Эссеизированная литературная рецензия: феноменологическая и дискурсивная специфика

Современная жанрология переживает ряд существенных изменений. С одной стороны, это процессы «размывания жанров», а с другой – появление новых и самостоятельных. Дискуссионными остаются вопросы соотнесения понятий «жанр – тип текста», «текст ‒ интертекст» и «субъект – повествовательная инстанция». Вышеперечисленные тенденции распространяются на развитие жанровых систем литературы, публицистики и литературной критики. Одним из специфичных и малоизученных, на наш взгляд, является жанр рецензии, справедливо относимый и к публицистике, и к литературной критике.

По мнению Е.А. Набиевой, рецензия как жанр и тип текста стремится «оценить продукт культуры на основе определенной иерархии ценностей, которые предлагает рецензент согласно своей гипотезе адресата, и воздействовать на ментально-волевую сферу адресата, чтобы побудить его к определенному действию» [1, с. 7]. Подобная оценка предполагает некоторое выявление противоречий, соотнесение с эстетическим, культурологическим идеалом (эталоном). Читательская рецепция в этом плане направлена не только на оценку и интерпретацию объекта, но и на некоторые изменения ментальной сферы целевой аудитории, возможного воздействия на ее морально-волевую и поведенческую сферы.

Говоря о феноменологии жанра рецензии, А.Г. Башкатова отмечает, что литературная рецензия в контексте формата и стратегии издания опирается либо на отечественную традицию (традиция отечественного журнализма и публицистики), либо на западную (принятые стан- дарты информационно-аналитической деятельности) [2, с. 7-8]. Подобное столкновение парадигм творческого мышления позволяет рецензию отнести как к информационным, так и к аналитическим и художественно-публицистическим жанрам журналистики. Высказанная мысль об универсальности жанра нисколько не подкрепляется предположением о «внежанровости» рецензии. Это лишь говорит о различных способах работы с фактографией и жанрово-видовом разнообразии рецензии как типа текста.

По мнению Н.В. Довгань, феноменология рецензии как жанра определяется в системе следующих методологических значений: Рецензия-1 (жанр литературной критики) и Рецензия-2 (дескриптивный тип текста, направленный на интерпретацию эстетического объекта) [3, с.3]. В первом случае объектом интерпретации становится Произведение, а во втором - Текст. Принципиальная разница в данных подходах заключается в том, что литературная критика стремится к анализу художественного сознания, а лингвистика и теория текста - к интерпретации языковых явлений и соответствующих им когнитивных структур. Литературоведение ставит перед собой задачу анализа «исторически сложившейся модели текста», а лингвистика и теория текста ставит задачу рассмотрения текста как «культурного феномена». В связи с этим во втором случае ставится вопрос о стереотипности, некоторой когниотипичности текста. Литературоведение, а вслед за ним и литературная критика, ставят перед собой задачу добавить в интерпретацию текста элементы затекстовой коммуникации, вплетающей анализируемое целое в широкий социально-культурный контекст.

Жанр рецензии в аспекте текстопорождения неразрывно связан с феноменом авторского сознания. В этом отношении смысловая «Я-концепция» неоднородна: она распадается на несколько ипостасей, подчеркивающих специфику воспроизводимого жанра и текста. Исследователь О.Б. Ильина выделяет в понимании феноменологии Творца текста следующие составляющие: 1) Я интеллектуальное (система фоновых знаний реципиента, уровень его компетентности, «круг чтения/слушания/просмотра» рецензента); 2) Я эмоциональное (образная система автора, общий культурно-речевой уровень); 3) Я оценивающее (критерии оценки эстетических объектов) и 4) Я социальное (социальные ценности, релевантные для данного общества) [4, с. 6]. Подобная феноменологическая субъектность жанра рецензии может свидетельствовать о различных аспектах (режимах) интерпретации текста литературной рецензии: 1) когнитивный; 2) лингвистический; 3) логический; 4) социальный. В каждой рецензии может преобладать сочетание различных типов интерпретации исходного эстетического объекта (художественное произведение, фильм, картина, скульптура, событие и т.п.).

Современная критика стремится к диалогу с читателем, писателем и социальнокультурной средой в целом. Этот факт, безусловно, толкает его на многочисленные акты рефлексии в процессе анализа объекта. Результатом такой рефлексии становится глубокое размышление, которое невозможно без глубокого понимания не только природы объектов, но и их условий существования. Современная критика становится размышлением о самой себе, «литературой по поводу литературы», «дискурсом по поводу дискурса», о чем говорят активно происходящие в жанровой системе процессы «размывания жанров», одним из проявлений которой выступает эссеизация как «использование элементов эссе в других жанрах газетной публицистики» [5, с. 55]. В этом случае автор - в данном случае критик - «говорит как будто обо всем на свете, его мысль движется скачками, повороты мысли все время меняются - он постигает истину, взвешивая постоянно все "за" и "против" как для себя, на основе своих впечатлений и знаний, так и с философских позиций, обобщающих человеческий опыт и мудрость» [6, с. 134].

Еще Ролан Барт в своей работе «Критика и истина», рассуждая о природе и назначении критики, говорил о трех ее китах: объективности, вкусе и ясности, тем самым возвеличивая Критика до уровня Писателя, которые разделяют «общую нелегкую судьбу перед лицом общего для них объекта — языка» [7, с. 208-222]. Иными словами, Ролан Барт, рассуждая о природе критики, во многом предвосхитил процессы эссеизации как стратегии Человека пишущего.

Современная критика стремится сообщить Читателю новое знание, дать свежее представление о литературе и искусстве в целом, сформировать так называемую «волю к знанию». По мнению Мишеля Фуко, воля к знанию как эпистемологический концепт способна выражаться в следующих формах: 1) знаки и комплексы знаков, кодифицирующие информацию («через клиническую кодификацию способов "заставлять говорить"»); 2) причинно-следственные отношения («через постулат всеобщей и диффузной причинности»); 3) имплицитные смыслы («через принцип латентности, присущей сексуальности»); 4) интерпретация («через метод интерпретации»); 5) критический анализ, включающий анамнез, диагноз и прогноз («через медикализацию последствий признания») [8, с. 164-165]. Иными словами, литературная критика как филологическая реальность способна как сообщать Читателю новые смыслы, так и выявлять комплекс тех самых противоречий, верифицирующих и фальсифицирующих литературу и искусство.

По мнению Л. Фестингера, элементы знания соответствуют по большей части тому, что человек «фактически делает или чувствует», и тому, что «реально существует в его окружении» [9, с. 26]. Элементы знания, репрезентируемые литературой и критикой, формируют ценностное поле реципиента, создают в сознании Читателя категорию Другого, представляющего опыт понимания и интерпретации литературы в этическом и эстетическом контекстах. Более того, создаваемый образ Читателя в тексте отражает специфику взаимодействия Автора и Читателя, Автора и Критика, Критика и Читателя. Эссеизированная же литературная критика стремится к большему по сравнению с традиционной: это не только разборы литературно-художественных произведений, но и последовательный экскурс в собственное сознание, которое стремится к рефлексии, детализации и творческой ассоциативности.

В настоящем исследовании мы в качестве примеров взяли литературные рецензии в электронных версии журнала «Знамя» № 8-9 2015 г.

Пример 1 [10].

Опубликовано в журнале: «Знамя» 2015, №9

Ирина Чайковская

Почувствовать электричество

Эллендея Проффер Тисли. Бродский среди нас. Перевод с английского Виктора Голышева

Эллендея Проффер Тисли. Бродский среди нас. Перевод с английского Виктора Голышева. — М.: АСТ, 2015.

В представленной рецензии критик Ирина Чайковская стремится подробно и интересно рассказать русскоязычному читателю о творческом опыте издания произведений Иосифа Бродского. Не случайно название рецензируемой книги - «Бродский среди нас». Это историколитературный комментарий, позволяющий найти «своего» Бродского открыть его заново. Легко понять, что книга Эллендеи Проффер Тисли горячо заинтересовала критика до такой степени, что она была названа «электрической», что и получило свое отражение в названии статьи -«Почувствовать электричество». В чем же находит критик импульс необычного, искру ошеломляющего? Во-первых, критик открывает для себя Бродского глазами иностранца. Во-вторых, описанный опыт издания русской литературы на Западе был мало изучен, а следовательно, для читателей интересен.

В рецензии присутствует довольно много частных биографических мотивов, что делает ее практически хроникой. Так, не случайно вмешательство в творческую жизнь Бродского автора книги, поскольку она активно занималась изучением творчества Михаила Булгакова, а, следовательно, воспринимала русскую культуру практически как свою. Нельзя сказать, что это чистой воды мемуарный труд, поскольку здесь талант мемуариста сочетался с талантом исследователя. В этом плане Ирина Чайковская квалифицирует размышления Эллендеи как «прекрасно передающей стиль и интонацию», «она видела то в Бродском, чего не видели другие», а также непосредственно о самом ее «электризующем знакомстве» с Бродским. Возможно, в этом и состоит ключ к разгадке Бродского и интерес к недавно выпущенной книге.

Пример 2 [11].

Опубликовано в журнале: «Знамя» 2015, №8

наблюдатель

Станислав Секретов

Город иллюзий

Владимир Рафеенко. Демон Декарта

Владимир Рафеенко. Демон Декарта. — М.: Эксмо, 2014.

Станислав Секретов в своей рецензии «Город иллюзий» стремится показать художественный мир донецкого писателя Владимира Рафеенко на примере его книги «Демон Декарта». Критик отмечает переклички как в именах героев ( Иван Павлович Левкин – физиолог Иван Павлов, пророк Иеремия и творческий дуэт – Алексей Хвостенко и Анри Волохонский ), так и собственно в жанровой специфике произведения ( стилизация под сказки и сказочные мотивы ). Подобные трансформации свидетельствуют о постмодернистской специфике романа, его пунктирности и осколочности (у каждой части существует свой собственный эпиграф).

Центральным концептом эссеистического размышления в рецензии становится фигура Иллюзии как условной структуры окружающего мира, которая, вступая во взаимодействие с Миром реальным, практически полностью его вытесняет, создавая семантические дериваты: «демоны сомнений», «демоны иллюзий», «город иллюзий», которые создают в тексте сознание нового типа: человека мятущегося во власти иллюзий, сомнений, одержимого бесами страстей. Но, в отличие от литературы прошлого, иллюзия подается не как комплекс метафизических спекуляций, а как экзистенциальная норма. Интересно размышление критика об эсхатологично-сти произведения, его провиденциальности. Картезианские рассуждения о природе сна и иллюзий приходят постепенно в негодность, порождая новый миф о Демоне Декарта – иллюзорной рациональности, рациональности-симуляции.

Таким образом, опираясь на вышесказанное, можно придти к следующим выводам:

• 1.    Институт литературной критики в теории и истории литературы обладает собственным характером творческого мышления, а следовательно, специфичностью творческого сознания. Основными критериями качественной литературной критики, по Ролану Барту, являются ( 1) объективность, (2) вкус и (3) ясность , это позволяет во многом фигуре Критика приблизиться по общественной значимости к фигуре Писателя.

• 2.    Литературная критика как феномен когнитивной лингвистики представляет собой своеобразный дискурс «по поводу дискурса», или интердискурс. Это сложное семиотическое образование, главная цель которого состоит в том, чтобы передавать реципиенту целый комплекс культурных знаний, как из области литературы и искусства, так и из смежных областей – история и культура. Генезис знания в дискурсе литературной критики имеет свои сущностные особенности. Во-первых, литературная критика как лингвокогнитивное образование представляет собой совокупность знаний Литературы (Текста), Истории и Культуры (Затекста) и Субъективного опыта интерпретатора (Персональный Текст Критика, его прочтение). Во-вторых, дискурсивный характер литературной критики во многом определяется сформировавшимися традициями в истории и теории литературы. Это говорит не только об интертекстуальном , но и о интердискурсивном характере литературно-критических текстов: мы обнаруживаем в процессе интепретации не только отсылку к другим текстам, но и к другим дискурсам, представляющим собой целый комплекс прецедентных ситуаций .

• 3.    Литературный критик, являясь по своей природе одновременно и Профессиональным Читателем, и Писателем, стремится рефлексировать как по поводу самих эстетических объектов, общественных явлений, социальных противоречий, так и в отношении своего творческого «Я» и определенного пласта культуры в целом. Это дает основание считать, что рефлексивность современной литературной критики подчеркивает ее стремления к ассоциативности и детальности, всеохватности и фрагментарности одновременной. Отсюда, мы склонны полагать, что современная литературная критика является во многом продуктом эпохи Постмодерна, поскольку говорит о децентрализации смысла в Тексте, устранения ролей Автора, Читателя и Критика, поскольку в качестве последнего в интернет-литературной коммуникации может выступить кто угодно, написав свое сообщение в комментариях.

• 4.    Фактический материал исследования подсказывает, что современная литературная критика переживает период глубочайшей рефлексии, или эссеизации. Литературная рецензия, помимо своей формальной, рамочной структуры (Автор, заголовок (1) – название рецензируемого произведения, его точное библиографическое описание (2) – основной текст рецензии (3)), обладает и неформальной, эссеизированной частью, в которой отражены размышления как о рецензируемом объекте, так и о широком культурном контексте, в которое включено и творческое «Я» рецензента, расщепленное на «Я интеллектуальное», «Я эмоциональное», «Я оценивающее» и «Я социальное». Такая раздробленность творческого «Я» критика позволяет ему рефлексировать по поводу художественной культуры. Отсюда можно говорить о современной литературной критике как об эссеизированной художественной культуре.