К вопросу о понятии и содержании противодействия уголовному преследованию по делам о коррупционных преступлениях

С недавних пор внимание ученых сосредоточено на изучении такого сложного, комплексного, многоаспектного явления, как противодействие уголовному преследованию и его преодоление.

Как верно отмечено А.Ф. Волынским и В.П. Лавровым, «противодействие раскрытию и расследованию преступлений, связанное со стремлением избежать ответственности за содеянное, – явление не новое. Оно существовало давно, с тех пор, как государство начало преследование виновных в правонарушениях» [1, с. 93]. Между тем «противодействие» не как процесс, а как термин используется сравнительно недавно [2, с. 38].

Моментом возникновения научного интереса к понятию «противодействие уголовному преследованию» в отечественной криминалистике можно справедливо назвать середину 1980-х годов, поскольку именно в этот период начинают активно формироваться его концептуальные основы.

Заметим, что отечественный законодатель не сформулировал легального понятия противодействия уголовному преследованию ни в уголовном, ни в уголовно-процессуальном законе. В качестве общественно опасного деяния, предусмотренного ст. 294 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ) [3], рассматривается «воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования». Кроме того, следует обратить внимание и на положения п. 3 ч. 1. ст. 97 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) [4]. В качестве основания для избрания меры пресечения в отношении подозреваемого (обвиняемого) перечислены такие формы противодействия уголовному преследованию, как возможность угрозы свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожение доказательств либо иные способы воспрепятствования осуществлению уголовного преследования.

Таким образом, термин «воспрепятствование», на наш взгляд, является наиболее подходящим синонимом слову «противодействие». Это обусловлено еще и тем, что с лексической точки зрения термин «противодействие» определяют как действие, препятствующее другому действию, направленное против него [5].

В отечественной криминалистике с середины 1980-х годов было предпринято немало попыток сформулировать единое доктринальное понятие «противодействия уголовному преследованию», но в процессе его разработки ученые так и не пришли к единому мнению.

Так, Р.С. Белкин определяет противодействие как «умышленную деятельность с целью воспрепятствования решению задач расследования и в конечном счете установления истины по уголовному делу» [6, с. 240].

В свою очередь, А.М. Кустов пишет: «Противодействие уголовному преследованию рассматривается, с одной стороны, как активная деятельность, с другой – как система активных действий различных лиц, связанных с событием преступления, препятствующих следователю или судье в достижении истины по уголовному делу и осуществлению правосудия; во-вторых, как целенаправленное пассивное поведение лиц, являющихся носителями криминалистически значимой информации о событии преступления и его непосредственных участниках, препятствующее уголовному преследованию виновных и осуществлению правосудия; в-третьих, как система действий, иных лиц, направленных на воспрепятствование достижению истины по одному или нескольким уголовным делам и осуществлению правосудия; в-четвертых, как система действий лиц, не являющихся непосредственными участниками преступного события, но в силу определенных обстоятельств заинтересованных в дезорганизации лиц, осуществляющих уголовное преследование и, как следствие, в отрицательном исходе производства по уголовному делу» [7, с. 6].

Между тем наиболее удачным, на наш взгляд, содержание противодействия уголовному преследованию раскрывается в определении, приведенном в работах В.П. Лаврова и А.Ф. Волынского. Согласно их определе- нию, «противодействие уголовному преследованию есть совокупность противоправных и иных действий преступников и связанных с ними лиц, направленных на воспрепятствование установлению истины правоохранительными органами в их деятельности по выявлению, раскрытию и расследованию преступлений [1, с. 95].

Анализируя вышеизложенные подходы к понятию противодействия уголовному преследованию, мы приходим к выводу, что оно включает в себя несколько элементов, определяющих его структуру и содержание. В их число, на наш взгляд, следует включать: субъектов, осуществляющих противодействие, объект противодействия и непосредственно саму деятельность по осуществлению противодействия, которая может быть реализована как в активной форме (действия), так и в пассивной (бездействие).

Содержание указанных компонентов, по мнению автора, наиболее точно позволит раскрыть классификацию способов осуществления противодействия уголовному преследованию.

Так, Р.С. Белкин по отношению к процессу осуществления уголовного преследования по конкретному преступлению и с учетом особенностей субъектов, оказывающих противодействие, предложил различать «внутреннее» и «внешнее» противодействие [6, с. 242].

По результатам проведенного опроса выяснилось, что большинство следователей и прокуроров считают, что именно по делам о коррупционных преступлениях оказывается самое интенсивное, компетентное внутреннее и внешнее противодействие. По 100-балльной сравнительной шкале респонденты оценивали вредность противодействия по делам указанной категории в среднем на 86 баллов (для сравнения: по делам об убийствах – 35 баллов, изнасилованиях – 48 баллов). Все опрошенные указывали на высокую долю незаконных, безнравственных актов противодействия именно по делам о служебных преступлениях (более чем в 2 раза выше, чем по убийствам, в 3,2 раза выше, чем по грабежам и разбоям). Эти негативные характеристики противодействия были поставлены ими в зависимость от того, работает ли адвокат обвиняемого по соглашению или по назначению; каков уровень должностного и материального положения обвиняемого и др. [8, с. 76].

С учетом предложенной классификации под «внутренним» принято считать противодействие, оказываемое субъектами, причастными к расследованию конкретного преступления. К данной категории субъектов относятся подозреваемые (обвиняемые), свидетели, потерпевшие, следователи, эксперты, специалисты и другие участники уголовного процесса.

В свою очередь, «внешнее» противодействие представляет собой деятельность лиц, либо вообще не связанных с расследуемым событием, и лиц, осуществляющих уголовное преследование либо связанных с ним процессуальными, служебными или иными властными отношениями или другими зависимостями (родственники, друзья, знакомые, сослуживцы подозреваемого (обвиняемого) и потерпевшего, должностные лица правоохранительных и иных государственных органов).

Мы склонны согласиться с мнением Р.С. Белкина, поскольку его научные взгляды наиболее достоверно отображают современное состояние и перспективы развития теоретических и прикладных основ систематизации форм противодействия уголовному преследованию и являются своего рода ориентирами последующих научных исследований в сфере противодействия и способов его преодоления. Исходя из них, автором было предложено определение противодействия уголовному преследованию по делам о коррупционных преступлениях – это система взаимосвязанных и взаимообусловленных противоправных и иных умышленных действий (бездействия) подозреваемого (обвиняемого) и связанных с ним лиц, направленных на воспрепятствование достижению целей уголовного преследования и привлечению к ответственности лиц, виновных в совершении коррупционных преступлений.

Резюмируя вышеизложенное, автор приходит к выводу о необходимости использования понятия и содержания актов противодействия уголовному преследованию по делам о коррупционных преступлениях в их криминалистической характеристике. Это необходимо в первую очередь для того, чтобы следователи могли своевременно прогнозировать и выявлять возможные, а также нейтрализовать и преодолевать осуществляемые акты противодействия. Указанные обстоятельства свидетельствуют о возникновении объективной необходимости дальнейших научных разработок в области противодействия уголовному преследованию по делам о коррупционных преступлениях и способах его преодоления.