К вопросу об аксиологическом потенциале английских идиом со значением обмана в художественном дискурсе

Аксиология, или теория ценностей, – «философское учение о природе ценностей, их месте в реальности и о структуре ценностного мира, то есть о связи различных ценностей между собой, с социальными и культурными факторами и структурой личности» [9, с. 731].

Аксиология – это определенным образом организованная совокупность знаний о способах оценки ситуации и их частей, которая лежит в основе выбора тех или иных практических действий. По мнению А.В. Кунина, «оценка – это объективно-субъективное или субъективнообъективное отношение человека к объекту, выраженное языковыми средствами эксплицитно или имплицитно» [6, с. 181]. В.Н. Телия определяет оценку как «мнение о ценности» [7, с. 110].

Согласно взглядам английского лингвиста Р.М. Хеара, объект может характеризоваться с помощью оценки и с помощью дескриптивных высказываний [8]. Цель описания – сделать так, чтобы слова соответствовали миру, цель оценки – сделать так, чтобы мир соответствовал словам [4]. Многие отечественные лингвисты обращались к проблеме оценки [3; 2: 1; и др.]. У оценки предикативная природа, она обычно связывается с аксиологическими предикатами «хоро-шо»/«плохо».

Основываясь на теории Р.М. Хеара, А.Н. Баранов также различает дескрипцию и оценку.

В классификации А.Н. Баранова между дескриптивной и общей оценкой лежит ряд промежуточных уровней, которые характеризуются постепенным убыванием дескриптивности [2]. Так, он выделяет следующие оценки:

• 1)    количественные (например, «У него зарплата 5.000$»)

• 2)    прототипические (например, «Он зарабатывает больше, чем сосед»).

• 3)    гомеостатические, то есть целевые (например, «Его зарплата позволяет ездить на Канары»).

• 4)    общие (например, «У него хорошая зарплата»).

Оценивание осуществляется по аксиологической шкале, соответствующей оценочному признаку. Чаще всего оценки бывают смешанными.

А.М. Каплуненко отмечает, что убывание дескриптивности – «очень важный показатель формирования языковой оценки, то есть оценки, закрепленной за содержанием конкретной языковой единицы. Есть все основания полагать, что именно так происходит формирование фразеологической оценки…» [5, с. 237]. Идиомы, как и все фразеологические единицы, обладают сильным аксиологическим потенциалом при относительно «размытой» референции. М. МакКарти и Р. Картер пишут о важной роли идиом в оценке ситуации [10].

Использование идиомы в дискурсе как единицы иррационального смысла, ориентированной на выражение оценки, определяется тем, что говорящий/пишущий находится в таком интенциональном состоянии, что другое средство, кроме идиомы, он оценивает как неадекватное для достижения иллокутивной цели высказывания. Согласно Дж. Серлю, оценка – это выражение определенного интенционального состояния [11]. Оценка – это мера интенсивности иллокутивной силы, зависящая от количественной меры основного предиката оценки. В процессе смыслообразования идиома обнаруживает тесную связь с авторской интенцией и как, следствие, обнаруживает оценочный аспект смысла.

Представляется, что классификация А.Н. Баранова наиболее удачна для анализа аксиологической структуры идиом со значением обмана, так как в ней учитываются этнические тонкости оценивания. На наш взгляд, все виды оценки, выделенные А.Н. Барановым, участвуют в концептуализации “DECEPTION” [2]. Так, например:

К-оценки – big words , an eighteen - carat lie и др.

П-оценки – play it low on smb. , easy game и др.

Г-оценки – dig a pit for smb. , mask one's batteries и др.

О-оценки – bad faith , play smb. false и др.

По-видимому, английские идиомы обмана, репрезентирующие концепт «DECEPTION», определяются смешанным способом оценивания, с учетом различных параметров ситуации, являясь аксиологической «амальгамой» (термин А.Н. Баранова). В них закреплены готовые стратегии принятия решений.

Представляется, что чаще всего английские идиомы со значением обмана реализуют свой аксиологический ресурс в оценочной стратегии Г-оценка О-оценка: cast aspersions on smb. (или smth. ), take advantage of smb. , make a con-vinience of smb ., throw dust in a person eyes и мн. др.

В дискурсе английские идиомы со значением обмана, как и большинство идиом, обозначающих поведение, чаще всего обладают плавающей оценкой, то есть могут менять её в зависимости от эмпатии говорящего/слушающего. Обман как межличностное отношение может быть оценено говорящим с позиций того или иного актанта – агенса или пациенса: если говорящий на стороне агенса, он «эмпатирует» той оценке, которая принадлежит агенсу, если же на стороне пациенса (бенефицианта), то его оценка совпадает с ценностной позицией пациенса. Если эмпатия говорящего/слушающего относится к Х-у (лицу), то оценка – положительная (и это «хорошо»), если же к У-у, то отрицательно оценивается Х (агенс) [7]. Оценочные значения идиом обмана амбивалентны: они меняют свой «минус» на «плюс» и наоборот в зависимости от ценностной ориентации говорящего. Кроме того, оценочные аспекты английских идиом обмана обнаруживают морально-нравственную природу. Значения английских идиом обмана создают ценностную картину мира, специфическую для языкового коллектива англо-говорящих, где обман чаще всего оценивается отрицательно.

Эмоциональная оценка в идиомах, продуктах вторичной номинации, всегда самым непосредственным образом зависит от образности, что создает психологическое напряжение. Образы, созданные идиомами обмана, воспринимаются и эмоционально переживаются в сфере чувств-отношений и оцениваютcя по шкале ценностей (чаще всего в диапазоне отрицательного спектра). Так, например, идиомы dark business , do the dirty on , play fox , stab smb. in the back создают образы, заставляющие нас испытывать чувства осуждения, неодобрения, и оцениваются отрицательно по шкале ценностей. ( dark и dirty вызывают образ чего-то «грязного»,

«тёмного» и оцениваются отрицательно). Напротив, идиомы white lie , Socratic irony воспринимаются положительно благодаря образам, передаваемым внутренней формой ( white как белый цвет вызывает положительную реакцию реципиента, Сократов полемический приём также вызывает одобрительные эмоции).

Таким образом, пациенс переживает образ идиомы – у него появляется оценочное отношение к воспринимаемой информации. В силу этого идиома усиливает интенсивность иллокутивной цели всего высказывания, вызывая при этом прагматический эффект. Мы считаем, что чаще всего английские идиомы со значением обмана реализуют свой аксиологический ресурс в оценочной стратегии Г-оценка  ► О-оценка. В дискурсе идиомы обмана обладают чаще всего плавающей оценочностью.

Для анализа рассмотрим эпизод из произведения А. Кристи “Почему они не спросили Эванс?”. Происходит диалог двух молодых людей, занимающихся сыском. Герои задаются вопросами, ответы на которые помогают им обнаружить настоящего преступника. Иначе говоря, в ходе разговора детективы выявляют причинно-следственные связи, верифицируя обман преступника Лжениколсона:

“My God!” cried Bobby.

“What is it?”

“Frankie, that wasn’t Nicholson who came here just now!”

“Have you gone quite mad? Who was it then?”

“I don’t know – but it wasn’t Nicholson. All along I felt there was something wrong – but couldn’t spot it, and your saying “ears” has given me the clue. When I was watching Nicholson the other evening through the window I specially noticed his ears – the lobes are joined to his face. But this man tonight – his ears weren’t like that.”

“But what does it mean?” Frankie asked hopelessly.

“This is a very clever actor impersonating Nicholson.”

“But why – and who could it be?”

“Bassington-ffrench,” breathed Bobby. “Roger Bassington-ffrench. We spotted the right man at the beginning and then – like idiots, we went astray red herrings .”

“Bassington-ffrench?” whispered Frankie. “Bobby, you are right. It must be. He was the only person there when I taunted Nicholson about accidents.”

“Then it really is all up,” said Bobby. “I’ve still had a kind of sneaking hope that possibly Roger Bassington-ffrench might nose out trial by some miracle. But now the last hope’s gone. Moira’s a prisoner; you and I are tired hand and foot. Nobody else has the least idea where we are. The game’s up, Frankie” (12, с. 134–135).

Контекст ситуации максимально приближен к охоте, поскольку речь идет о криминальном расследовании. Интенциональность участников почти по букве охотничья: отыскать добычу vs. уйти от охотника. Интенциональный горизонт героев (Фрэнсис Дервент и Бобби Джонс), определяемый в описываемом эпизоде интенциональным состоянием отчаяния (Frankie asked hopelessly; The game’s up, Frankie), с необходимостью задает намерение совершить определенный речевой акт, объясняющий факт попадания в западню, на которую рефлексируют участники диалога.

Так, вначале Бобби инициирует умозаключение, своего рода эвристический тезис о том, что преступник на самом деле не является доктором Николсоном: “Frankie, that wasn’t Nicholson who came here just now!”. Затем герой последовательно излагает свои соображения, которые основываются на интерпретации прошлого знания. В основе его решающего довода выступает следующий аргумент: “the lobes are joined to his face. But this man tonight – his ears weren’t like that”. Герой совершает речевые ак-ты-дескриптивы, где “слова оказываются приспособленными к миру”. Степень уверенности персонажа в высказанном предположении возрастает по мере того как разворачивается диалог. Можно сказать, что окончательная уверенность героя достигается благодаря ответной реплике согласия героини, резюмирующей окончательный вывод: “Bobby, you are right. It must be. He was the only person there when I taunted Nicholson about accidents”. Тем самым у Бобби повышается степень приверженности истине того, что утверждается пропозицией <Этот человек не Николсон>.

В ходе диалога открывается ниша для соответствующей идиомы со значением обмана: draw a red herring across the path – “сбить кого-л. со следа, ввести в заблуждение“ на фоне попадания в западню. В рамках аргументации очевидно, что иллокутивная цель речевого акта, частью которого является идиома go astray red herrings , – ассертив. ФЕ отражает жанровую доминанту произведения – детектив, поэтому ее появление оправдано.

Как известно, для прагматического подхода к языковым явлениям релевантным остается мнение говорящего/интерпретатора: в каких условиях осуществляется это сообщение и т.п. [7]. Мы уже упоминали о том, что молодые детективы, будучи в неволе, путем умозаключений ра- зоблачают обманщика Лжениколсона. По мнению героев, преступник обманул детективов так, “как если бы, преследуемый бросил селедку, чтобы сбить преследующих со своего следа посредством ложного запаха”. Здесь, по-видимому, включается в действие модус фиктивности “как если бы”, по В.Н. Телия [7], причем образ селедки воздействует даже на органы обоняния читателей/наблюдателей. Как уже упоминалось, прагматическая функция идиомы заключена в иллокутивной силе идиомы, которая хорошо просматривается в процедурной записи знания: «знай, что Х обманул, считай, что это “плохо”, вообрази, что Х сбил со следа, испытай “чувство-отношение” неодобрения».

Представляется, что данная идиома, будучи воспроизводимой фразеологической единицей, используется в тексте по аксиологическому «следу» прототипической ситуации, тая в себе свернутую иллокуцию. Иначе говоря, в тексте используется, скорее всего, аксиологический ресурс идиомы, то есть усвоенная, закрепленная схема связи интенционального состояния с его вербальным выражением. Идиома draw a red herring across the path , трансформированная в дискурсе как go astray red herrings – «идти по ложному следу, быть сбитым со следа», манифестирует ее высокую знаковость.

В данном фрагменте дискурса уместно развернуть прототипический сценарий ситуации обмана, где обманывающий и обманываемые – это соответственно преследуемый преступник и преследующие его охотники. Опытный преступник гораздо опытнее (This is a very clever actor impersonating Nicholson), чем его молодые преследователи (like idiots). На тропе преследования убегающий протаскивает копченую селедку по собственному следу, тем самым сбивая свой запах. При этом выясняется, что один из преследователей почувствовал что-то неладное (All along I felt there was something wrong – but couldn’t spot it), однако не смог верифицировать обман. Идиома репрезентирует развязку непрототипического сценария I (попытка обманывающего S1 потерпела фиаско, так как обманываемый S2 верифицировал обман S1. Идиомы этого типа обнаруживают перлоку-тивный эффект).

Как представляется, тема запаха является фокусной в дискурсе. В частности, на это указывает глагол «nose out» – «пронюхать, чуять». Можно отметить также, что в ходе диалога героями часто употребляются глаголы перцепции (felt; was watching; noticed; nose out). Видимо, их употребление предопределено той ролью (детективов), на которую претендуют молодые лю- ди. Очевидно то, что для профессиональной речи как охотников, равно как и детективов характерно употребление подобной лексики.

Идиома воспроизводится в тексте как наиболее адекватное средство для описания ситуации обмана, эксплицируя при этом негативную оценку, поскольку для обыденного сознания быть обманутым – это “плохо”, поэтому идиома маркирована отрицательно (таким образом определяется общая оценка). Фразеологическая единица помимо общей оценки реализует также гомеостатическую оценку (и результат достигнут: герои обмануты) как отражение перлоку-тивного эффекта. Мы вправе говорить о том, что вышеозначенная идиома реализует свой аксиологический ресурс в оценочной стратегии Г-оценка → О-оценка.

Примечателен тот факт, что обман ассоциируется не только с охотой, но и с театральной игрой: “This is a very clever actor impersonating Nicholson”. По-видимому, это связано с тем, что обман осуществлялся посредством имитации поведения настоящего Николсона благодаря талантливой игре преступника.

Итак, анализ показал, что иногда английские идиомы со значением обмана, будучи воспроизводимыми фразеологическими единицами, могут использоваться в художественном дискурсе по аксиологическому “следу” прототипической ситуации, тая в себе свернутую иллокуцию. Иначе говоря, в тексте используется, скорее всего, аксиологический ресурс идиомы, то есть усвоенная, закрепленная схема связи интенционального состояния с его вербальным выражением.