Кондак преп. Романа Сладкопевца на Благовещение Пресвятой Богородицы. Перевод и комментарий

заинтересованный отклик крупнейшего русского литургиста и. д. Ман-светова4, к сожалению, вскоре после этого скончавшегося (в 1883 г.). в предреволюционное время известны поэтические переводы кондаков св. романа, выполненные П. П. Мироносицким5. После 60-летнего перерыва в 1977 г. в советском союзе вышло исследование с. с. аверинцева «Поэтика ранневизантийской литературы»6, в которой значительное внимание уделяется творчеству преп. романа. с. с. аверинцев выступал и как переводчик его кондаков7. в дальнейшем выходили в свет переводы, выполненные митрополитом иларионом (алфеевым)8, архимандритом Платоном (игумновым)9, М. асмусом10, иеродиаконом николаем (Летуновским)11, диаконом владимиром василиком12.

кондак на Благовещение дошел до нас в единственной рукописи: в составе Патмосского кондакария 212 (хI в.). он содержится в минейном разделе рукописи, где следует сразу за акафистом. именно этим объясняется надписание кондака, начинающееся словами «Ἕτερον κοντάκιον εἰς τὸν εὐαγγελισμὸν...»13. нам известно о трёх изданиях текста данного кондака: афинском 1952 г.14, оксфордском 1963 г.15 и парижском 1965 г16. Мы в своей работе пользовались последним — критическим изданием серии «Sources Chrétiennes», имеющимся в библиотеке сПбда. вся поэма состоит из проимена и 18 икосов, по 10 строк каждый. авторство св. романа в данном случае не подвергается сомнениям. оно подтверждается акростихом τοῦ ταπεινοῦ Ῥωμανοῦ. Эфимнион такой же, как в нечетных икосах акафиста: Χαῖρε νύμφη άνύμφευτε. еще одна параллель со знаменитым константинопольским гимном: наличие четырех пар хайретизмов в икосе 1.

если не считать акафиста, который, как известно, включался в х–хII вв. в сборники кондаков под названием кондака Благовещению, из кондаков на этот праздник до нас дошел, и то, как выяснится ниже, не полностью, только рассматриваемый кондак св. романа17. в то же время на Успение имеются четыре кондака, на рождество Богородицы и введение — по два, на собор Богородицы — четыре18. то есть праздник Благовещения оказался обойденным вниманием создателей кондаков. одна из причин этого в том, что тема Благовещения присутствует в акафисте. если это совершенное песнопение было написано достаточно рано (даже ранее кондака романа, как полагает Ж. Гродидье де

Матон19), то, считая его гимном Благовещению, последующие гимногра-фы просто не пытались создать что-либо подобное неседальну. если же акафист — произведение VII века, то он просто затмил собой и вытеснил все, что могло быть написано к этому празднику ранее.

содержание кондака таково: проимен и икос 1 представляют собой молитвенное вступление, икосы 2–11 описывают диалог Марии с архангелом Гавриилом и представляют собой стихотворное переложение евангельского отрывка Лк 1: 26–38, икосы 12–18 посвящены диалогу Марии с иосифом. наш перевод не дает представления обо всех литературных достоинствах этой поэмы, ибо является прозаическим подстрочником. о поэтическом характере оригинала напоминает лишь строго соответствующее оригинальному тексту разделение икосов на строки. но и недостатки нашего перевода не могут помешать определению стиля данного кондака как мистериальной драмы. с. с. аверинцев, говоря о поэтике преп. романа, писал: «роман сладкопевец... придает «священной истории» черты драмы как бы разыгрываемой по готовому тексту, существовавшему еще до начала времен. и все же это как-никак драма, и она, по крайней мере, действительно разыгрывается. событие приобретает облик «ритуального действа», некоей мистерии; но оно изображается именно как событие. оно имеет свое настроение, свою эмоциональную атмосферу, выраженные в речах действующих лиц или в восклицаниях «от автора», оно расцвечивается апокрифическими наглядными подробностями, и необходимый поучительный момент как-то соотносится с его конкретностью»20. все эти черты прекрасно демонстрирует и рассмотренный нами кондак, и пожалуй, как ни одно другое произведе- ние сладкопевца. Этому способствует и евангельский первоисточник текста Лк 1: 26–38, по форме представляющий собой диалог21. в полном соответствии с евангелием, преп. роман подчёркивает свободное согласие Марии. о том, что оно может быть только свободным, размышляет во время беседы Гавриил, «поистине, разве мог он словом приказа ограничить волю рождающей Господа?» (икос 7, стр. 2), — риторически спрашивает автор.

исключительной особенностью данного кондака является реалистичное изображение сошествия святого духа на Пречистую деву (икосы 15–17). здесь св. роман смело нарушает благоговейное молчание, которым почтили это событие евангелисты. известно, что в день Пятидесятницы апостолам «явились ... разделяющиеся языки, как бы огненные и почили по одному на каждом из них» (деян 2: 3). У преп. романа божественный огонь почиет не на главе Марии, а внутри ее «всенепороч-ного лона» (икос 15, стр. 5–6). автор подчёркивает сверхъестественную природу этого огня: свидетель воссияния девы иосиф не только видит пламя, но и ощущает жар, который её окружает, не принося ей никакого вреда (икос 15, стр. 3). Поэт указывает на ветхозаветный прообраз огненного преображения Марии — неопалимую купину (исх 3: 2–6). иосиф спрашивает в этот момент свою обручницу: «ты хочешь, чтобы я так же, как прежде Моисей, снял мою обувь?» (икос 15, стр. 8).

композиционная особенность дошедшего до нас текста кондака — отсутствие логического конца. кондак заканчивается решением иосифа отослать Марию. По евангелию иосиф отменяет это решение под влиянием слов ангела (Мф 1: 20–23). создается такое впечатление, что автор, переложив в стихотворную форму рассказ Луки (Лк 1: 26-38), взялся за повествование Матфея (Мф 1: 18–24), но оборвал его на стихе 19. в афинском издании томадакиса22 издатель, видя незавершенность поэмы, смело заменил в строке 8 последнего икоса οὗ на οὐκ: «я тебя не отсылаю». Получилось, что иосиф внезапно изменил свое решение отослать Марию, к которому склонялся в строках 5 — 6. конечно, у преп.

романа иосиф, ставший свидетелем чудесного преображения Марии, не может не верить чудесному характеру зачатия его обручницы, и дальнейшие уверения становятся излишними. но даже если принять прочтение афинских комментаторов, кондак всё же остается незавершенным. дело в том, что в структуре кондака последний икос должен содержать логическое заключение повествования, часто — молитву от лица одного из персонажей. здесь ничего этого нет. Ж. Гродидье де Матон высказывает правдоподобное предположение, что в оригинальном тексте кондака было по меньшей мере еще четыре икоса для того, чтобы включить в акростих слово ἔπος, или более, чтобы включить ὕμνος, ψαλμός, или аналогичный термин23, а также о том, что эти икосы были не просто случайно утрачены, а удалены переписчиком, посчитавшим, что поскольку иосиф уже поверил в невиновность Марии, то сюжет так или иначе завершен24.

Перевод другой кондак на Благовещение Пресвятой Богородицы, имеющий следующий акростих: сМиренноГо роМана

Глас 1 — самогласен

Проимен (вступление)

Что никто не милосерден, как ты, мы узнали, Господь, с того момента, как ты был рожден и назван сыном женщины, которую ты сам и сотворил, которую ублажающе, мы ежедневно вопием: радуйся, невеста неневестная.

вместе с архангелом Гавриилом давайте пойдем к деве Марии и поприветствуем ее как мать и питательницу нашей жизни, ибо не только военачальнику подобает приветствовать Царицу, но и незнатным позволено ее видеть и обратиться к той, которую как мать Бога все роды, ублажающе, воспевают:

радуйся, смешения избежавшая; радуйся, девица, Богом призванная;

радуйся, досточтимая; радуйся, любезная и прекрасная;

радуйся, благообразная;

радуйся, незасеянная; радуйся, нетленная; радуйся, мать безмужняя; радуйся, невеста неневестная.

Предводитель небесного воинства, милосердный приказ получив, поспешно отправился, чтобы предстать перед девой, как написано.

Придя же в назарет к бедному крову иосифа, он остановился, смущенный тем, что высочайший избрал соединение с нижайшими.

«Целое небо, — говорил он, — и огненный престол25

не вмещают моего владыку, а эта скромная девушка, — как она его примет?

он там наверху Грозный, а здесь внизу как станет видимым?

но пусть будет так, как он хочет!

Что же я стою, а не стремлюсь внутрь, и не говорю деве: радуйся, невеста неневестная?»

Проговорив это, небесный обитатель вошел под покров досточтимой и обратился к небрачной с такими словами: «радуйся, с тобою Господь»! но его светящееся обличье совершенно не придало отроковице смелости; она тотчас склонила голову и замолчала.

размышление она соединяла с размышлением, а мысль с мыслью приводила в согласие, восклицая:

«кто тот, кого я вижу? Что мне об этом думать?

явившийся имеет вид огня и человеческий голос, и смущает меня и придает мужества одновременно, когда говорит мне эти слова: радуйся, невеста неневестная.»

в то время как Мария нагромоздила эту массу размышлений в своем собственном сердце, дохнул огненный ангел и, как листву, робость ее попалил, и сказал: «о, светлая, не бойся, ибо ты обрела милость пред Господом. не бойся его слугу, ибо я пришел, чтобы принести тебе самого создателя. тебе надлежит родить сына; почему смущает тебя мое огненное обличье?

ты рождаешь Господа; зачем испугалась его раба?

Почему я тебе внушаю страх, я, который трепещет перед тобой, думая о будущем? о том, в чем я уверился и в чем я утвердился, я пришел сказать тебе так: «радуйся, невеста неневестная».

когда всесвятая услыхала эти слова, она сказала в помышлении своем: «я услышала начало и не поняла; как же пойму я продолжение?

явившийся поприветствовал меня, но я не разумею того, что происходит. и вот еще то, что он вложил в уши мои, и что внушает ужас: ведь он сказал, что сына будешь носить и родишь.

однако я не знаю мужа.

возможно, он не знает, что я запечатана26?

он не знает, что я девственница? Этому я не верю:

если бы он этого не знал, если бы не был в этом уверен, он бы не пришел со словами: радуйся, невеста неневестная».

«как случится то, о чем ты говоришь? объясни мне теперь, кто ты.

ангелом или человеком мне тебя называть?

небесным или земным? объясни мне, и кто ты и что ты сказал, ибо если удастся узнать, кто со мной говорит, несомненно, я пойму, о чем мне говорят.

вот почему объясни мне, откуда ты пришел: сверху или снизу?

ко мне, наконец, вернулось мужество; многую дерзость поимев, вопрошу-ка я тебя:

то, что ты мне сказал, — где это было сказано? не скрывай этого от меня! Это на небе было проречено обо мне? Что же ты мне прямо не говоришь, что ты ангел, а не человек; ты, кто приходишь сказать мне: радуйся, невеста неневестная?»

Услышав глаголы девы, к нему обращенные, Гавриил тотчас смутился: поистине, разве мог он словом приказа ограничить волю рождающей Господа?

и говорит сам себе следующее: «и здесь мне не поверили;

как недавно в храме, так и сегодня в доме молодой девушки я нахожу недоверие. одинаковым образом усомнились: там — захария, здесь — Мария.

и однако я не могу, я не осмеливаюсь дать доказательство;

я не властен сковать ее голос, как голос старика.

тогда я явил силу и лишил его способности говорить, теперь же я лишь, трепеща, повторяю: радуйся, невеста неневестная».

«вот священник нем, неплодная беременна, а Мария мне не верит и спрашивает, кто я и что говорю, но я сдерживаюсь из страха, чтобы Поселяющийся в ней, разгневавшись, не уничтожил меня, как он некогда сбросил с неба в ад провинившихся ангелов²⁷.

вот я поклоняюсь, набравшись терпения, и собеседнице ответ даю:

как это произойдет, то, что я говорю, непорочная?

как народу было видно пересохшее море, ставшее затем снова морем? так это будет и с утробой твоей, чтобы каждый тебе сказал: радуйся, невеста неневестная».

святая, стараясь ясно понять сказанное, вновь взывает к ангелу: «Море, о котором ты мне сказал, пророк жезлом раздвинул28;

таким образом, это чудо совершилось не без некоего посредничества, ведь там был, во-первых, Моисей, затем молитвы и жезл рассекающий. но здесь нет ничего посредствующего; и как это произойдет?

ведь я не знаю мужа!

невспаханное поле, без возделывания как дам я плод, не получив ни семени, ни сеятеля?

скажи мне это, объясни мне это ты, здесь стоящий и говорящий мне: радуйся, невеста неневестная».

тот, которому в вышних было доверено приветствие, а не роды всесвятой Марии, когда услышал то, что говорила дева, отвечал ей:

«справедливо ты сказала, достопочтенная, что свершившиеся в древности чудеса допускали некое посредничество, однако, нынешнее — более великое, и поэтому в посреднике не имеет нужды. я — ангел, но не было мне доверено посредничество в таком великом таинстве;

как, тем более, ничтожный человек будет тебе посредником?

некогда бывшее чудо Моисеево прообразом было, ныне же сама истина осияет тебя, вот почему я пришел тебе сказать: радуйся, невеста неневестная».

«ты, действительно, пришел свыше. извини меня, теперь я тебя узнала: меня сдерживал страх.

твоя красота, твой облик, твой голос: каждое по-своему приводило меня в ужас. ибо, если бы ты не пришел сверху, ты не смог бы истолковать слова Писания, но так как ты — от света, ты выправил то, что казалось запутанным. Пусть для меня будет так, как ты сказал, поскольку ты владеешь правдой:

пусть твое слово, ангел, пусть твое слово исполнится для меня! я раба того, кто тебя послал. объяви мне, чего он хочет, и он поселится во мне, он будет хранить меня для того, чтобы всякий мне сказал: радуйся, невеста неневестная».

складно сказав и выслушав ответ девы, Гавриил тотчас взлетел и достиг своего огненного и блистательного места обитания. девица также не медля позвала к себе иосифа и говорит ему: «Где был ты, мудрец?

Почему не оградил мою девственность? ко мне прилетал некто крылатый и вручил мне обручальный подарок — жемчуг в уши;

он повесил некие слова, как серьги на мои уши.

смотри: видишь, как он меня украсил, украсил тем, что сказал, и что ты мне скажешь в скором времени, благочестивый: радуйся, невеста неневестная».

когда иосиф увидел Богом украшенную юную деву, весьма облагодатствованную, он был напуган, удивлен и изумлен, и подумал про себя:

«откуда эта девушка? — спрашивал он. она мне сегодня кажется не такой, какой была вчера.

Устрашающей и прекрасной является та, которая со мной, и меня парализует: я вижу зной и снег, рай и пекло, дымящуюся гору29, божественный цветок зеленеющий, грозный престол30, милостивое подножие всемилостивого.

ту, которую я принял, я не понял. как же я ей скажу: радуйся, невеста неневестная?»

«итак, ты, такая великая и смиренная, госпожа и служанка одновременно, объясни мне теперь, кто ты есть.

как мне тебя назвать? Что я тебе скажу? как буду я воспевать, восхвалять твою красоту»?

истинно именно то, что нам сказало евангелие:

до поры иосиф не знал бывшую с ним Марию;

до тех пор, пока она не родила явно Божие слово.

точно также и миру не была она явлена ни до тех пор, пока она не родила, ни даже и потом:

ведь она оставалась скрытой; она и тот, кого она родила.

она не была познана и не будет познана, — та, которой мы праведно будем говорить: радуйся, невеста неневестная.

тем временем иосиф, никогда не познавший деву, пред лицом ее славы, встав, ужасался, и, завороженный сиянием ее облика, сказал: «о, светящаяся, я вижу пламя и жар, который тебя окружает;

я этим поражен. Мария! защити меня, не сжигай меня!

Жаровней, наполненной огнем, вдруг стало твое всенепорочное лоно.

Умоляю, чтобы он не расплавил меня, пощади меня.

ты хочешь, чтобы я так же, как прежде Моисей, снял мою обувь31, приблизился к тебе, услышал тебя и, выслушав, сказал тебе: радуйся, невеста неневестная?»

«ты стремишься теперь приблизиться ко мне и познать, что я есть, — сказала Мария иосифу, – приблизься и слушай, чем я являюсь:

я именно такая, какой ты меня видишь. Мне явилось крылатое существо, фигура которого заполнила всю горницу и меня вместе с ней. хотя двери были заперты, он встал передо мной и сказал мне так: «Благодатная, Господь с тобою!»

когда я услышала имя Господа, тогда, немного успокоившись, я рассмотрела того, на которого взирала, световидного, всего сияющего, говорящего мне живительные слова: радуйся, невеста неневестная».

«и вот именно это приветствие, наполнившее мои уши, совершенно просветив меня, провозгласило меня беременной. я, конечно, не почувствовала зачатия этого зародыша;

но вот я ношу плод, и, как видишь, девственность моя осталась неповрежденной, ибо ты меня не познал. кто свидетель всего этого, кроме тебя, мой страж? дай мне теперь оправдание ради собственного покоя!».

когда иосиф это выслушал, он вскричал:

«да, несомненно, я свидетельствую это ясно! однако послушай меня: кто поверит мне, что сверху пришел тот, кто к тебе воззвал: радуйся, невеста неневестная?»

«священники твоего народа — люди опасные и подлые, ты же это знаешь: не успею я закончить мою речь, как они откажутся мне верить, что ты зачала без совокупления.

для меня ясно, что свет твоей девственности светит всегда, но для этих мрачных душ он погас, ибо они недостойны тебя знать. таким образом, будет хорошо, по моему мнению, о дева, тебя тайно отпустить.

я искренне желаю не выставлять тебя на позор, ибо я люблю тебя как дочь и опасаюсь народа.

тот, из-за кого я тебя отсылаю, имеет власть оправдать меня, если захочет; и я тебе скажу:

радуйся, невеста неневестная».