга в ходе допроса» (с. 30)), «comme ces policiers qui commencent un interrogatoire par des propos insignifiants pour endormir les défenses du suspect. Alors, quand celui-ci se sent à l'abri, ils lui lancent brutalement la question cruciale» (р. 50) («подобно полицейским, которые начинают допрос с пустяков, чтобы усыпить бдительность подозреваемого. И когда тот чувствует себя в безопасности, они вдруг задают ему ключевой вопрос» (с. 49)). Во второй половине романа эксплицированы обыск и арест, поддельные паспорта, смена имени, присутствующая уже в первой половине.

В «досье», которое все больше напоминает разрозненные заметки и сравнивается с мусорной «свалкой» (c. 48), смешиваются обрывки двух разных расследований – 1951 г. и 1952 г. соответственно: «À mesure qu'il lisait, il avait le sentiment que ce «dossier» était une sorte de fourre-tout où se mêlaient les bribes de deux enquêtes différents qui n'avaient pas été menées la même année, puisqu'il était indiqué maintenant 1952» (р. 49). Второе расследование связано с криминальным «делом» под названием «Комбинация»: «Apparemment, ce Roger Vincent avait été compromis dans une affaire qu'ils appelaient "Le Combinatie"...» (p. 126). В романе неоднократно упоминаются дома, которые покупал Роже Венсан во время войны и на которые потом был наложен секвестр.

Вероятно, из-за этого «дела» Анни Астран, которая стала женой Венсана, «сидела в тюрьме»: «”Elle avait fait de la prison.” Le ton de chacun des deux hommes était différent: une distance un peu méprisante, chez Perrin de Lara, comme si Daragane l'avait constraint de parler d’une personne qui n'était pas de son monde; une sorte de familiarité chez l'autre, puisqu'il connaissait “son frère Pierre” et que “faire de la prison” semblait être pour lui quelque chose de banal» (р. 140-141) («”Она сидела в тюрьме”. Тон у двух мужчин был разный: чуть презрительная отстраненность у Перрена де Лара, как будто Дараган вынудил его на разговор о человеке не его круга; некоторая фамильярность у бармена, ведь он знал “ее брата Пьера”, а “сидеть в тюрьме”, похоже, было для него чем-то банальным» (с. 144)). Информация о том, что Анни Астран сидела в тюрьме, повторяется на протяжении второй половины романа множество раз, но причины остаются неизвестными даже после личной встречи ее с Дараганом.

Жан Дараган выступает в романе в роли как «свидетеля», так и «следователя». Как «следователь», он расспрашивает Анни, Лара, бармена и доктора Вустраата. В разговоре с доктором происходит та же «перемена ролей», что и в разговоре с Шанталь в первой половине романа: «Sa voix était si grave et si douce qu'il aurait pu obtenir, en très peu de temps, les aveux du criminel le plus retors et le plus endurci» (p. 117‒118) («Голос у него был такой серьезный и мягкий, что он мог бы добиться за очень короткое время признания от самого изворотливого и самого закоренелого преступника» (с. 120)). Читатель, несомненно, сопоставит «мягкий и угрожающий» («molle et menaçante») голос «шантажиста» в начале романа и «серьезный и мягкий» («grave et douce») голос «следователя» в конце.

В ходе разговора с доктором Вустраатом Дараган осознает себя «сообщником» или «свидетелем» какого-то происшествия или преступления: «Il avait été complice ou témoin de quelque chose de grave qui avait eu lieu très loin dans le passé.On avait arrêté certaines personnes. Lui, on ne l'avait jamais identifié. Il vivait sous la menace d'être interrogé quand on s'apercevrait qu'il avait eu des liens avec les “coupables”. Et il lui serait impossible de répondre aux questions» (p. 127). В этом признании выражено состояние героя, атмосфера угрозы и страха перед воображаемым арестом и допросом, неопределенное чувство вины и невозможность оправдания.

Исследователи справедливо отмечают, что в романах Модиано основными характеристиками расследования оказываются вариативность, неопределенность, незаконченность. Особую роль играет мотив «тайны», «загадки», «головоломки», типичный для детектива, но получающий в романе Модиано иное истолкование в связи с мотивами личной и исторической памяти. Не случаен взятый у Стендаля эпиграф к роману «Чтобы ты не заблудился в квартале»: «Je ne puis pas donner la réalité des faits, je nꞌen puis presenter que lꞌ ombre» (р. 9) («Я не пишу о реальных фактах, я представлю вам только их тень» (с. 5)).

Как и в других романах Модиано, здесь неоднократно упоминаются реальные и вымышленные «детективные романы». В середине 1960х гг. 20-летний Дараган ведет «расследование», чтобы написать, по его собственным словам, «детективный роман» («un roman policier») (p. 138). Этот роман «Черный цвет лета» («Le Noir de l'été»), в свою очередь, задуман как «объявление о розыске» («un avis de recherché») (p. 99) Анни Астран. История этого «розыска» связана с именем Тор-стель в записной книжке 65-летнего Дарагана (в середине 1960-х гг. встреча Дарагана с Торстелем стала толчком к написанию книги, именно Торстель дал Анни адрес Дарагана). В начале 2010-х гг. Жиль Оттолини преследует Дарагана с целью написать книгу, но потом исчезает вместе с Шанталь Гриппей, потому что эти персонажи (двойники Поля и другой Шанталь) только помогают Дарагану в создании нового романа.

Таким образом, типичные для детектива криминальные мотивы и мотивы расследования в романе «Чтобы ты не заблудился в квартале» помогают автору и герою рассказать историю создания двух романов.

Подробный анализ жанровой структуры «романа о романе» (см. об этом: [Бочкарева, Суслова 2011]) мы предпримем в следующей статье.