Эмотивный синтаксис: типология фразеологизированных синтаксических моделей

тельно к некоторым синтаксическим конструкциям (моделям) (В.Л. Архангельский, О.И. Москальская, И.П. Распопов, Л.И. Рой-зензон, Н.Ю. Шведова, Д.Н. Шмелев – на материале русского языка, Д.С. Писарев, Т.М. Ушакова, Н.А. Шигаревская – на материале французского языка, Ю.П. Малинович – на материале немецкого языка и др.).

Синтаксические модели построения таких эмотивных высказываний, как Поговори еще у меня!; Тоже мне, умник нашелся!; А еще друг называется!; Вот так история!; Ну и люди!; Нет чтобы подождать! и др., часто характеризуются нетрадиционными с точки зрения современного русского языка синтаксическими связями слов, не соотносимыми с регулярными правилами сочетания синтаксем. Термин синтаксема используется нами в соответствии с его пониманием в работах Г.А. Золотовой: «Синтаксемой названа минимальная, далее неделимая семантико-синтаксическая единица русского языка, выступающая одновременно и как носитель элементарного смысла, и как конструктивный компонент более сложных синтаксических построений, характеризуемая, следовательно, определенным набором функций» [5, с. 4] (см. также: [4, с. 50]). Описание структурно-семантических особенностей ряда фразеологизированных синтаксических моделей эмотивных высказываний русского языка содержится в одной из наших работ [13, с. 10–17, 43–68]. Суть фразеологиза-ции синтаксических моделей эмотивных высказываний заключается в том, что преобладание эмотивного компонента в их типовом значении, коррелирующее с основной коммуникативной задачей говорящего, обусловлено не отдельными компонентами, а всей моделью в целом.

Своеобразная сочетаемость структурообразующих компонентов трактуется рядом исследователей как «незавершенность» или «аграмматизм». Квалификация ряда синтаксических моделей как аграмматичных восходит к Ф.Ф. Фортунатову, синтаксическую концепцию которого критикует И.Ф. Вардуль: «Если обнаруживаются предложения, не поддающиеся истолкованию как грамматические (т. е. необъяснимые в рамках теории), это должно рассматриваться как свидетельство неадекватности теории. Такая теория не удовлетворяет требованию объяснительности» [1, с. 316]. Разделяя данное мнение, считаем плодотворным для выявления конструктивных особенностей фразеологизированных синтаксических моделей построения эмотивных высказываний ис- пользовать термин связанный синтаксис, введенный в научный оборот Д.Н. Шмелевым [20], или грамматический идиоматизм, предложенный О.И. Москальской [11].

Осознание специфики фразеологизиро-ванных синтаксических моделей поставило на повестку дня и вопрос об их лексикографическом описании. В последнее время необходимость создания особого типа синтаксического словаря, описывающего фразеологизи-рованные синтаксические модели, независимо друг от друга обосновывают разные лингвисты (см., например: [3; 12; 14]). Более того, уже имеются и первые опыты создания таких словарей [7–9; 10].

Если под фразеологизацией понимать «процесс стабилизации и закрепления в речевой практике данного языкового коллектива в качестве готовых (т. е. таких, которые каждый раз не создаются заново, а лишь воссоздаются, извлекаются из памяти говорящих), относительно устойчивых определенных языковых комплексов» [17, с. 114], то вслед за Л.И. Рой-зензоном и О.И. Москальской надо признать, что данное явление может охватывать все ярусы языка, в том числе и синтаксический.

Фразеологизация синтаксических моделей эмотивных высказываний, примеры которых были приведены в начале статьи, состоит в том, что, несмотря на относительную свободу их лексического наполнения (ср.: Тоже мне, герой / художник / помощник!; Нет чтобы подождать / помолчать / послушать!; Вот они – их изобретения / Вот она – наша логика / Вот он – золотой век! ), они характеризуются структурно-семантической целостностью, признаками которой являются особая сочетаемость словоформ, строгий порядок слов, отрыв ряда словоформ от обычного для них грамматического и / или лексического значения, т. е. подобные конструкции «не строятся по действующим синтаксическим правилам, а представляют собою застывшие образования, с точки зрения современных норм немотивированные и неразложимые» [19, с. 22].

Изъятие из их состава моделеобразующих компонентов полностью разрушает грамматическую структуру соответствующего высказывания. Что же касается вариантности лексического выражения номинативных компонентов, то в этой связи следует обратить внимание на два обстоятельства.

Во-первых, эта вариантность строго регламентируется для каждой конкретной синтаксической модели разными факторами, к числу которых относятся лексическое значение и референциальные аспекты семантики номинативных компонентов. Во-вторых, варьирование компонентного состава широко представлено и в лексических фразеологизмах, что нашло отражение не только в специальных исследованиях, но и во фразеологических словарях. К синтаксическим фразеологизмам также применим признак семантической целостности, поскольку синтаксическая модель обладает типовым значением. Особым признаком, отличающим синтаксические фразеологизмы от лексических, является закрепленность за соответствующими высказываниями определенного интонационного оформления [15]. Таким образом, синтаксические фразео-логизированные конструкции обладают всеми необходимыми дифференциальными признаками, позволяющими их так квалифицировать: устойчивостью, воспроизводимостью и целостностью значения.

Признание факта наличия в языке явления фразеологизации не только на лексическом, но и на синтаксическом уровне ставит вопрос о том, возможно ли при описании синтаксической фразеологии использовать те же классификационные параметры, какие были предложены В.В. Виноградовым для типологии лексических фразеологизмов: фразеологические сращения, фразеологические единства и фразеологические сочетания [2]. На наш взгляд, такая аналогия возможна.

Н.Ю. Шведова, первая в отечественном языкознании обратившая внимание на устойчивые синтаксические построения в русском синтаксисе, отметила разную степень их фра-зеологизации в зависимости от степени нарушения синтаксических норм. В одну группу она объединила синтаксические конструкции, максимальная степень фразеологизации которых обусловлена немотивированным с точки зрения современного языка сочетанием компонентов (например: Чем не жених?; Что за церемонии!; Нет чтобы подождать!). Построения другой группы, выделенной Н.Ю. Шведовой, строятся по изменившимся или устаревшим синтаксическим нормам (например: До чего ловок!; Мало что (чего) не бывает!; Не до них). Наименьшую степень фразеологиза-ции автор констатирует в конструкциях, которые строятся по синтаксическим правилам современного языка и в то же время включают в свой состав компонент, утративший прямое лексическое значение, но сохранивший категориальные связи с соответствующим грамматическим классом слов, например: Какая его жизнь!; Одна рамка чего стоит!; Я тебе дам озорничать! [19, с. 22, 269 и след.]. Подчеркнув синтаксическую природу разной степени фразеологизации анализируемых конструкций, Н.Ю. Шведова не проводит параллели с лексическими фразеологизмами.

В основу предлагаемой нами классификации положен признак семантической слитности, т. е. степень мотивированности целостного типового значения соответствующей синтаксической модели значением составляющих компонентов. При этом распределение синтаксических фразеологизмов по трем группам не полностью совпадает с результатами классификации, предложенной Н.Ю. Шведовой.

К синтаксическим фразеологическим сращениям могут быть отнесены типизированные модели построения эмотивных высказываний, целостное типовое значение которых абсолютно немотивированно, не выводимо ни из лексического, ни из грамматического значения составляющих [11]. Примером может служить следующая модель построения эмотивных высказываний: «вот (+ тебе) + и + существительное в им. пад. / глагол в форме прош. вр. / повелит. накл. 2-го лица ед. числа» (Вот тебе и приятели!; Вот и сбежали!; Вот и верь после этого людям!) с типовым значением ‘выражение разочарования, обусловленного противоречием между положением дел в действительности и прогнозом говорящего’.

Обосновывая характеристику такой синтаксической модели как синтаксического фразеологического сращения, во-первых, следует обратить внимание на частицу вот, которая в составе фразеологизированной конструкции утрачивает указательное значение в аспекте соотнесения номинативного компонента с определенным предметом объективной действительности. Доказательством этого является возможность замещения позиции номинативного компонента как существительными с абстрактным значением, так и глаголами, называющими действия, не воспринимаемые зрительно (ср.: Вот тебе и переодевание! Вот и живи с этим! ). Во-вторых, необходимо отметить деэтимологизацию местоименного по происхождению компонента тебе. Наличие в составе анализируемой синтаксической конструкции компонента тебе обусловливает лишь то обстоятельство, что причиной, вызывающей эмоции говорящего, не могут быть действия адресата.

При описании значения лексических фразеологических сращений в задачи исследова- теля входит этимологический анализ архаизмов или историзмов, вскрывающий механизм закрепления в современном языке определенного целостного лексического значения. Подобный комментарий можно дать и по отношению к синтаксическим фразеологическим сращениям, имея, однако, в виду следующее обстоятельство: в синтаксических фразеологических сращениях, в отличие от лексических, немотивированность целостного типового значения синтаксической модели обусловлена не полнозначными словами, а производными частицами. Исходное значение эмотивных высказываний, создаваемых по рассматриваемой модели, можно представить как стремление говорящего поделиться с собеседником своими чувствами, вызванными неким положением дел, к которому адресат не имеет непосредственного отношения.

Таким образом, основной причиной, определяющей немотивированность значения синтаксических фразеологических сращений, является деэтимологизация структурообразующих частиц.

Группу синтаксических фразеологических единств образуют, на наш взгляд, синтаксические конструкции, омонимичные свободным синтаксическим конструкциям. К ним относятся главным образом модели построения утвердительных по форме, но отрицательных но значению эмотивных высказываний (например: Много ты понимаешь!; Очень ты мне нужна!; Стану я читать! ). Данный тип синтаксических фразеологизмов неоднократно был предметом прежде всего фонетических исследований, поскольку главным фактором, определяющим значение омонимичных высказываний, является их интонационное оформление (см., например: [6; 21]). Своеобразие приведенных синтаксических фразеологических единств состоит в том, что целостное значение соответствующих высказываний является результатом переосмысления их значения на противоположное.

Помимо названных синтаксических конструкций, к синтаксическим фразеологическим единствам могут быть отнесены и модели построения эмотивных высказываний, омонимичных вопросительным: Как улетать?; Разве ему стать чемпионом?; Какие они работники? и др. Сравнение интонации вопросительных высказываний (как эмоционально нейтральных, так и эмоционально окрашенных) с интонацией эмотивных высказываний, совпадающих с ними по структуре, свидетель- ствует о том, что в интонационной системе русского языка имеются конвенциональные интонационные средства, способные противопоставлять вопросительные высказывания эмотивным [15].

Основанием для квалификации моделей построения таких эмотивных высказываний как синтаксических фразеологических единств является сравнение их с лексическими фразеологическими единствами, отличительным признаком которых является метафорическое переосмысление свободных словосочетаний и, следовательно, наличие в языке омонимичных свободных словосочетаний. Таким образом, и лексические, и синтаксические фразеологические единства объединяет то, что в них осознается внутренняя форма, отчего и лексическое значение фразеологизма / типового значения синтаксической модели является мотивированным.

И, наконец, как синтаксические фразеологические сочетания можно квалифицировать такие конструкции, один из компонентов которых характеризуется синтаксически связанным употреблением. Проиллюстрируем этот тип фразеологизированных синтаксических моделей на примере эмотив-ных высказываний, обязательным структурообразующим компонентом которых является частица что за (например: Что за край!; Что за прятки на кухне!; Что за манера! и т. п.).

Н.Ю. Шведова относит такую конструкцию к числу немотивированных фразеологи-зированных построений, в которых «сочетание компонентов не определяется действующими в языке синтаксическими нормами» [19, с. 269]. Отличительным признаком синтаксических фразеологических сочетаний является грамматическая немотивированность при мотивированности семантической. В приведенной модели грамматическая немотивирован-ность обусловлена, во-первых, тем, что сочетание что за заявляется германизмом [18, с. 155–156], а во-вторых, формой существительного: вместо винительного падежа, как того требует исконный предлог за , входящий в состав производной частицы, в современном русском языке закрепилась форма именительного падежа. Грамматическая немотивирован-ность данной конструкции особенно ярко обнаруживается в тех случаях, когда позиция номинативного компонента замещается другими частями речи (прежде всего – глагольными формами), ср.: Что за не могу?; Что за не хочу?; Что за не пойду! [16, с. 391].

Итак, если признать, что процесс фразео-логизации представляет собой своеобразную языковую универсалию, можно считать универсальными и единые принципы классификации разноуровневых фразеологизмов по степени их семантической мотивированности, предложенные в свое время В.В. Виноградовым применительно к лексическим фразеологизмам.