Концепты "улыбка" и "смех" в лингвокультуре калмыков

В последние десятилетия отмечается исследовательский интерес к концепто-логии кочевых народов, в том числе лингвокультурным концептам калмыков. Основы калмыцкой лингвокультурологии были заложены Г. Ц. Пюрбеевым, который впервые на материале калмыцкого и родственного монгольского языков рассмотрел понятийные характеристики концептов «пространство», «судьба», «душа» [9]. Благодаря его работам, в калмыцком и монгольском языкознании активизировался интерес к исследованию лингвокультурного пространства.

Смех и улыбка, имея сходные функции, являются важными компонентами общения, и социальными сигналами, обозначающими отсутствие опасности и проявление адаптивного поведения [4].

Смеховая культура монголов, в том числе и калмыков, изучена недостаточно. Лишь в последние десятилетия в связи с разработкой новых научных направлений, а именно лингвокультурологии, теории межкультурной коммуникации и речевых актов, стали появляться исследования, посвященные отдельным теоретическим и прикладным аспектам вербального и невербального общения монгольских народов, выявлению национально-культурной специфики их коммуникативного поведения. Среди подобных исследований, можно выделить труды Г. Ц. Пюрбеева [10], Т. Г. Борджановой [3], С. В. Березницкого [2], А. Э.-Г. Улановой и Э. Н. Санджиевой [12] и др.

Следует отметить исследовательский интерес к национальной кинесике монголов со стороны этнографов, культурологов и фольклористов. Значительное внимание изучению семантики и характерной символики монгольских жестов и поз, особенностей этикетного поведения, связанного с исполнением соответствующих обрядов и ритуалов, уделено в трудах известного российского этнолога и религиоведа Н. Л. Жуковской, много сделавшей для изучения кочевой культуры монголов [5; 6]. Интересные наблюдения о жестах монголов содержит книга известного венгерского монголоведа А. Рона-Таша «По следам кочевников», представляющая собой дневник экспедиции венгерских ученых по Монголии. В ней содержатся тонкие наблюдения ученого об использовании жестов, поз, а также о манере говорить, ходить, ездить, улыбаться монгольских аратов разных аймаков [11].

До сих пор нет ни одной работы, где бы содержались определенные наблюдения над механизмом действия и семантикой улыбки как средства общения монголов, например, при ритуалах встречи гостей, приветствии, подношения подарков, выражения благодарности и т.д. У монгольских народов главной особенностью смеховой культуры является толерантность, что особенно ценно для налаживания добрых межэтнических отношений [2, с. 93].

Известный путешественник Марко Поло описывал монголов как жизнерадостных людей: «Они говорят изящно и красноречиво, приветствуют подобающим образом, с радостью и улыбкой, держатся достойно и опрятны в еде» [1, с. 57].

Представление о смехе в культуре монголов, в том числе и калмыков, неоднородно. Выделяются разные формы смеха, которые обозначаются разными словесными формулами и звукоподражаниями. Так, долгий смех, выражающий удовольствие по поводу удачной шутки, обозначается формулами элкн модн болх ‘смеяться до тех пор, пока не высохнет печень’ или ‘смеяться до изнеможения’ (последнее обозначается словом же ) же гитлэн инээх.

Словосочетания, обозначающие смех, широко используются при портретной характеристике человека. Так, в выражении маpзаhад инээх ‘широко улыбаться, скаля зубы’ вырисовываются черты простодушного человека. Насмешливого, ироничного человека характеризует звукоподражание мусг- мусг гих , что означает ‘криво усмехаться’ или ‘улыбаться краешком губ’. Веселый смех выражается звукоподражанием Иол-Иол , неожиданный взрыв смеха передается словами пард или пиш . В некоторых фольклорных текстах калмыков смех персонажей обозначен словами гош-гош — ‘радостный’, шиг-шиг — ‘тихий’, кур-кур — ‘глухой’ [Манджикова, 1983]. В общем, в калмыцком языке выделяется более десяти глаголов с эмоциональной доминантой смех ( инэх — ‘смеяться’, ‘хохот, мишэh ’ — ‘смеяться с улыбкой’, мусхлзх — ‘усмехаться’, хекрлхцхэх — ‘насмехаться’, эл-дрлх — ‘насмехаться’, бугшх — ‘смеяться про себя’, Иочкнлдх — ‘хохотать’, де-еглх — ‘надсмехаться’, зог кех — ‘потешаться’, ирзэх — ‘смеяться, оскалив зубы’) [Муниев, 1977: 49, 125, 167, 210, 270, 272, 353, 603].

У калмыков существовало табу, связанное со смехом: нельзя громко смеяться с наступлением сумерек — это считается плохой приметой. Хорошим предзнаменованием является смех или улыбка ребенка во сне — это было знаком связи ребенка с его небесным покровителем ‘заячи’. Осуждается в народе громкий смех без видимых причин, ибо так могли смеяться, по представлениям калмыков, демонические существа. Запрет был на смех, обозначенный в калмыцком языке как дегэд инэх ‘сильно смеяться’. Полагают, что он может быть предвестником 11

несчастья, упомянутого в пословице: ут инэднэ суулнь — нулмсн ‘долгий смех заканчивается слезами’.

Громкий беспричинный смех всегда настораживает людей, о чем свидетельствуют пословицы — инэсиг сур, уульсиг cyph ‘у смеющегося спроси причину, а плачущего успокой’ или инэсн болhн нээж биш, уурлсн болhн дээсн биш ‘не каждый, кто смеется — друг, не каждый, кто сердится — враг’.

Г. Ц. Пюрбеев в своей статье «Смех» в калмыцком художественном тексте (по роману Константина Эрендженова «Береги огонь») рассмотрел разные виды смеха на материале калмыцкого художественного текста, их конкретные воплощения, а также роль смеховых элементов в формировании стиля калмыцкого писателя. Исследователь отмечает место, которое занимает смех в литературных произведениях, ведь в произведении смех создает общую атмосферу веселости, легкого юмора, связан с комическими положениями героев, их странным и несуразным поведением, комизмом речи, какими-либо смешными недостатками наружности и характера персонажей и т.д. В разных проявлениях смех в художественном тексте выступает как важный эмоционально-экспрессивный компонент языкового стиля писателя и его индивидуальной концептосферы, отражающей характер национального юмора и менталитета [Пюрбеев, 2015].

В художественном тексте, кроме многочисленных случаев употребления слов типа инэдн ‘смех, хохот’, инэдн-наадн ‘шутки и смех, насмешки’, инэлдэн ‘смех, хохот (многих)’, инэдтэ ‘смешной, комичный, потешный’, инэх, инэлдх, инэцэх ‘смеяться, хохотать’, шоглх ‘шутить, подшучивать; насмехаться, потешаться над кем-чем-л.’, идентифицирующих ту или иную смеховую ситуацию, используются словосочетания: от простых синтаксических до фразеологически связанных, которые передают смеховую культуру калмыков. Например: тачкнад ( иочкнад ) инэх (инэлдх) ‘очень громко смеяться, звонко хохотать’, элк хатж ; ( хатад ), элкн кештл инэх ( инэлдх ) ‘смеяться до коликов в животе; хвататься за живот от приступа смеха’.

В калмыцкой художественной прозе выделяются следующие виды смеха:

• >    добрый смех (душевное тепло, веселое добродушие, мягкий и безобидный юмор);

• >    насмешливый (издевательский) смех (явная или скрытая насмешка, издевка, которым подвергается осмеиваемый объект. Этому типу смеха свойственна также язвительная ирония);

• >    разгульный смех (безудержность и громкие ликующие раскаты. Это здоровый смех, несущий удовлетворение и торжество);

• >    жизнерадостный смех (веселье, радость бытия. Доставляя удовольствие, данный вид смеха создает хорошее, бодрое настроение);

• >    злой смех (злая ирония, сарказм);

• >    рефлексирующий смех (смех-издевка над собой, «в котором совпадают параметры субъекта смеха и объекта») [10, с. 352].

На основе анализа художественного текста Г. Ц. Пюрбеев делает важный вывод о богатой и яркой палитре эрендженовского смеха, который наполняет все художественное пространство романа и делает его героев живыми, реальными людьми, а не просто литературными образами. Вместе с тем смех как эмоционально-экспрессивная эстетическая категория в разных проявлениях выполняет в романе стилистическую функцию, подчеркивая особенность манеры автора в изображении национальной идентичности [10, с. 353].

В статье А. Э.-Г. Улановой и Э.Н. Санджиевой «Концепты «смех» и «слезы» в калмыцком языке» предпринята попытка рассмотреть такие антонимичные эмоции, как смех и слезы, на материале калмыцких глаголов. В статье отмечается, что базовой лексемой смеха является глагол инәх ‘смеяться’ . Данная лексема является эмоциональной доминантой всего синонимического класса глаголов смеха. Глаголы смеха выражают особое состояние удовольствия и не отражают социально значимые явления, связанные со смехом. Авторами зафиксировано около двадцати глаголов и словосочетаний с эмоциональной доминантой ‘смеяться’, которые делятся на два синонимических ряда с общими значениями инәх ‘смеяться’ и маасхлзх ‘улыбаться’. Исследователи отмечают, что смех включает в себя позитивную и негативную характеристики. К глаголам смеха авторы относят синонимический ряд с общим значением девглх ‘насмехаться, надсмехаться, осмеять, осмеивать’, т. е. глаголы смеха с отрицательной семантикой. Авторы провели классификацию глаголов смеха по степени производимого звука, степени интенсивности совершения действия и внешнему облику смеющегося [Уланова, Санджиева, 2006: 159], что иллюстрирует разнообразие средств выражения смеха в калмыцком языке. Вместе с тем отмечается, что в культуре калмыков проявляется определенная сдержанность в проявлении смеха, характерна регламентированность его использования в конкретных ситуациях общения. В результате анализа авторы делают вывод о том, что, к сожалению, современные калмыки все больше соблюдают правила общения, принятые в русской среде, для которой характерно достаточно свободное выражение эмоций, в том числе смеха.

Таким образом, в ходе обзора истории вопроса, степени изученности смеховой культуры монголов можно заключить, что монголоведы обратили внимание на данную проблему. В целом в работах этнографов, фольклористов, лингвистов обращается внимание на важное значение смеха и улыбки в культуре монголов, что подтверждается богатым языковым материалом, свидетельствующим об использовании разных видов смеха и улыбки в коммуникации монголов. Вместе с тем до сих пор не было предпринято комплексное исследование смеховой культуры монголов в целом ни в лингвокультуре монголов, ни в лингвокультуре калмыков.